Серл и его спутники спешились, несколько утратив при этом свой внушительный вид, и солдаты стали подбираться ближе к повозке. Ида уже собиралась пнуть одного самого надоедливого норманна прямо в лицо, когда шум толпы внезапно стих. В полном молчании воины почтительно расступились, и в образовавшийся проход к повозке направился невысокий воин в самом обычном одеянии. Каким-то чутьем Ида угадала в нем Вильгельма.
— Увидев толпу, которую ты собрал, я подумал, что тебе удалось поймать какого-то диковинного зверя, — улыбнувшись Дрого одними уголками тонких губ, произнес он и, бросив короткий взгляд на Иду, добавил: — Похоже, я не ошибся.
Пока Дрого объяснял Вильгельму ситуацию, Ида внимательно разглядывала лицо предводителя норманнов. Претендент на английский трон не обладал особо примечательной наружностью и не отличался какой-то властной осанкой, но было в нем что-то такое, что заставляло людей беспрекословно ему повиноваться. От этого норманна исходило ощущение силы, подкрепленной острым умом, железной решимостью и неуемным честолюбием. Ида с горечью поняла, что такой человек даже с тем немногочисленным войском, которым он располагает, сможет довольно легко получить то, чего добивается. К тому же, по словам Эдит, владение английским троном уготовано ему судьбой. Так что…
Дрого прервал размышления девушки, бесцеремонно стащив ее с лошади и поставив рядом с собой.
— Амфрид, — обратился он к нервному костлявому человеку, стоявшему рядом с Вильгельмом, — объясни этой девушке, что перед ней Вильгельм Нормандский, ее новый король.
Амфрид исполнил его просьбу. Ида взглянула Вильгельму прямо в глаза и спокойно произнесла:
— Об этом говорить преждевременно. Пока еще трон принадлежит Гарольду. Вы же, ваша светлость, только нормандский герцог, стоящий на пороге Англии.
— Что она сказала? — нетерпеливо спросил Вильгельм Амфрида, который с удивлением, граничащим с ужасом, уставился на Иду.
— Ничего важного, сир, — выдавил наконец из себя Амфрид. — Она всего лишь глупая девчонка.
— Но она принадлежит к народу, которым я намерен управлять. Переведи мне, что она сказала, Амфрид.
Прерывающимся голосом тот покорно перевел слова Иды. Лицо Вильгельма потемнело, и на какое-то мгновение Ида пожалела о своей неосторожности и излишней прямоте. После гнетущей паузы Вильгельм вдруг откинулся назад и громко расхохотался. Толпа, сохранявшая до этого гробовое молчание, зашумела — никто не ожидал от него такой реакции.
— Дрого, мой юный друг, почему ты так напугался? — спросил Вильгельм своего побелевшего от ужаса воина. — Ведь она сказала чистую правду. А спроси-ка ее, Амфрид, когда я получу трон? Давай, спроси! Она говорит правду, а мне нужно именно это.
Амфрид, который уже немного пришел в себя, старательно перевел вопрос своего полководца.
— Это произойдет только после того, как я признаю вас королем и принесу вам клятву верности, преклонив перед вами колена, — живо ответила Ида грозному властителю, — Но вы обязательно станете королем, и я уже сейчас хочу попросить об одной милости — простите меня, если, принося эту клятву, я буду проливать слезы.
Подождав, пока Амфрид точно переведет ее слова, она продолжила:
— Я всего лишь простая девушка из небольшого городка и покорно преклоню перед вами колена, когда вы станете моим господином. Но я принадлежу к народу, который вы пришли завоевать, и хоть я не знаю тех воинов, которые падут, сражаясь с вашими солдатами, они мои братья, потому что, как и я, саксы по крови. И когда я увижу ваше торжество, я буду проливать слезы по ним и по земле, которую они потеряли. — Ида поспешно отвернулась и отошла к своей повозке.
— Мне очень жаль, ваша светлость… — начал было Дрого, но Вильгельм прервал его:
— Не надо извинений. Ее слова шли от сердца. Они тронули даже моего Амфрида. Эта девушка ничем не оскорбила меня. Она всего лишь честно поведала о том, что у нее на душе, и я хорошо понимаю ее чувства. Редкий мужчина способен выразиться так просто и ясно.
Тонкие губы Вильгельма внезапно растянулись в улыбке, и он хлопнул Дрого по плечу:
— Похоже, ее прямота задела и тебя, мой друг?
Видя, что его полководец снова пребывает в отличном расположении духа, Дрого окончательно успокоился и слабо улыбнулся в ответ:
— Вы правы, милорд, задела, и довольно сильно. Но я намерен быстро утихомирить эту особу.
— Приглядывай за ней внимательнее, — произнес Вильгельм; его улыбка погасла. — Она должна доехать до Лондона, чтобы преклонить передо мной колена, раз уж об этом зашла речь. Но, повторяю, будь осторожен: даже слабая девушка неожиданно может оказаться сильным врагом. А красивая девушка опасна вдвойне.
— Страсть никогда не ослепляла меня, ваша светлость.
— Прекрасно. А теперь пусть ваши люди возьмут себе часть того, что вы привезли, а остальное присоедините к общим запасам.
Дрого почтительно поклонился, Вильгельм зашагал прочь и через несколько мгновений скрылся в толпе. Дрого с удивлением поймал себя на том, что с тех пор, как впервые увидел девушку, он ни разу не подумал о ней как о враге. Лучше бы Вильгельм ни о чем не предупреждал его — для Дрого она всего лишь девушка, которая жила в маленьком городке у моря и иногда навещала старую лесную ведьму, а теперь волею судьбы стала его пленницей…
Дрого бросил на Иду испытующий взгляд. Нет, пожалуй, ему не следует рассуждать так наивно. Девушка принадлежит к тому народу, с которым его страна ведет войну. Он, Дрого, вторгся в ее родную землю, стал хозяином в ее городе, и в грядущих сражениях ему предстоит убить немало воинов-саксов. Естественно, она не сможет относиться спокойно к такому положению вещей, хоть и примирилась с неизбежным, так что Вильгельм был абсолютно прав — он должен постоянно следить за ней. Потому что несет ответственность за жизни солдат своего отряда и из-за красивых глаз, какими бы пленительными они ни были, не должен забывать о своем долге.
Дрого снова взглянул на Иду и слегка присвистнул: ожидаемые им неприятности уже начались — вокруг повозки сгрудилось около дюжины мужчин, пытавшихся заговорить с девушкой. Она сидела словно окаменев, не издавая ни звука, и лишь грозно сверкала глазами на окруживших ее солдат неприятеля. Яростно работая локтями, Дрого начал прокладывать себе дорогу сквозь толпу непрошеных поклонников своей пленницы. По их недовольному ворчанию и откровенно недружелюбным взглядам он понял, что девушка может стать причиной зависти и неприязни к нему других солдат. Более того, теперь ему придется все время быть начеку и следить, чтобы кто-нибудь из них не попытался ее украсть, Пробравшись наконец к повозке, Дрого положил руку на плечо Иды жестом, который не оставлял никакого сомнения в том, чьей собственностью является девушка. Ответом ему были сдавленные возгласы и злобные взгляды, в которых ясно читалось, что среди норманнов есть желающие оспорить его права — на кулаках или мечах. Но когда Дрого угрожающе подался вперед, солдаты, бормоча проклятия, все же расступились и нехотя начали расходиться. Дрого успокоился и повернулся к Иде, которая как ни в чем не бывало поглаживала одну из своих собак.
