– Ты Хель, – с облегчением выдала Лёля. – Надя о тебе говорила. Я даже брала у нее пару твоих книг. Мне понравились.
– Спасибо, – рассеянно поблагодарила писательница. – Откуда ты узнала? И когда?
Уточнять, о чем она спрашивает, не имело смысла. На глазах хозяйки дома тут же выступили слезы. Девушка резко отвернулась и зло вытерла их рукой.
– Вчера вечером позвонила Ольга, – глухо произнесла она. – И сказала… что убили… Тело пока не отдают… Даже не сказала как…
Хель очень хотелось уточнить, так ли важно, как конкретно убили Надюху, но сдержалась.
– Пока идет следствие, подробности не разглашаются. – Слова прозвучали слишком формально, и Алиса поморщилась. – Извини… Просто… Я ее видела, после… И…
– Ты меня извини. – Лёля наконец-то справилась с собой. – Я поняла. Это тот же, кто остальных девочек, да?
– В каком-то смысле, к счастью, нет, – нехотя выдала Алиса. – Так, значит, ты в курсе Надюхиного расследования?
– Это наше с ней расследование, – уточнила Лёля. – Было… И… Да какое там!
Она вдруг взмахнула руками.
– Никакого расследования, по сути, и не было, – сказала она грустно. – Мы просто хотели найти всех и предупредить. О нем… Но если это не он, то кто? И тогда за что?
– Пока никто не знает, – осторожно заметила Алиса. – А можно подробнее? Почему вы вообще во все это ввязались?
– Из-за Лизы, – чуть помолчав, неохотно стала рассказывать Лёля. – Точнее, из-за того, что ее не стало. В этот раз мы ее не уберегли…
Олег уже не первый раз видел такое: когда люди стареют буквально у тебя на глазах. Он бы не признался, но в тот момент, когда сидящая напротив него сильная, уверенная и в целом, несмотря на возраст, красивая женщина под гнетом горя вдруг теряет весь свой лоск, сгибается от свалившейся на нее потери, начальник управления растерялся. Это было слишком. Как-то… несправедливо, угнетающе, неправильно.
– Она же мне обещала, – закрывая лицо ладонями, сказала Людмила Владимировна. – Что не будет никаких расследований. Что при малейшей опасности она пойдет к вам!
Ее голос сорвался. Олег нахмурился. Его снова охватило раздражение, даже злость. На Надюху и на себя. Она должна была прийти к нему, тогда осталась бы жива. Или хотя бы позвонить… Как он ненавидел это чувство беспомощности и вины! Наверное, так же сильно, как эта женщина.
– Они обе клялись, что не полезут искать его самостоятельно, – сказала руководитель центра. – Лёля… простите. Елена Сергеевна Давлатова и… и Надя. Они хотели только найти всех девочек, кому может грозить опасность, и предупредить.
– Отлично, – сухо отреагировал полицейский. – Только вопрос: откуда Надя и Лёля сами об этой опасности узнали? Предполагаю, это ваша заслуга.
– Нет. – Она постаралась перейти на ровный деловой тон. – Я бы никогда никого из моих выпускниц не попросила о таких услугах. Я их лечу, я… учу их жить заново. И делаю все, чтобы их мир хоть немного стал похож на нормальный. Они пришли ко мне с этим… – она болезненно поморщилась, – после похорон Лизы…
– Как так-то? – скорбно вопрошал Толик. На его большом круглом лице было почти детское выражение скорби и горечи от несправедливости… жизни. – Надюшка… Понимаешь, я бы что угодно принял бы, но… Надюха… Как это случилось? Перестрелка? Или она спасала кого-то? Как такое возможно?
Виктор тяжело вздохнул. Сколько раз за эти два дня они в отделе произносили эту же фразу: кто угодно, но никак не Надюха. И все же не стало именно ее.
– Я не могу рассказать подробности, – ответил он другу. – Извини. Но дело не в этом. Мы предполагаем, что ее убийство связано с неким частным расследованием, которое Надя вела.
– Да брось! – всплеснул руками Толик. – Какое там расследование! Так… название громкое… Черт!
Он ударил кулаком по столу.
– Лёлька! – еще больше расстроился пожарный. – Как я ей скажу? Или она уже знает?
Толик достал с полки над столом свой телефон, посмотрел на экран и болезненно поморщился.
– Знает, – тоскливо решил он. – 17 неотвеченных вызовов. Вот я дурак…
Он посмотрел на Виктора. Тот пытался сохранить соболезнующее выражение лица, хотя в данный момент мало что понимал.
– Ехал я вчера препаскудно, – сообщил Толик. – Промерз и устал как собака. Вечером бросил телефон на беззвучном режиме, хватанул соточку и спать. Ты же меня знаешь…
Полицейский кивнул. Да, он хорошо знал Толика. Именно благодаря очередной «соточке» они и познакомились лет десять назад. Приятелю вообще нельзя пить. Малейшей дозы хватало, чтобы он полностью расклеился и потерял человеческий облик. Тогда у Толика умерла сестра. Приняв эту самую дозу спиртного, он пошел в ближайший магазин и устроил погром. Виктор его задержал, но не посадил. Он понял Толика. Конечно, потом парень отрабатывал и возмещал ущерб. Полицейский уговорил хозяйку магазина не подавать заявление. Так и познакомились…
– А кто такая Лёля? – спросил Виктор.
– Так она же подруга Надюшки, – удивился его вопросу приятель. – Вы знать должны. Они вместе этим, как ты говоришь, расследованием и занимались. А еще Лёля – моя девушка. И у нас все серьезно.
– Вообще, – осторожно заметил полицейский, – я думал, что у тебя серьезно как раз с Надюхой.
Толик чуть хмыкнул.
– Ну… не срослось, – заметил он. – Понимаешь… Я поначалу и не против был. Мы как-то сразу сошлись… Но вот… Она так на Ируську похожа… Чем-то. Такая же светлая. В чем-то как ребенок. Добрая, милая…
Виктор помнил, что Ирусик – это погибшая сестра Толика.
– Да и оказалось, что Надюха уже занята, – продолжал приятель. – Там любовь. А ведь она мне уже историю свою рассказала тогда. Я понимал ее. И рад был. А потом она познакомила меня как-то с Лёлькой. И все! С первого взгляда. Знаешь, как это бывает…
Лёля начала объяснять издалека. Со своей личной истории. Хель не слишком желала знать эти подробности. Но хозяйка дома говорила спокойно, как-то даже отрешенно, без вызова, без злости. Она просто считала нужным начать так. Возможно, Лёле самой было необходимо рассказывать о своем прошлом спокойно.
– Мой последний отчим появился в нашем доме, когда мне было 12, – сообщила она. – И сначала вроде бы он даже был ничего. Трезвее предыдущих. Большую часть дня. Но когда напивался… Спасайся кто может. Поначалу он просто бил меня и мать. А потом, когда мне исполнилось 15, понял, что меня можно не только бить… Я ему была интереснее, чем мать. Живее, как он говорил.
– В смысле? – Алиса не хотела подробностей. Просто сама фраза была такой… странной…
– В прямом. – Лёля чуть пожала плечами. – Мать напивалась быстро. И все, как колода. А я не пила, да еще и сопротивлялась, всегда. Это его и зажигало. А в тот последний раз… Я даже успела огреть его сковородкой. Горячей, между прочим. Но мало… Он озверел и… Так я попала сначала в больницу, потом в центр.
