— Что?
— Да ничего, — отозвался тот, откровенно ее рассматривая одним открытым глазом и щелочкой второго. — Злишься, Маринкин?
— Ничуть.
— Я же вижу. Какие планы на сегодня?
— В супермаркет схожу. Тебе капельницу надо поставить.
— Терентьич сказал, приедет — поставит.
— Он же не собирался приезжать…вроде.
— Не собирался. Ему ближний свет сюда из посёлка. Но приедет. Заинтересовала ты старика.
— Это чем же?
Марина поднялась, выглянула в окно — джип был на месте. Она пошла в ванную, крикнула оттуда:
— Ночью вставал? Чего меня не разбудил?
— Сам справился. Кружило немного только… Чем заинтересовала? Это у тебя спросить надо! Думаешь, он ради меня сюда поедет? К моим выкрутасам он уже привык, да и капельницу я себе и сам смог бы поставить… Не, я не в том смысле! Кардашев порядочный мужик, интеллигент, творческая личность… возраст, опять же! Просто он художник! Известный! Вечно в поисках интересной натуры. Что, не слышала?.. А чему я удивляюсь? У тебя даже телека нет!
Марина вышла из ванной с зубной щеткой во рту, бросила на кровать к Боре свой мобильный:
— На. Мелодию поменяй. Поштавь какие-нибудь… колокольщики.
— Чем Синатра не угодил?
— Угодил. Надоел просто. У нас его по кабакам петь любят с рязанским акцентом.
— И часто ты… по кабакам?
— Случалось.
— Я же говорю: девушка-загадка. Вся такая недотрога на вид, но с анамнезом… прочитать бы историю твоей болезни… Ты во сне звала какого-то Рената, — Борис оторвался от экрана телефона и встретился с Мариной взглядом.
— Я иногда разговариваю спросонья, — сухо сообщила она. — Только если сильно устаю. Не пугайся.
— Кто такой Ренат?
— Что тебе купить в маркете? Что тебе вообще есть можно?
— Не беспокойся. Терентьич все привезет. Одна просьба. У меня там у кабака машина припаркована. Надеюсь, бойцы до нее не добрались. Ключ в кармане джинсов. В багажнике коробка — как раз забрал телевизор из кабинета, принеси. Я тут загнусь от скуки.
У джипа прохлаждался крепкий парень в бейсболке. Он затушил сигарету, двинулся за Мариной по тропинке. Она шла, не чувствуя ног, теребя телефон в кармане брюк. Выскочила из рощицы и припустила туда, где у киосков толпились люди. Но «боец» и не собирался ее преследовать — накупил пирожков у дагестанцев и пошел назад. Видимо, специалисты по удалению татуировок проголодались. Марина, продышавшись влажным морским бризом, повернула к Лесенкам.
…Дождь и серое море. На пляже было пусто, у шезлонгов, ругаясь и гогоча, возились чайки. Марина впервые с конца мая пропустила утреннее купание и тренировку на боксерской груше в старом спортзале профилактория. Она клевала носом, плетясь обратно. Взбодрил ее только вид покупок, разложенных на столе у Анзура: шмат мяса с косточкой, молодая свеколка, сочная морковь, от которой она — не выдержала — отхватила и отправила в рот кусочек, аккуратные помидорки-сливки. Марине пришлось перед готовкой отмыть электрическую плитку и стол — на кухне она всегда была, как хирург, — не терпела грязи. Пока варилось мясо, она поднялась к себе. Борис смотрел телевизор, подвешенный над кроватью. Крошечная антенна, выброшенная в окно, ловила только два канала. По экрану шли титры, играла печальная мелодия. Массажист фыркнул, щелкая пультом:
— Пришлось смотреть наш сериал. Говно.
— М-м-м? — отозвалась Марина, роясь в ящичке. — Почему?
— Два друга влюбились в институте в одну девушку. И вот спустя тридцать с лишним лет, уже с седыми буклями и латексными морщинами, они до сих пор не могут поделить предмет страсти. Кто там у них на канале сценарии пишет? Ты в такое веришь?
— М-м-м.
— Я ж забыл, ты не романтик. Но даже я не верю.
— Может, сыграли плохо?
— Скорее всего. Актриса далеко не секс-бомба. И все эмоции изображает одним приемом — выпучиванием глаз. Я бы мимо прошел, даже не заметил.
— Может, их все время сталкивало? Ситуации… совпадения… может, даже конкуренция… — Марина нашла упаковку одноразовых перчаток, достала несколько пар. — Натыкались везде друг на друга, сами не желали, так получалось, интересы пересекались…
— Может, — Борис зевнул. — Я начало не смотрел.
— Чем закончилось?
— Она осталась с тем, кому гримеры удачнее всего приклеили седые усы. А второй благородно уступил… О, новости! Хоть что-то.
Кардашев постучался, как раз когда Марина устала сражаться с банкой маслин — ключ-кольцо сорвался и пришлось орудовать ножом.
— Простите. Боря сказал, вы здесь.
— Входите, Георгий Терентьевич.
— Хозяева не будут против?
— Нет, они до вечера на стройке.
Кардашев вошел, осмотрелся. Протянул руку:
— Позвольте.
Врач ловко открыл банку, ухватив пальцами загнувшийся край крышки. Марина высыпала маслины в кастрюлю:
— Суп почти готов. Налить вам?
— Не откажусь. Друзей ваших не объем?
— Шутите? Я на роту наготовила. Сметанки? Лимон?
— Спасибо, — Кардашев без всяких церемоний учелся за стол. — Очень аппетитно выглядит, это я удачно зашёл. Любите готовить?
— Наверное, — Марина прислонилась к подоконнику, рассеянно вытерла с ладони засохшую капельку свекольного сока. — От бабушки научилась. Бабушка у меня была — всем поварам повар, столько рецептов хранила. Кое-что я успела усвоить, не все, к сожалению.
— Солянка тоже бабушкина?
— Да. Не по точному рецепту, конечно. Нужно свеклу с морковью в томатах в духовке запекать, бабушка говорила «до зеркала», чтоб блестело. Она меня учила и приговаривала: когда-нибудь с благодарностью вспоминать будешь. Как в воду глядела… Однажды…
Марина замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать, гость терпеливо ждал. От его серьезного лица и сочувствия во взгляде ей нестерпимо захотелось говорить дальше.
— Я в Стокгольме работала в русском ресторане. Сначала на посуде, мытье полов, потом кое-что хозяевам рассказала, так они меня за три бабушкиных рецепта до самого моего ухода обедами кормили. Я без денег тогда осталась, одна совсем. А они кормили и даже учили кое-чему. У меня в жизни часто так бывает — когда кажется, что все плохо, появляется тот, кто начинает обо мне заботиться. Словно меня по жизни ведёт… кто-то…за ручку.
— Я называю этого кого-то Богом, — без всякого пафоса, со спокойной простотой сказал Кардашев, зачерпывая ложкой гущу с бугорком сметаны и россыпью маслин. — Сам с Ним за руку иду… Очень вкусно. Бабушка ваша давно умерла?
— Три года как. Я в Россию вернулась как раз из-за того, что она заболела. Успела попрощаться.
