Отряд пустился в путь на закате — поджидали женишка Эмил, который так и не явился, — и по этой причине путешественникам пришлось остановиться на ночевку и разбить лагерь. Джиорсал восприняла это событие как романтическое и хлопотала вовсю, обустраивая палатку мужа. Однако когда там появился Иен, никто не назвал бы его особенно улыбчивым.
— Что случилось. Иен, дорогой? — спросила жена, аккуратно складывая одежду, по мере того как он се снимал.
— Ничего особенного. Правда, есть вещи, которые, скажем так, меня озадачивают.
— И что же тебя озадачивает? — не сдавалась она, присоединяясь к мужу в постели, которую расстелила прямо на земле, не позабыв окружить канавкой на случай дождя.
— В течение последних четырех или пяти лет твой отец проявлял холодность по отношению к Эмил, а ведь девочкой она была его любимицей.
— Да, и мы никак не можем понять, отчего это произошло. — Рука женщины отправилась в путешествие по крепкому, мускулистому телу мужа, которое она словно открыла для себя заново. — Эмил очень страдала от перемены в отношении отца, в особенности оттого, что видимой причины этому не было.
— Я тоже не могу сказать, отчего отец переменил отношение к дочери, но мне кажется, Лахлан хитрит и Эмил по-прежнему мила его сердцу.
— Почему же он от нее отвернулся? Какой, скажи, в этом смысл? — Медленно, но настойчиво ее рука продвигалась туда, где отродясь не бывала.
Интимный жест жены напрочь изгнал все мысли из головы Иена, и он лишь спросил:
— Что такое? Ты о чем? — поскольку надо же было что-нибудь сказать ей в ответ.
Джиорсал тихо засмеялась, не зная, чему приписать его растерянность — то ли удовольствию, которое он испытал, то ли изумлению. Нагнувшись, чтобы поцеловать его в грудь, она пробормотала:
— Кажется, мне надо попытаться самой ответить на этот вопрос и рассмотреть проблему со всех сторон и куда глубже, чем раньше.
— Джиорсал? Ты что, хватила лишку? — осведомился Иен, пораженный поведением женщины и тем, что она разговаривала сама с собой, после чего, не дожидаясь ответа, повалил ее на спину.
Парлану даже не стоило спрашивать у Эмил, пила ли она. Этот факт был очевиден. В комнате Лейта они с братом и Лаган бесшабашно предавались игре в кости, выигрывая и проигрывая большие суммы денег, которых у них не было, и выпивая при этом. Кроме того, Парлану было ясно, что ни брат девушки, ни Лаган, который должен был охранять Эмил, не обращали ни малейшего внимания на ее возлияния. Тем не менее Парлан усмехнулся и уселся рядом с Эмил на кровать Лейта. Он сделал это в тот самый момент, когда Лаган поставил на кон замок Стирлинг и проиграл его Эмил.
— Из тебя вышел премерзкий страж, Лаган. Ты позволил женщине пить и втянул ее в азартные игры. — Макгуин покачал головой, всем своим видом изображая печаль. — Тебе не пришло в голову проследить за тем, сколько она пьет?
— Как же, — ухмыльнулся Лаган, — но сколько бы она ни пила, все равно выигрывает. — Тут он рассмеялся вместе со всеми. — Она просто дьявольски удачлива.
— Это очень легкая игра, — заметила Эмил и протянула руку за очередной порцией эля. Руку ее, однако, перехватил Парлан. — Я не пьяная!
Установив кружку на стол, Парлан выдернул девушку из-за стола и поставил на ноги.
— Прискорбно, но ты напилась.
— Тебя никто еще не называл тираном? — поинтересовалась Эмил, блеснув глазами.
Парлан вместо ответа потащил ее к двери.
— Все, выпивка закончилась. Пожелай своему брату доброй ночи, — сказал Макгуин, задерживаясь с девушкой в дверном проеме.
— Доброй тебе ночи, Лейт. И тебе, Лаган, — крикнула во весь голос Эмил, после чего Парлан захлопнул с силой дверь и тем самым заглушил ответные реплики. — Ты очень грубый мужчина. Не цивилизованный, — проворчала она, не слишком уверенно двигаясь по направлению к спальне.
— Это точно. Я не слишком игриво сейчас настроен. — Он ввел ее в комнату и запер дверь на засов.
— Это почему же? — спросила она, усаживаясь на кровать. Как выяснилось, снять сапоги оказалось для нее неразрешимой задачей.
Парлан, который к тому времени уже разделся, оставшись в коротких полотняных штанах, подошел к постели, чтобы помочь Эмил.
— Ты напилась, дорогая. И весьма…
— Нет… Хотя, может, и напилась — самую малость.
На самом деле я плохо переношу спиртное, зато поутру никогда не болею.
Когда его рот накрыл ее губы, женщина издала звук, напоминавший мурлыканье. Эту жажду она готова была утолять бесконечно, не говоря уже о том, что алкоголь в крови только подогрел ее страсть.
Когда маленькие ладошки принялись его ласкать, Парлан стал терять контроль над собой. Ему хотелось мгновенно сорвать с себя всю оставшуюся одежду. Он овладел ею поспешно и торопливо, но она достойно ответила на его торопливость вспышкой такой же неконтролируемой страсти. Пик наслаждения заставил их некоторое время спустя рухнуть на кровать без сил — настолько он оказался острым. Единственное, на что хватило Парлана, — накинуть на их обнаженные тела покрывала. Даже говорить он в эту минуту был не в состоянии. Что касалось Эмил, она была уже на той тонкой грани, что отделяет сон от бодрствования.
— Скажи мне, ты хочешь замуж за Рори Ферпосона? — последовал неожиданный вопрос со стороны хозяина.
Эмил уже засыпала, поэтому ей потребовалось усилие, чтобы раскрыть глаза и одарить Парлана сонным взглядом.
— Нет. Уж слишком он хорош собой.
— Слишком хорош? Интересная мысль. Обыкновенно девушки жаждут иметь мужа, на которого, что называется, приятно посмотреть.
— Повторяю: он слишком хорош собой. У него настолько правильные черты лица и такие прекрасные пропорции тела, что иногда меня это пугает. И еще — его глаза.
— А что у него с глазами?
— Они похожи на змеиные. Когда я встречалась с ним взглядом, мне всегда казалось, что он выжидает удобного момента для укуса. И цвет у его глаз особенный, вернее, они просто бесцветные и еще — пустые. Кстати, он очень редко мигает.
Перекатившись на спину, Парлан притянул девушку к себе.
— Похоже, ты права. У него и в самом деле глаза, как у змеи.
Чувствуя, что сон Властно забирает ее в свои объятия, Эмил пробормотала:
— Трудно быть женой человека, которого терпеть не можешь…
— Обещаю тебе, что этого не случится, — произнес Парлан.
Очаровательное личико девушки все так же покоилось на широкой груди горца, когда Парлан на следующее утро пробудился ото сна. Его рука лежала на ее тонкой талии, а нога Эмил была закинута на его сильную, мускулистую ногу. Эмил показалась Парлану прекрасной, и, хотя ему было жаль нарушать ее покой, он стал гладить рукой ее легкое тело, чувствуя, как потихоньку отзывается на его нежность сонная плоть.
