Привстав, я занялся очисткой подзаряжающегося экзоскелета от налипшего дерьма, особенное внимание уделяя всем сочленениям. Выполнив главную задачу и неплохо сориентировав меня в изуродованном взрывами здании, мозг опять забуксовал, завязнув в безнадежной попытке понять главное – какого же хрена все пошло не так?
Где сверкающий блаженный итог?
Планета исцелена. Насколько хватает моего взгляда и информации от местных жителей – джунгли распростерлись очень далеко. Джунгли бескрайни. А там, где они примыкают к океану – полным-полно чистейшей соленой воды, в которой буквально бурлит жизнь. Это же касается рек и озер. Да тут даже ручьи переполнены изнемогающей от собственного изобилия жизни.
Планета исцелена.
Или это я так решил, увидев лишь малую ее часть?
Ведь я пока пигмей, не имеющий крыльев.
Насколько велики шансы, что где-то там, за тысячи километров отсюда, дела на планете по-прежнему обстоят очень хреново.
Насколько велики шансы, что где-то за горами по-прежнему могут идти едкие дожди, а реки полны мертвой серой грязи?
Насколько велики шансы, что где-то в линии пенного ядовитого прибоя лежит вал мертвой отравленной рыбы и птиц, что были только рады сдохнуть – чтобы не мучиться больше.
- Райский сад в комке дерьма? – предположил я вслух.
- Лид?
- Почему планету не вернули гоблинам?
- Вернули. Гоблинов вокруг много и все они свободны. Могут идти куда хотят.
- Не – покачал я головой и поднялся, выдернул провода из энерготочки – Хрен там, Каппа. Тут полным-полно строительных бригад и бродячих племен. И все они живут по строгим правилам, не забывая о еще более строгих табу. Выплюнувший нас мир-опухоль переполнен. Самое время вскрыться и выпустить в джунгли миллионы оттаявших гоблинов. Но этого не происходит.
- Да. Возможно доверие к людям подорвано навсегда?
- Чье доверие? – буркнул я – Кто этот бог, чье доверие мы подорвали? Кто решил, что таким как мы больше нет веры и нам самое место в замкнутых опухолях, где мы и сгнием. Он?
- Первый Высший.
- Я пытаюсь отыскать разумную причину… Может опасность для мира еще не миновала? Может большая часть планеты по-прежнему мертва, и где-то там героические спасатели бьются экологичными сиськами и жопами о колкую стену смерти? М? Может на теле планеты еще остались язвы?
- Возможно. Это разумная причина для ограничения. И…
- И?
- Чем больше гоблинов умрет внутри миров-опухолей… тем меньше их вернется во внешний мир. Тем легче будет планете…
- Меньше говна, меньше срубленных деревьев и меньше закинутых в океаны жадных сетей?
- Да.
- Ну – качнул я головой – Может и так. Нам нужен доступ к спутникам, Каппа – я посмотрел на потрескавшийся потолок со свисающими проводами – Я хочу увидеть ее.
- Планету?
- Планету. В реальном времени. Со всех сторон.
- Такой доступ так просто нам не дадут.
- Не дадут – оскалился я – Да… не дадут. А мы сами возьмем. Двигаем дальше.
- Да, лид. Я пойду первым – мечник задумчиво оглядел два прихваченных с собой мачете и выбрал тот, что казался чуть прочнее – Я пойду первым… во мне бурлит странная злость… и я не могу ее унять медитацией…
- А ты не унимай. Вбей ее кому-нибудь в глотку.
- Да, лид.
***
Мы закончили через два часа.
Следом прозвучал несильный взрыв, и схлопнувшийся коридор перекрыл внутренней хрени выход наружу. Мы неплохо прошлись по уцелевшим помещениям огнем и мечом, но нет никакой гарантии, что чего-то не упустили. Так пусть внутренний мирок, эта крохотная опухоль, малый абсцесс посреди здоровой ткани, будет и дальше запечатан.
Спустив ко дну шахты всю добычу – а ее было немало, пришлось делать пять ходок и еще столько же придется сделать, чтобы все это утащить на базу – мы разделились. Каппа взялся за разведку, выискивая такой путь, чтобы прикрытые тряпками и спрятанные в ящики трофеи не попадались на глаза их потенциальной хозяйке Управляющей. А я вернулся в колодец и начал долгий обстоятельный доклад.
Мне было о чем рассказать.
Мы с сержантом отыскали и попытались запустить нужный терминал, но он оказался безнадежно мертв. Его вырванные останки мы вытащили и принесем сюда – возможно тайный рукастый гремлин Управляющий сможет его оживить.
Мы добрались до объекта №4 и… снова охренели, причем на этот раз куда сильнее.
За дверями с цифрой четыре не было плуксов, лишайника или насекомых. Там вообще не было ничего. И, что самое пугающее – там царил настолько идеальный порядок, насколько это вообще возможно для однажды взорванного и почти целиком обрушившегося комплекса.
От четвертого объекта осталось одно большое и два малых помещения, плюс четыре никуда не ведущих коридора, оканчивающихся завалами. Первое малое помещение было чем-то вроде холла с металлическими креслами вдоль стен и висящими над ними сельскими пейзажами. Вторая малая комната представляла собой врачебный кабинет – кушетка за ширмой, металлический письменный стол, кресло, плакаты с изображением гоблинской анатомии, коричневые шторы прикрывающие фальш-окно с солнечной долиной «за стеклом». На столе аккуратно разложены ручки, папки, на краю лежит стопка потрепанных книг. Одинаковый во всех помещениях пол в желто-серую клетку идеально чист.
Большой зал – непонятно. Тут явно раньше имелись перегородки, о чем говорили следы на потолке и полу. Аквариумы в аквариуме – вот что тут было раньше. Прозрачные стены, делящие один большой зал на десяток клетушек. В каждой такой клетушке имелись высокие столы, шкафы, странное оборудование, неудобные стулья, а вдоль стены у входа вытянулись торгматы – только здесь продавались не пушки, а кофе и закуски. Один из семи автоматов все еще работал, приглашающе светя витриной.
Тут же, в большом зале, мы отыскали мертвый терминал, кучу дохлых ноутов, забрав несколько внешне целых. Мы отыскали содранные с потолка точки наблюдения, датчики, сенсоры и прочую потолочную требуху. Все это было сложено в дальний угол и задвинуто больничной белой ширмой.
Кости. Полные скелеты.
Они были в каждой клетушке, причем все они были одинаково одеты. Зеленые штаны, футболки, шлепки, а сверху белые халаты. Все скелеты лежали навзничь, руки по швам, черепа смотрят вверх. Все говорило о том, что эти останки кто-то разложил – кто-то со знанием анатомии. Кто-то предельно терпеливый, скрупулёзный, аккуратный, последовательный… короче – гребаный перфекционист. Таких надо убивать в первую очередь. А таких, кто обитает в заброшенных лабораторных комплексах – тем более.
Когда мы все осмотрели и поняли, что «хозяин» жив и вот-вот пожалует на шум – мы заторопились. Не было никакого желания устраивать войну рядом с хрупким оборудованием. Оживший синтезатор выбросил пару меню. Разобравшись с предложениями, я сделал самое простое – приказал машине выйти на связь с другой машиной. И как только синтезатор покорился мой воле и согласился сконнектиться с Управляющей, чтобы обменяться кодами допуска и служебной информацией – мол имеем ли мы право? – проблема была решена хотя бы частично. Следующие пару минут я даже чуток нервничал – понимая, что беспричинная ярость все сильнее, а шанс, что у синтезатора не окажется нужных химических соединений для работы более чем велик.
