В новом здании КГБ с мраморным полом царило уныние. Тяжелые дубовые двери. Мрачные коридоры, облицованные темным деревом. Партком самораспустился. Чекисты, которые не знали, что с ними будет, утешали себя спиртным, купленным в сороковом гастрономе. В туалете скапливались пустые бутылки.
Степашин собрал всех начальников управлений и объяснил свою позицию:
— Первое. Цель у нас одна — понять, кто виноват в ГКЧП. Второе. России нужна сильная спецслужба. Это позиция нашего президента и Верховного Совета. Я прошу вас иметь это в виду и работать.
Слова Степашина успокоили чекистов:
— Мы встречались с руководителями всех подразделений, кроме Крючкова — им занималась прокуратура. Изучали документы. Но работали в закрытом режиме. Агентура, оперативная деятельность, особенно за рубежом, были закрыты. Туда никто и не лез. И не пускали. Сразу у всех взяли подписку о неразглашении, даже у известной журналистки Евгении Альбац — она у меня была в комиссии. Она, правда, переживала, что у нее нет возможности все это опубликовать в печати. Но отработала дисциплинированно.
— Немногие имеют такую возможность — вы познакомились с внутренней жизнью специальной службы, было ли что-то, что вас потрясло, нечто такое, о чем и предположить не могли? — спросил я Степашина.
— Ничего там сверхъестественного нет. Сотрудники комитета — обычные люди. Так же думающие о семье и о доме. Большая часть вела себя достойно. Особенно среднее звено. Я со многими встречался, нормально разговаривали. Вот в высшем звене… Фамилии называть не буду, их почти уже никого не осталось в живых… Вот они сдавали друг друга, особенно некоторые зампреды. Помню, как они своего шефа, Крючкова, обливали грязью. Сейчас они пишут мемуары, рассказывают другое. Бог им судья.
— Естественное желание — а покажите мне мое досье, у вас не возникало?
— Кое-что мне показали. Сказали, что я должен был быть задержан, что мои разговоры прослушивали. Это я и так прекрасно понимал, я все-таки из МВД пришел. Досье особого не было на меня. Я так понимаю, что справка оперативного учета, видимо, существовала, но это на всех депутатов заводили.
— То есть, ничего такого, что изменило ваши представления о жизни, вы тогда среди этих секретных папок не увидели?
— Многое из того, что уже было известно, подтвердилось. Конечно, я никогда не думал, что и членов политбюро тоже прослушивали. Сталинская школа.
Для работы в комиссии привлекли профессиональных чекистов. Например, главу госбезопасности Чувашии Валерия Ямпольского:
— В сентябре меня вызвали и поручили допросить, точнее, опросить консультантов и помощников Крючкова. Ну, они опытные люди. Часть из них сразу заболела, несколько человек мигом в отпуск ушли.
— Рассказали что-то интересное?
— Нет. Они отмечали замкнутость Крючкова. Он держал всех на расстоянии — даже помощников, самое близкое свое окружение… Неприятная, должен сказать, процедура. Свои же товарищи, с некоторыми из них я общался по телефону, когда он был председателем…
Через комиссию прошло множество чекистов, чью судьбу Степашин должен был решить. И монбланы документов. В том числе оперативное дело Ельцина. Записи его бесед, материалы наружного наблюдения за президентом России…
23 октября 1991 года итоги работы комиссии Степашин доложил и Ельцину, и Горбачеву. Вот тогда познакомился с Михаилом Сергеевичем. У него в кремлевском кабинете сидели. Он все удивлялся:
— Надо же…
В выводах комиссии Степашина говорилось:
«КГБ СССР стал самостоятельной политической силой с собственными интересами и объективно превратился в надгосударственный институт… Вседозволенность и полное отсутствие контроля привели к кому, что органами государственной безопасности в нарушение собственных инструкций, не говоря уже о действующем законодательстве, проводились оперативно-технические мероприятия в отношении целого ряда государственных и общественных деятелей задолго до попытки государственного переворота.
Так, с 1989 года велось наружное наблюдение за народными депутатами Т. Гдляном, Н. Ивановым, Б. Ельциным, практически за всеми лидерами межрегиональной депутатской группы. Прослушивались телефонные разговоры… В последующем были поставлены на прослушивание телефоны ряда народных депутатов РСФСР… У многих из них была установлена подслушивающая аппаратура в квартирах, прослушивание велось на дачах, в местах отдыха… Руководством КГБ СССР давались указания о проведении мероприятий «провокационного характера» в отношении тех или иных лиц с целью их дискредитации».
Степашин:
— Мой доклад депутатам сделали закрытым, это была инициатива Ельцина, и Хасбулатов, уже избранный председателем Верховного совета, поддержал.
Первое — расставили акценты. Крючков действительно был инициатором ГКЧП. И причина не в том, что он хотел спасти Советский Союз, а в том, что он знал: после подписания Союзного договора в отставку уходит весь силовой блок. Естественно, люди бились за кресло. Самое опасное в политике, когда ты бьешься за кресло, а не за страну.
Второе — сотрудники КГБ выполняли свои задачи. Когда я это произнес, депутаты мне возразили: «Как вы можете? Вас тоже собирались арестовать». Объяснял: я человек военный, я советский офицер и понимаю: они выполняли приказ, служили тому закону и той конституции. Говорил, что нам нужна сильная контрразведка, сильная безопасность. Страна в тяжелейшем экономическом и социальном положении.
Что предлагала комиссия:
«Незамедлительно упразднить КГБ СССР и осуществить коренную реорганизацию его структур… Проводимая реорганизация должна исходить из принципа недопущения сосредоточения в структуре органов безопасности войсковых подразделений, частей и соединений, способных обеспечить захват власти силой в интересах каких-либо политических групп или партий, недопущения сосредоточения опасного неконтролируемого потенциала влияния на властные структуры республик и Союза (в частности имеется в виду монополия на информацию)».
Степашин:
— Приняли решение о ликвидации КГБ Союза. Все вздрогнули. А речь шла о реорганизации. Вместо КГБ создали Агентство федеральной безопасности. Так мы его назвали, очень близко к нынешней Федеральной службе безопасности. Служба внешней разведки — отдельно. Выделили пограничные войска. Образовали ФАПСИ на базе восьмого главка КГБ. Сейчас все опять объединили, кроме разведки… Сохранили костяк, сильных специалистов, они не разбежались, слава богу. Нынешняя ФСБ — одна из самых сильных спецслужб в мире.
Председатель парламентского Комитета по правам человека Сергей Ковалев вспоминал потом, как сразу после августовских событий он беседовал с Ельциным один на один. Президент России советовался, как поступить с путчистами. Ковалев ответил, что раз президент собирается строить демократическое государство, то казнить заговорщиков нельзя.
Ельцин сказал:
— Мы их приговорим к смертной казни. Потом я их помилую, а потом подпишу указ об отмене смертной казни…
