А утром начинались занятия, и девушка забывала о мыслях, смущавших ее душу. Дедушка Урман не одобрил бы такого шага. И тяжело вздыхая, Анора заходила в сарай, переделанный из конюшни, как сказал старик Петренко, для магических занятий и на целый день забывала, что такое отдых.
— Да все не так! — заворчал Иван Степанович, уперев руки в бока. Очень внимательно посмотрел на высокую худенькую ученицу, что-то решая в своей голове. — Тощая больно! Откармливать надо. Дух, может, у тебя и присутствует, а силенок для концентрации маловато. Негоже девице после каждого занятия без сил лежать на постели…
Анора жутко покраснела. Она ни разу не давала повода наставнику усомниться в своих силах; учеба, как оказалось, требовала неимоверных сил и напряжения, от которых к вечеру девушка просто без задних ног валилась на кровать. Теперь Анора хорошо понимала мужчин Рода, которые не допускали женщин к серьезному обучению по магии. Женщина должна заниматься домом, детьми, хозяйством. А какой от нее будет толк, если целыми днями надо на пределе сил создавать магические плетения, закачивать в них энергию? Человек не может постоянно генерировать эту самую Силу из Природы и Космоса, иначе сгорит. Так что дедушка Урман еще жалел свою внучку.
— Я не валяюсь! — попробовал оправдаться Анора, а потом возмущенно воскликнула: — А зачем подсматриваете? Это нехорошо! Я пожалуюсь своему господину!
— Господину она пожалуется! — Петренко провел пасс рукой, формируя в воздухе зыбкую дрожащую сферу с выпуклыми боками. А потом несколько секунд держал на весу, покручивая по часовой стрелке. — Он сам мне сказал, чтобы я не жалел тебя. Если ты по вечерам не скачешь козой по дому, значит, не бездельничали, а работали как полагается!
Наставник с видом фокусника провел ладонью перед носом девушки, и сфера исчезла, словно была каким-то миражом.
— Понимаешь, в чем смысл концентрации? — неожиданно мягко спросил Иван Степанович. — Сформированную магоформу нужно накачать нужным количеством энергии для эффективного воздействия на врага. Ты с легкостью показываешь мне разнообразные техники вроде «водяного молота» или «плети ифрита», и в этом мне тебя учить не стоит. Но есть маленькие хитрости, когда эти самые техники можно довести до совершенства. И удар будет мощнее, задержи ты на две секунды дольше магоформу в своих руках.
— А я разве так не делаю?
— Недостаточно! — снова вернулся раздражительный и вредный старик. — Хочешь быть идеальным магом — умей сдерживать свои порывы! Неужели не поняла, что не твоя одаренность считается проблемой, а излишняя эмоциональность!
— Я тебя не понимаю! — завопила Анора, уставшая донельзя. — Сам говоришь, что меня учить не надо, а в то же время мучаешь с утра до вечера! Что я делаю не так?
Она со злости даже не ощутила, как между пальцами у нее возникло жжение, а кожа осветилась оранжево-золотистыми всполохами. Вспухший полупрозрачный пузырь, в котором змеились многочисленные нити, вспорхнул вверх и застыл.
— А теперь наполняй его, наполняй! — чуть ли не громче девушки крикнул Петренко. — Ты сейчас готова швырнуть в меня «звездным огнем», но попробуй влить в магоформу чуть больше того, что уже есть в этом шаре. Как почувствуешь боль в руках — кинь в меня! Испепели своего наставника!
Аноре некогда было анализировать странные слова старика, ставшего вдруг полубезумным от своих нравоучений. Может, и в самом деле, обрушить на него «живую лаву», которую дед Иван по ошибке назвал каким-то «звездным огнем»? Какой же это огонь? Сейчас в руках Аноры концентрировалась мощная магоформа, способная спалить сарай вместе со всей улицей. Легко поддаться на соблазн и выполнить просьбу наставника!
Шар потускнел и превратился в темно-красный мячик с золотыми искорками внутри.
— Гнев — штука страшная, — кивнул Петренко, небрежным, как всегда, взмахом руки снимая защиту. — Рад, что ты думаешь о последствиях и не торопишься дать волю чувствам. Ладно, пошли ужинать. Я уже отсюда чувствую, что Егоровна нас сегодня наваристым борщом побалует.
Анора даже не предполагала, что слова Ивана Семеновича об умении сдерживать свой гнев воплотятся так скоро.
Проснувшись рано утром, девушка быстренько привела себя в порядок, причесала распущенные с вечера волосы. Ловко соорудила одну большую и тугую косу, свернула на затылке в виде бублика, и только потом облачилась в спортивный костюм, купленный Назар-голибом для занятий.
Егоровна — пожилая добродушная женщина, нанятая дедом Иваном для работы на кухне — смешно переваливаясь с боку на бок как утка, заглянула в гостиную и пригласила Анору к завтраку. Она была так похожа на бабушку Шахло — вторую жену деда Урмана — что девушка сразу же прониклась к Егоровне симпатией. Если бы не вредный наставник, она закормила бы до отвала худосочную девицу с удивительным цветом кожи. И так охала первое время, как увидела Анору. Дед Иван рыкнул, чтобы не смела откармливать девчонку. Иначе сытость в желудке приведет к лени. Егоровна дерзко ответила, что голодное брюхо к учению глухо, и нахально, не обращая внимания на ворчание хозяина, приносила в комнату девушки свежие оладьи, лепешки или одуряюще вкусно пахнущие калачики с сахарной присыпкой.
Петренко уже сидел за столом и блаженно потягивал из кружки густой чай. Гора золотистых бубликов высилась в тарелке, рядышком стояло несколько розеток: с медом, сливками, свежей сметаной. Пробуй, к чему душа лежит. Наставник не запрещал.
— Доброе утро, бобо Иван! — поприветствовала его Анора и села напротив. Тут же Егоровна поставила чашку с ароматным чаем. — Приятного аппетита!
— Спасибо, стрекоза, — буркнул Петренко. — Сегодня занятий не будет. Еду в Петербург. Дела образовались.
— И что мне делать? — расстроилась Анора. Старик запрещал ей заниматься в одиночку, больше опасаясь за безопасность поселка, чем за нее саму.
— Что делать, что делать? — удивился наставник. — На речку сходи, позагорай. Тебе, чай, привычно под солнышком быть. А то скоро кожа побелеет, будешь как все наши барышни — бледные моли. В поселке погуляй, с людьми пообщайся.
Анора задумалась. А почему бы и нет? Сколько можно в закрытых стенах сидеть? Это у себя в махалле довольно редко удавалось выйти в город, и то в сопровождении мужчин Рода. В России женщины из высокородных свободно покидают дом, правда, с ними куча охранников постоянно. Да и остальных никто не неволит и не держит за руку.
Распахнув шкаф, девушка придирчиво просмотрела свой гардероб. Недавно приезжала Ольга и навезла кучу платьев. Анора удивилась, куда их надевать? Поселок тихий, здесь больше отдыхают, чем развлекаются. Оля посмеялась и заверила, что молодой девице всегда найдется куда сходить. Особенно сейчас, когда наступает лето, и все дачные поселки вдоль Охты заполняются молодежью. А уж она найдет способ как повеселиться.
Замерев на мгновение, Анора выбрала для прогулки сарафан светло-зеленого цвета, едва достающий до колен, нацепила на ноги босоножки. Поглядев на себя в зеркало, поежилась. В Бухаре ей бы просто не дали выйти в таком наряде за ворота дома, а бабушки и тетушки оттаскали бы за косы. Но перемены в жизни девушки уже начали разъедать фундамент общинной модели, заложенный с самого детства. Ранее недоступные возможности нравились Аноре, и она не считала это крамолой. Спасибо дедушке Фархаду. Очень мудро поступил, отдав молодую родственницу в новую семью.
