Эмил изобразила на лице гримаску. Глупо, конечно, было изображать несусветное счастье, выговаривая при этом пошлейшие в свете слова.
— Да, я счастлива. Он — тот самый человек, которого я хотела себе в мужья. Есть, конечно, между нами кое-какие разногласия, но со временем и они так или иначе сгладятся…
— Что ж, вполне разумные слова. Он ведь выбрал именно тебя.
— Да, из-за ребенка.
— Вот глупости! Неужели ты полагаешь, что беременность могла принудить Парлана к нежеланному браку!
— А как же соображения чести?
— Какие тут могли быть соображения? Не забывай, ты стала его пленницей. Разумеется, если бы он соблазнил представительницу дружественного клана, соображения чести имели бы значение, но с пленниками такие вещи обычно не срабатывают.
Эмил продолжала размышлять над словами отца, но тут появились Джиорсал и Мэгги и повели ее в покои Парлана. Речь отца произвела на Эмил сильное впечатление, ведь ее отец рассматривал эту проблему с точки зрения мужчины. Чем больше Эмил думала, тем больше удивлялась, что подобные соображения не приходили в ее голову раньше. Она пришла к выводу, что прежде старательно пыталась отмести от себя всякую логику, чтобы не лелеять в душе напрасных надежд.
В самом деле, хотел Парлан ребенка или нет — она, впрочем, была уверена, что хотел, — он не стал бы связывать себя узами брака лишь по этой причине. Делом чести с его стороны было вернуть ее в руки родственников живой после уплаты выкупа. То, что в ожидании выкупа она потеряла девственность и забеременела, не имело, по мнению людей, большого значения. Все решили бы, что это просто издержки пребывания в плену, а возможно, одно из условий освобождения. Продолжая прокручивать в голове все эти соображения и рассматривать их так и эдак, Эмил рассеянно Попрощалась с сестрой и Мэгги, но вдруг заметила, что служанка не торопится уходить.
— У тебя что-нибудь случилось, Мэгги?
— Наоборот, все очень хорошо. — Мэгги буквально лучилась от счастья. — Я все хотела поговорить с тобой — аж со вчерашнего утра. — Тут она слегка покраснела. — Я запомнила слово в слово все твои рассуждения о том, как нужно себя вести с Малколмом. Запомнила и, как ты советовала, сделала.
— И что же? Сработало, да? Впрочем, глупый вопрос, поскольку ответ написан у тебя на личике.
— Да, сработало. Хотя зажженные свечи и мои постоянно открытые глаза пару раз заставляли беднягу заливаться краской стыда. — Тут она принялась хихикать, Эмил ей вторила. — Но теперь мне не придется делать этого. Я поняла, что Малколм на самом деле меня любит, и все мои страхи рассеялись. Стоило зажечь свечу, как я настолько расхрабрилась, что у меня хватило смелости решиться на испытание любовью.
— Я так рада за тебя, Мэгги. — Она поцеловала служанку в щеку. — Теперь что касается Малколма. Он хороший человек. Так когда же вы поженитесь?
— Священник сказал, что окрутит нас, перед тем как уедет из Дахгленна. Я хотела поблагодарить тебя, миледи, от всего сердца.
— Меня? Но почему? Здесь целиком заслуга Малколма.
— Да, но ведь на это еще надо было решиться, а ты, миледи, помогла мне набраться мужества.
— Не сомневаюсь, что ты и сама бы на это отважилась, но я с радостью принимаю твои благодарности.
Мэгги улыбнулась и заспешила к двери.
— На этом я оставляю тебя, миледи. Уверена, твой муж явится сюда с минуты на минуту.
Эмил тоже в этом не сомневалась. Как только Мэгги ушла, она направилась к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как Парлан в последний раз сжимал ее в объятиях, и она чувствовала острое, как боль, желание принадлежать ему.
Сначала их утехам мешали раны, а потом понаехали родственники, и было необходимо соблюдать некоторые формальности, что, в свою очередь, потребовало продлить период воздержания. Более того, с появлением под крышей Дахгленна священника Эмил пришлось перебраться из спальни Парлана в другую комнату.
Возможно, все это было к лучшему, но Эмил подобные перемены не понравились, поскольку ее раны быстро заживали и столь же быстро росло желание снова ощутить на губах привкус страсти. Рори вселил в ее душу ужас, от которого, как она думала, ей не удастся избавиться никогда. Он населял ее сны, вернее, ночные кошмары. Хотя в эти минуты Парлан часто появлялся у ее изголовья, чтобы успокоить невесту, он как будто не понимал, до какой степени Эмил в нем нуждается. Она нуждалась в его постоянном присутствии, когда — для того, чтобы успокоиться и стряхнуть призраки ночи, — ей достаточно было протянуть руку, чтобы убедиться: Парлан рядом и ей ничто не угрожает. С другой стороны, приходилось признавать, что страхи еще некоторое время будут отравлять ее сознание, и требовалась довольно длительная передышка, чтобы и тело ее, и душа могли избавиться от гнетущих воспоминаний о часах страданий и боли.
Проскользнув под одеяло, она откинулась на подушки и принялась ждать Парлана. Поскольку они были любовниками В течение долгого времени и она носила под сердцем его ребенка, никакой церемонии освящения брачной постели не готовилось. Эмил, разумеется, не возражала против этого, поскольку по опыту своих сестер, которые прошли через подобную церемонию, знала, что это весьма грубый и до определенной степени непристойный обычай. Единственное, что оставалось, — лежать и ждать Парлана, чтобы они могли продолжить отношения, которые были грубо прерваны нападением Рори и с тех пор не возобновлялись. Зевнув, она понадеялась, что Парлан не слишком долго задержится в зале за кружкой эля с друзьями, иначе, подумала она, он застанет свою законную жену в объятиях Морфея.
Парлан глубоко вздохнул, расправил плечи и вошел в спальню. Он никак не мог понять, почему его снедало волнение и непонятное чувство скованности. Эмил много раз лежала в его постели, кроме того, она уже давно не была девственницей, с которой требовалось проявлять такт. Тем не менее он не мог отделаться от ощущения, что ему предстоит нечто новое, неизведанное.
.Заметив, что Эмил зевает, он не мог сдержать улыбку — уж больно виноватый был у нее вид.
— Вижу, что меня здесь дожидаются с нетерпением.
— Извини, у меня был трудный день, а сейчас я устаю быстрее, чем прежде. — Она наблюдала за тем, как он раздевался, и думала, что чувствовала бы себя куда увереннее, если бы ее муж не был столь привлекательным и желанным для женщин. — По причине беременности, по-видимому, — добавила Эмил.
— Надеюсь, ты не больна, не ощущаешь излишней слабости? — Парлан принялся за умывание — больше по привычке, нежели по необходимости, поскольку совсем недавно принимал ванну.
— Нет-нет. Я чувствую себя нормально. Но я теперь быстрее утомляюсь. Теперь мне и отдыхать надо чаще, чем раньше. Я понимаю, что все это вполне нормально.
Заметив, что он уже возбудился, она с коварством в голосе произнесла:
— Вполне вероятно, что мне уже пора спать.
