Мы встречаемся глазами.
— В августе будет год.
Хочется сказать: «Вот видишь, я была права», но я не позволяю себе этого, чтобы не разбередить раны моего бывшего супруга. С вежливой улыбкой освобождаю руки Салевича.
— Я очень рада за тебя. — Эти слова мне даются с трудом, хотя я действительно за него рада.
Я осматриваюсь и делаю пару шагов по кабинету. Поправляю ремешки сумки на плече. А на самом деле пытаюсь отдышаться и собираюсь с мыслями.
— Прости, что вырвала тебя в выходной день. И извини, за опоздание — заезжала за машиной в автосервис.
— Что у тебя случилось? — серые глаза сужаются и глядят ожидающе. — Ты же не просто так здесь?
— Понимаешь, Сереж, — уголки губ подпрыгивают, и я лукаво улыбаюсь, — я бы могла обратиться к другому специалисту и все такое. Но пришла к тебе. Потому что уверена, что ты же не сдашь меня полиции. Не сдашь ведь?
Глава 20
Сергей вмиг поменялся в лице. Его выражение стало серьезным и настороженным.
— Уж, не о твоей ли компании идет речь? — он скоро огибает стол и занимает большое кресло. — Садись.
Я молча опускаюсь на стул для посетителей.
— Тут такое дело… — было начала я, но предложенная мною тема явно не нравилась моему бывшему супругу.
Он резко поддается вперед и с недовольством выпаливает:
— Я готов поговорить с тобой о ком угодно и о чем угодно, — голосом выделяет мужчина, — но не о твоей компании!
— Почему? — негодуя, я жду разъяснений, — и не называй компанию «моей»! Я всего лишь там работаю.
— Вот именно. Ты «всего лишь там работаешь». Однако совершенно забываешь об этом. Едва ты только устроилась в эту организацию, тебя словно подменили. Под влиянием Панкратова весь остальной мир утратил для тебя интерес. Кроме его фирмы. Поэтому я и говорю, что она «твоя», Света!
Стоило Салевичу назвать меня по имени, как я позволила себе облегченно выдохнуть. Потому что твердо знала, что это первый признак его отходчивости. Значит, не так сильно вспылил.
Я меняю тактику и не произношу больше ни слова.
— Что? Что случилось? — встревоженно вопрошает бывший муж меньше, чем через минуту.
— Все сказал? — тихо уточняю.
— Допустим.
— Я могу продолжить? — вопросительно выгибаю бровь.
Салевич на офисном кресле чуть откатывается назад от стола и, скрестив руки на груди, кивает в знак готовности выслушать.
— Хм, — деловито хмыкнула я и продолжила четко и ясно излагать информацию, делая паузу после каждого предложения, — тут такое дело. Я без спроса, взяла чужие медицинские документы. Отсняла. Распечатала. И принесла тебе.
С этими словами я вынимаю из сумки копии медицинских бумаг Валентина и под пристальным взглядом Салевича кладу на стол.
Ночью я прокралась в кабинет. Достала папку из синего шкафа и сделала снимки прямо на телефон. А полчаса назад распечатала в ближайшем отсюда копицентре.
— Так это не связано с компанией? — чувствую, что Сергей готов принести свои извинения. Но я спешу признаться.
— Если не считать, что у пациента фамилия Панкратов.
— Не понял, — Салевич вновь «подъехал» к столу.
— Речь идет об одном из наследников компании. О младшем сыне моего бывшего начальника. Виктора Станиславовича недавно не стало, так что, пожалуйста, не отзывайся о его бизнесе неуважительно.
— Что за беда у парня?
— Зрение. В результате аварии.
— Я сосудистый хирург! — чуть ли не по слогам отчеканил Сергей.
— Так покажи тому, кому надо! Придумай какую-нибудь легенду. Я не знаю! Если я пойду, то могу себя скомпрометировать. Ладно бы себя, а то целую компанию! И от меня с удовольствием избавится новое начальство.
Нервно поправляю прическу.
— С какой целью тебе все это нужно? — Сергей взглядом показывает на стопку копий.
— Моя цель — сохранить семейный бизнес Виктора Станиславовича на том же уровне, который имеется. И впредь развивать компанию. Старшему сыну не очень интересны такие идеи. Думаю, в конце концов, он продаст бизнес. Конкуренты по этому поводу сейчас на пике активности. Они могут в ближайшее время предложить очень выгодные условия для него. Моя рабочая чуйка говорит о том, что все так и будет, если Валентин подпишет кое-какие бумаги.
— Значит, его зовут Валентин.
К моему разочарованию только это вычленяет бывший супруг из моих слов.
— Ты меня будто не слышишь! Мне надо знать: если шансы поправить здоровье Панкратову младшему, — я методично опускаю ребро ладони на бумаги, — сможет ли он, даже спустя какое-то время, которое уйдет на восстановление здоровья, занять пост гендиректора. У самой смелости не хватило спросить у него.
— Как же ты борешься за свою ГРЕБАНУЮ компанию! — Салевич произносит эту фразу тихо, будто шипя, но ядовито.
Широко распахиваю глаза и задыхаюсь от непонимания. Гляжу куда угодно, только не на собеседника. Я не помню, чтобы слышала из уст Салевича хоть одного ругательного слова. А тут!
В голову приходит осознание, что надо подключать тяжелую артиллерию. Я выключаю эмоции и включаю профессионального работника:
— Это чистый бизнес — раз. Мы вышли на международный рынок — два. Штат нашей компании насчитывает порядка десяти тысяч сотрудников — три, — я сухо излагаю факты, глядя на своего непонятливого собеседника. — За каждым сотрудником стоит семья. Если фирму отдать Грише, сокращение штата неминуемо. А Виктор Станиславович планировал расширение компании. Строительство новых заводом, выпуск уникальных продуктов.
— Ты заботишься о благе «тысяч людей»? — вопрос Сергея меня удивляет.
И? Что в этом плохого?
— Можно сказать и так.
— Когда-то ты пожертвовала мной, ради «десяти тысяч людей». Ради благополучия их семей пожертвовала нашей семьей. — Это что сейчас происходит? — Лучше принести в жертву одного, чем подставить под удар тысячи. Ведь так?
— Сереж, ты все переворачиваешь. Наша ситуация абсолютно иная, — я демонстрирую внешнее спокойствие.
— Вряд ли! — с недовольством пыхтит он. — Света, а ты никогда не предполагала, что могут так сложиться обстоятельства в твоей же компании, что ради блага многотысячных семей своих сотрудников тебе когда-нибудь придется пожертвовать собой?
Глава 21
Неожиданно.
Предположение Сергея, словно хлыст, бьет по моему самолюбию. На мгновение я впадаю в ступор, впрочем, очень быстро прихожу в себя.
Я хмуро прищуриваюсь и втягиваю воздух через нос. Секунду размышляю над тем, что сказать, а потом чеканю каждое слово:
