Ангела уже понял для себя, что никогда не женится, у него не будет семьи. Может, как-нибудь с поражением он признает, что одинок, и возьмет ребенка из детского дома. Но сможет ли?
В любом случае под всеми этими многочисленными мыслями высвечивалась одна-единственная, яркая и четкая: уйти отсюда подальше. Мало просто выйти из комнаты – он хотел убежать из этого дома.
Вдруг Ангела почувствовал давление в спину, словно невидимая сила несла его отсюда подальше; почувствовал, как ноги становятся легче и несут его к выходу. Но Рейден его нагнал, схватил за руку и развернул к себе. Они смотрели друг другу в глаза с непониманием, недоумением от незнания, что делать дальше. В какой-то момент Рейдену захотелось выпустить его, но он сразу осознал, что если сделает это, то Ангела уже не вернется, и их общие опасения о встрече лет через десять осуществятся.
Ангела не сопротивлялся. Он знал: Рейдену нечего сказать, им просто временно овладели старые чувства привязанности, которые рано или поздно отпустят. Поэтому Эрар ждал, когда тот сам выпустит его руку. Но Рейден этого не сделал. Он сжал руку Ангелы сильнее, до боли, боясь, что в следующий миг его бывший лучший друг просто выскользнет и уйдет твердой походкой.
– Зачем? – одно слово выразило все вопросы Ангелы. «Зачем держишь меня? Зачем не отпускаешь? Зачем смотришь на меня? Зачем все это, если можно сейчас просто спуститься с натянутыми улыбками, показать родителям, что все хорошо, пообедать и разойтись?»
– Я не могу, – прошептал Рейден. Он всегда любил тьму, но теперь одновременно и проклинал за то, что в ней его волнение передавалось отчетливее, и благодарил за это. – Я не могу тебя отпустить. Я не хочу тебя отпускать.
– Неужели в твоей жизни не было друзей, с которыми вы в конце концов просто расходились? – Ангела пытался подавить в себе смятение, его голос звучал холодным и беспристрастным. – Это ведь нормально, когда человек уходит из твоей жизни. У меня тоже были друзья в школе, когда я был еще совсем ребенком. Сейчас я вспоминаю о них, как о незнакомцах. И с нами будет то же самое.
– Нет, у меня такого не было. – Рейден заметил, как Ангела пятится к двери, и дернул его к себе так, что тот чуть не упал на него, но все же удержался на ногах. Его равнодушный взгляд дал слабину. – Даже если бы и было, почему ты считаешь, что это нормально, когда человек уходит из твоей жизни незаметно? Не значит ли это, что вы все это время просто друг другу не подходили, и эта дружба была ненастоящей? И ты… ты не тот случай.
– Это тебе сейчас так кажется, – злобно усмехнулся Ангела. Он пытался задеть Рейдена словами, взглядом, своим надменным тоном, выдать себя за хладнокровного мерзавца, но бывший друг слишком хорошо его знал.
Рейден замотал головой. Он больше не хотел ничего говорить, даже смотреть в глаза Ангелы. Ему было достаточно прикасаться к его руке, хотя не одурманенная чувствами часть его считала, что это глупо и он ведет себя неправильно. И это утверждение стало еще крепче после того, как он сказал:
– Я люблю тебя.
Произнеся это, он почувствовал такое облегчение, какого не испытывал никогда в своей жизни. Рейден не ожидал от себя признания. Чувствовал, что теперь обнажил свою душу, и лишь Ангеле дозволено ее растоптать.
Ангела опустил голову, заставляя Рейдена нервничать еще сильнее. Если бы Ангеле еще тогда, когда он сам боялся реакции Рейдена, сказали, что друг будет стоять перед ним, держать за руку, признаваться в любви и просить не уходить, он бы рассмеялся тому человеку в лицо и покрутил пальцем у виска.
– Это звучит так странно… от тебя.
То ли темнота так действовала на обоих, раскрывая, обнажая их души, то ли оба одновременно сошли с ума. Ангела без страха и сожалений приблизился к Рейдену, немного привстал на цыпочки и коснулся его губ своими. Это было легкий поцелуй, не предвещавший никакого продолжения. Ангела сохранял спокойствие, хотя это стоило ему огромных усилий: кровь била в виски, ноги подкашивались. Сначала он даже не понял, зачем это сделал, но когда Рейден дернул его к себе так, что они прижались друг к другу еще плотнее, Ангела осознал: нет смысла скрываться друг от друга, когда оба этого не желают, когда единственное неловкое, но необходимое желание одно – быть друг с другом. Просто быть. Может, не показывая своих чувств так, как они делали это сейчас, но осознавать, что они есть друг у друга, и больше не бояться. Им нужен был душевный покой, которого они никогда бы не добились, если бы сейчас из-за дурацких соображений решили прервать свою связь, а потом всю жизнь жалели бы, уверяя себя в том, что это когда-нибудь пройдет. Но оно не пройдет.
Рейден и сам едва не упал от но хватившего его головокружения, но вовремя взял себя в руки. Ангела отпрянул от него. Они дышали друг другу рот в рот, пока последний не прошептал:
– Не противно?
– Ни капли. – Рейден улыбнулся и вновь потянулся к Ангеле.
– Эй, – в комнату ворвалась Рика, – мы… ой.
Ангела с Рейденом даже не успели отлипнуть друг от друга. Они в ужасе, в обнимку и едва оторвавшись от губ друг друга, стояли прямо перед сестрой Рейдена.
– Э-э-э… – протянула Рика, стоя как вкопанная. Она чувствовала, как ее щеки горят от смущения, а из груди был готов вырваться крик и победное: «Я знала!» Но она, сохраняя равнодушное выражение лица, на котором вот-вот готова была появиться широкая улыбка, сказала: – Мы идем обедать. Когда закончите, – она все же не сдержала смешок, – спускайтесь в гостиную. Постарайтесь успеть до конца обеда.
Затем она развернулась, закрыла дверь как ни в чем не бывало и словно в трансе зашагала по коридору. В какой-то момент Рика встала у стены, прикрыла рот рукой и тихонько завизжала и запрыгала на месте от радости.
«Еще год назад я бы и не подумала, что у меня будет не невестка, а…»
– Рика! Ну где вы там? – донесся мамин голос снизу.
– Иду, мам!
Девушка вновь приняла серьезный, невозмутимый вид, но от переполнявших эмоций вприпрыжку, как маленькая девочка, поскакала по ступенькам, напевая себе под нос и стараясь успокоиться.
Тем временем Ангела с Рейденом так и стояли, глядя на закрытую дверь. Им хотелось смеяться, но холодный ужас застал обоих прежде.
– Что скажут родители?! – сказали они почти в унисон. И это могло бы стать очередным поводом, чтобы посмеяться, если бы не одно «но»: среди четверых родителей одна лишь Фам знала обо всем и относилась к этому понимающе. Что же с остальными? Как им это объяснить? Притворяться, что они такие же друзья, как и раньше? А, может, просто не стоит об этом говорить?
– Пойдем на обед, – сказал Рейден, поправляя рубашку и прическу.
– Сделаем вид, что все в порядке.
– Я не удивлюсь, если она всем сейчас расскажет.
