Стал у кровати и уничтожающе посмотрел на меня.
- Ну что, опять?- захныкала я. Под его свинцовым взглядом спать больше было невозможно.
- Пробежка. Постарайся собраться за пятнадцать минут иначе будешь по лесу бегать в трусах,- сказал, как отрезал. Стальным голосом, который меня начинал бесить. Особенно утром. Особенно в семь часов.
Я выдохнула раздражение и поплелась в душ. Постаралась не гневить своего тюремщика. Собралась действительно быстро.
Спустилась на кухню. Приветливо поздоровалась с Лидией Ивановной и выпила протеиновый шейк.
Герман уже разминался на лужайке. Наклонялся к ногам и делал скручивания своего массивного корпуса.
Мы побежали в сторону леса. Миновали боковую тропинку, что вела на холм.
Постепенно, я начала получать умиротворение от бега. Сосредотачиваться на движениях ног в кроссовках. Рассматривала дорогу и лесной пейзаж, следила за дыханием. На ближайшей опушке у меня заколол бок, и я согнулась пополам.
- Жди меня здесь,- кинул Герман через плечо и побежал дальше по своему маршруту. Я рухнула на скамейку, очень довольная, что он решил меня помиловать и не гнать энное количество километров, что бегает сам. Буровой, словно к соревнованию по кроссу готовился. Бегал около получаса. Я заскучала и обошла по кругу опушку. Разглядывала мангал и деревянный стол, покрытый пылью. Срезанные ровные пеньки по окружности.
Герман вернулся и махнул рукой в сторону дома.
Я с готовностью побежала за ним.
Он точно не человек. И в его венах вместо крови жидкий металл. Потому что все его тело при беге натягивалось тросами мышц. А дыхание было выверенным и спокойным. Он даже не вспотел.
Тогда, как я на лужайке перед крыльцом начала уже задыхаться, и мой лоб и виски покрыла испарина.
Войдя в дом, он прошел мимо гостиной и скрылся за дверью спортзала. Вероятно, решил добить себя тасканием железа.
Я же рухнула на кухне на стул и уронила голову в руки.
Лидия Ивановна поставила передо мной большой стакан воды. И я с благодарностью осушила его до дна.
- Спорт это хорошо,- улыбнулась женщина.
- Да, но только не в семь утра,- прохныкала я. Из спорт зала начала звучать музыка. Что то между техно и драм-н-бейсом.
- Привыкнешь, Маргоша. Просто чуть больше времени надо,- женщина поставила передо мной тарелку с панкейками. Разлила виноградный и апельсиновый джем в пиалы.
- Спасибо,- проговорила я, чувствуя, что успела проголодаться за пробежку, - А чем Герман занимается?
Она удивленно посмотрела на меня.
- Ну, как же. Ты что не знаешь? Он генерал. Служит во благо государства,- с гордостью ответила домработница.
А я чуть не поперхнулась блином. Понятно, что ему не составило труда забрать меня из тюрьмы. Вот только я уже не удивлюсь, если наркотики в машине Дани и Кати - это была его затея.
- Он просто мало говорит. А надоедать важному человеку не хочется, - сказала я абсолютную правду.
- Да уж. Последние годы он совсем стал замкнутым и нелюдимым. Раньше у нас часто гости были. Друзья семьи собирались, его сослуживцы. Теперь он закрылся от всех. Стал затворником. Я столько раз просила пригласить хоть соседей - и Собиновых, и Терентьевых. Но Гера против. Ему скорее всего тяжело видеть другие семьи полными и счастливыми. Но сейчас, Маргоша, как ты начала с нами жить, у меня появилась надежда. Может, подобреет наш зверь...
- Хм, это врядли,- голос ледяной и суровый заставил меня подскочить на месте от неожиданности.
Я обернулась. Герман стоял с влажным лицом и в чистой футболке. Белоснежной. Мускулы налитые и вздувшиеся после прокачки, натягивали ткань.
Я сглотнула слюну. Этот громадина одним своим видом нагонял страху. И когда он сел на кухне за стол от его давящей ауры даже наш разговор с Лидией Ивановной сошел на нет.
Мы позавтракали в полном молчании. Только кастрюли гремели, да сковородки.
Допив кофе, суровый мужик покинул помещение и стало легче дышать.
* * *
Жизнь с Буровым напоминала бесконечный день сурка.
Утро начиналось с обязательного секса. Затем эта гребанная пробежка. С каждым днем она становилась все дольше и длиннее. Герман требовал, чтоб я увеличивала нагрузку и следовала за ним. Потом завтрак за которым мы с ним научились перекидываться уже двумя - тремя общими фразами.
Весь день я проводила без него. Нашла в вещах купальник и нежилась на бассейне. Читала книги. От скуки начала помогать Лидии Ивановне по дому. Он был огромным на втором этаже было четыре спальни и детская. В ней, вероятно, жил Алан, пока был ребенком. А потом переехал в одну из обычных спален. Потому что в шкафу я нашла его вещи.
На первом этаже располагался помимо кухни и гостиной, еще спортзал, богатая библиотека и кабинет Германа. В него он категорически запретил мне заходить. А потом и вовсе начал запирать дверь.
В цоколе дома были обустроены помещения технического назначения. Прачечная, гараж с выездом к воротам, комната с котлами и водяными баками, генероторы и накопители электроэнергии, и одно подсобное помещение, с полками, заваленными инструментами и ненужным хламом.
Я узнала, что дом находился под видеонаблюдением и охраной. Сбоку за воротами находился сторожевой дом и там всегда присутствовало два охранника. У них была своя дверь за гаражом для входа на территорию дома. О существовании постоянных охранников я узнала, когда решила сама днем выйти погулять. Амбал в костюме сразу подошел ко мне, стоило мне сделать шаг за ворота. Вежливо, но требовательно, он завернул меня обратно в дом. Сказал, что у него распоряжение от Бурового не выпускать меня без присмотра. И если я хочу прогуляться, то шкаф доложит боссу и проводит меня.
Перспектива бродить по лесу с очередным немым громилой меня не прельщала, и я сама поплелась обратно в дом.
К вечеру возвращался Герман. Мы вместе ужинали. Он продолжал работать. Изучать чертежи. Таблицы и отчеты. Несколько раз у нас завязывался разговор. У Бурового было хорошее настроение, и мы обсуждали разные страны. Оказалось, что он часто катался на лыжах в Андоре. Мы с отцом тоже там бывали. Еще он спрашивал, что я читаю. Я рассказала ему, что нашла в библиотеке книгу Э. М. Ремарка "Триумфальная арка". Я ее еще в школе читала в выпускном классе. И тяжелая судьба Равича и Жоан оставила во мне неизгладимый след. Минорное настроение и гнетущий слог в романе, как нельзя лучше отражали мое состояние.
Не могу сказать, что я чувствовала себя ужасно. Безвольной рабыней или пленницей жестокого палача.
Скорее моя жизнь напоминала топкое болото. Унылое и беспросветное.
Герман был тяжелый по характеру мужчина. Чтоб его вообще полюбить, нужно было наверное узнать его с другой стороны. Лидия Ивановна меня каждый день уверяла, что в нем есть эта сторона. Вот только я очень в этом сомневалась.
