— Что?
— Как бы сильно я ни ненавидел отца, я боюсь, что во мне слишком много от него, — негромко признаюсь я. — И это убивает меня. Жениться для меня — это обречь какую-нибудь несчастную на постоянные мучения.
Мама склоняет голову чуть на бок и протяжно вздыхает.
— Твоя проблема в том, что ты не любишь себя. И не веришь, что заслуживаешь чего-то хорошего.
— Но ведь это так. — Я поднимаю пустой взгляд на мать. — Не заслуживаю.
Мама ласково улыбается мне, и ее глаза блестят от навернувшихся слез.
— Джейсон, милый, ты должен простить себя. Иначе это разрушит тебя.
Я откидываюсь на спинку стула и устало прикрываю глаза.
Простить себя?
Я просто не знаю, как это сделать.
***
Официальная часть презентации подошла к концу — хорошая новость. Плохая новость — Дэйв Фаулер так же здесь, и он притащился с Блисс Винтер.
Кажется, они вместе. Если вместе означает, что его язык не покидает ее рта.
Я кривлюсь от отвращения, отворачиваясь от парочки, которая едва не трахается на виду у всех присутствующих. Хотя, каждый занят собой, и большинство уже так надрались, что никому нет дела, кто с кем и чем занимается.
Только я какого-то хрена весь вечер пялюсь на них. Они выглядят так, словно полностью поглощены друг другом — и завтра в газетах непременно появятся сообщения о новой звездной паре. Репортеры без конца фотографировали их на презентации. Фаулер прицепился к ней, как настоящий клещ.
Я подношу стакан с виски к губам и замечаю, что моя рука чуть подрагивает. Не удивительно — все мои нервы напряжены.
За последние пару месяцев мне удавалось подавлять мысли об этой сучке. Я был занят в мастерской, предпочитая вникать в каждую деталь во время усовершенствования моего сток-кара. Джерри, пожилой механик, с которым мы работали с самого начала моей карьеры, сам собрал для меня его несколько лет назад. Принял участие в очередной гонке сезона, взяв первое место.
Я даже успел забыть о том, что подписал контракт с Аберкромби, пока Саймон не напомнил мне, что я обязан участвовать в презентации.
Это означало вновь увидеть Блисс Винтер, чего я хотел меньше всего.
Я провожу рукой по волосам, удерживая себя от того, чтобы не оглянуться и не посмотреть, высунул ли этот урод свой язык из ее глотки.
Ладно, я полный придурок, если эта херня заботит меня. Но, бл*дь, сегодня, когда я ее увидел, на какой-то миг, короткий гребаный миг испытал что-то похожее на радость.
А потом увидел его, по-хозяйски держащего свою лапу на ее заднице, и мой разум мигом прояснился.
Интересно, с сенатором уже покончено, или она двоих обслуживает? И как Пекстон относится к ее новому увлечению?
Она меня едва взглядом удостоила. Больше книг на сайте кnigochei.net Много думающая о себе сука. Красовалась перед объективами фотокамер, выставив свои сиськи вперед. Гордиться особо нечем. Да и вообще, кто сказал, что она красивая?
Я сделал знак бармену повторить, и огляделся по сторонам. Вечеринка была в самом разгаре, заряженный алкоголем народ толкался под треки приглашенного ди-джея из Европы.
Сейчас допью и поднимусь к себе в номер. Радующиеся люди вокруг только раздражали, потому что мое настроение было на нуле.
— Скучаешь?
Фигуристая куколка с рыжими локонами с соблазнительной улыбкой подсаживается ко мне. Ее грудь едва не вываливается из низкого выреза платья, и я задерживаю на ней свой взгляд. Потом смотрю на лицо и, присмотревшись, понимаю, что слишком молодая. Едва за двадцать.
— Не особо. — Я приподнимаю свой стакан — у меня есть отличный, правда молчаливый собеседник. Смотрю прямо перед собой, делая глоток Маккалана. Даю понять, что не заинтересован в ней — надеюсь, малышка окажется сообразительной и отвалит.
— Ты здесь вроде без подружки. — Понятно — придется объяснять. — Я наблюдала за тобой.
Она наклоняется ко мне, перекрикивая музыку. Сладкий запах ее духов проникает в ноздри, и я чуть отстраняюсь.
— Сколько тебе лет? — повернув голову в ее сторону, устало спрашиваю я.
— Двадцать один. — В ее голосе звучит вызов.
— Не верю, — усмехаюсь я.
— Девятнадцать.
Я смеюсь, и она непонимающе хмурится.
— Я мог бы быть твоим отцом. Слишком стар для тебя.
— Ты придурок.
Она встает с табурета и удаляется. Я провожаю ее взглядом, рассматривая хорошенькую попку.
Я мог бы провести с ней ночь, даже просто поиметь пару раз и выставить за дверь, но думая об этом, я не испытываю энтузиазма, а только скуку.
Встаю из-за стойки, собираясь уйти. Но мой взгляд случайно выхватывает ее среди всех остальных. Мои ноги словно примерзают к полу, и я стою, вперившись в нее взглядом. Она тоже смотрит прямо на меня — я знаю это, хотя между нами весь зал, но когда мерцающий свет на мгновение освещает ее лицо, я вижу ее глаза, которые встречаются с моими.
Тварь трахается с ублюдком прямо здесь и сейчас, и пока он засаживает ей, она наблюдает за мной.
Они сидят на диване, и их скрывает стол. Со стороны может показаться, что она просто устроилась у него на руках, повернувшись к нему спиной, но я знаю, что они делают. Его глаза прикрыты, и лицо искажено, будто он собирается сейчас кончить. Она поднимается и опускается на нем, кусая свои губы.
И я не знаю, какого хрена продолжаю делать это, но я стою и слежу за ними. За ней, потому что она определенно хочет, чтобы я видел.
Она кайфует от этого? От того, что в нее засаживают, когда я смотрю на нее?
Мое дыхание учащается, на глаза наползает красная пелена. Я охереть как сильно хочу вытащить этого уебка из нее, а потом бить его мордой об пол до тех пор, пока она не превратиться в месиво.
Стискиваю кулаки и дышу через нос. Мне лучше немедленно убраться отсюда, пока я и правда не совершил то, о чем кричит все внутри меня.
Я выхожу из клуба отеля Сент-Реджис, глубоко и размеренно дыша.
Твою мать, готов поклясться, что та гадость, которая кислотой сейчас расползается по моим венам — это и есть ревность.
Глава 5
Сара
Десять лет назад
— Лиа опять звонила, — тихо говорит Сэм, в нерешительности переминаясь в проеме моей комнаты.
Вообще-то, это ее комната, как и вся квартира. Просто последние три месяца я сделала ее дом своим фортом затворничества.
Я отрываю взгляд от окна, за которым льет дождь, хотя сезон дождей уже закончился. Безучастно смотрю на сестру, но тут же отворачиваюсь и вновь пялюсь в окно, за которым все стало размытым и серым.
