— Ура, — выдыхаю я, радостно подпрыгивая на месте.
— Вот видишь, получилось, — на лице моего спутника неотразимая улыбка. Не сдерживая своего очарования, подхожу к Панкратову ближе. Я чувствую, как волна восторга этим удивительным человеком начинает накрывать меня.
Простой свет мне дает возможность насладиться его видом. Его волосы блестят от влаги. С непонятным мне удовольствием, вдыхаю бодрящий аромат, исходящий от мужчины. Что со мной?
Я поднимаю руку и скольжу подушечками пальцев по щеке Валентина. Побриться он успел. Уголки моих губ дергаются вверх.
Мужчина наклоняется ко мне, и я тянусь навстречу. В следующий миг я запускаю пальцы в его влажные волосы, а заодно привлекаю к себе. Закрываю глаза и жадно прилипаю к его теплым губам.
Я бурно выражаю себя в поцелуе. Обнимаю Валентина одной рукой и ласкаю кожу на его щеке — другой. Его отзывчивые губы дразнят меня, разжигая во мне желание.
Игра наших губ выходит далеко не целомудренной. Мне безумно нравится шаловливо покусывать подушечки его вкусного рта. От того дыхание Валентина становится жадным и прерывистым. Он делает короткую паузу и вновь впивается в мои губы. Кажется, кто-то перехватил инициативу.
Осознание того, что для первого поцелуя достаточно, к нам приходит одномоментно.
Панкратов тяжело дышит над моим ухом, а носом зарывается в мои волосы. Я обнимаю его за шею и утыкаюсь в его грудь.
Глава 26
Я опускаю ладони на грудь Валентина и, собрав пальцами в складочки его тонкий джемпер, медленно вдыхаю запах.
— Вкусно пахнешь, — моя улыбка до ушей.
— Не буду спорить. Я реально очень вкусный, — он выпускает меня из объятий.
— Идем, а то придется ночевать в подвале, — кокетливо подмечаю я.
Я тяну мужчину за руку и увлекаю к лестнице.
Мы покидаем подвал, закрываем люк и проходим в гостиную.
Минуло всего несколько минут, а поведение Панкратова меня немного настораживает. Если до этого момента я постоянно ловила его на том, что он хочет быть ко мне поближе, то сейчас Валентин не стремиться к этому.
Неприятное чувство обиды ядовитым раствором втекает в мое сердце. Я надеюсь, что мои подозрения напрасны. Даже не знаю, что сказать, поэтому молчу.
— Пойдем в кабинет, мне нужно принять лекарство, — говорит он просто. Очень просто.
Что мне делать? Дернуться и уйти к себе, — не выход. Притвориться утонченной барышней, сослаться на мигрень и красиво уйти к себе в комнату? — Не люблю лгать. Всегда потряхивает, когда приходится это делать. Нет. Тоже не то. Так что же тогда «то»?
— Да, конечно пойдем, — отвечаю я, стараясь сохранить непринужденность, которая меня уже почти покинула.
Вроде бы поступила разумно, но уже вскоре я жалею о своем решении.
Я не знаю, куда себя деть, оказавшись в панкратовском кабинете. Валентин вынимает из ящика стола элегантную таблетницу и принимает лекарства. Бутылка воды и стакан, насколько я успела увидеть ранее, постоянно занимают отведенное место на рабочем столе.
Я смотрю на мужчину, стараясь разгадать его эмоции. Но черта с два! Опять узнаю это выражение «я мастер прятать чувства». По всей видимости, я предполагаю, что Панкратов о чем-то сосредоточенно думает, и на время успокаиваюсь.
Отворачиваюсь к книжному шкафу с прозрачными створками и принимаюсь изучать корешки толстых томов.
Совсем не логичное занятие для девушки, пережившей минут двадцать назад невероятный поцелуй в подвале. Ну, где наша не пропадала! Я пытаюсь себя подбодрить, но вместо этого к горлу подступает ком, и слезы начинают душить.
Так! Больше никаких воспоминаний о подвале. Бли-ин! Выкидываю все из головы и заполняю чистый лист в сознании красивыми именами и названиями произведений.
Филип Рот «Американская пастораль» — к стыду своему не знаю, кто это. Надо будет потом загуглить. Пошли дальше.
Хантер Томпсон «Ангелы Ада» — так, а есть наши?
Перескакиваю несколько книг в поисках русскоязычного имени, и тут наталкиваюсь на почти такую фамилию: Чарльз Буковски «Женщины». Вот это имя запомнить проще.
Не могу сдержать улыбку, когда следом на той же полке встречаю братьев Стругацких. Этих мы знаем! Этих мы читаем!
— Света, что ты там делаешь?
— Читаю, — отвлекаюсь от книг и выхожу на середину кабинета.
— Скажи мне честно, в подвале ты решила воспользоваться моим советом и отключила голову? — в голосе Валентина ширмой выступает надменность, но я все-таки слышу, как на одном моменте он дрогнул, и это мне придает решительность.
— Я не помню, чтобы просила у тебя совета, — отвечаю тем же тоном.
Раздосадовано выдыхаю.
— Ты мне вообще сексом предлагал заняться. А тут, я погляжу, тебя смутил какой-то невинный поцелуй? — ума не приложу, что происходит?
Панкратов берет непонятную паузу.
Вдох-выдох. Пора на боковую.
— Я пойду спать, если ты не возражаешь. Собственно говоря, обычно в непогоду мне чудесно спиться, — моя очередь выдавать сарказм. — Спокойной ночи, Валентин.
Мне хочется закончить разговор как можно скорее. И я собираюсь уходить, когда его неожиданный вопрос летит мне в спину.
— Ты была замужем?
Зря, Панкратов! Это не твоя территория.
— Да, — я не собираюсь порадовать собеседника милым и традиционным «А что?»
— Почему развелась? — хозяин дома изрекает следующий вопрос.
— Я честно не понимаю, почему данный факт из моей биографии заинтересовал тебя на ночь глядя. Тем не менее, один вариант у меня все-таки есть. Видимо, ты хочешь все испортить. Спокойной ночи я тебе уже пожелала.
Наконец-то покидаю кабинет Панкратова и бегу наверх. Как хорошо, что в моей спальне стулья с высокой спинкой. С облегчением подпираю дверь, чтобы никто меня не беспокоил ни ночью, ни рано утром!
Глава 27
Телефон я поставила на зарядку только утром.
Вчера я уснула далеко не сразу. Противоречивые мысли атаковали мой мозг, одна беспрестанно сменяла другую. В конце концов, я пришла к выводу, что поступила правильно в том, что не подвергла свою семейную жизни критике с чужой стороны.
Хм. Панкратов хоть и Панкратов, но какое ему дело, почему я с Сережей развелась. Этот вопрос, касающийся сугубо нас двоих и никого больше. Я же не лезу ему в душу и не интересуюсь судьбой его бывшей возлюбленной. Как ее там… Алисы!
В памяти всплывают слова Ксении, что, мол, девушка ей недавно звонила и делилась планами на воссоединение с Валентином.
Так может и сам Панкратов подумал, подумал, да и решил бывшей возлюбленной дать шанс. А тут я со своими поцелуями…
