Клинки то исчезают, то вновь появляются, меняя плотность, длину и мощность удара. Взлетают вверх льдинки, воздух сотрясается от невидимых волн магии, поднимая нешуточное возмущение по периметру спортивного зала, центр которого обложен панелями, гасящими избыточную энергию.
Никита выставил два защитных щита, одновременно принимая на них отчаянные удары клинков, и неожиданно кувыркнулся под ноги соперниц. Легким касанием подбил колени Тамары, не ожидавшей такого хода, и уронил ее на пол. Ловко придержал, чтобы она не рухнула всей тяжестью, прижался губами к ее солоноватой от пота щеке и опустил вниз, и больше не тратя ни секунды, перекатился в сторону. Даша весьма ловко крутнулась на месте, и ее клинки развили такую бешеную скорость, что выстроили белесый непроницаемый кокон.
Фиолетовая змейка, шипя от возмущения, врезалась в защиту, раскалывая ее пополам, но трещина тут же затянулась. Даша вошла в такой азарт, что Тамара на всякий случай ловко откатилась в сторону, опасаясь попасть под магический удар, и лишь потом встала на ноги. Преодолев сопротивление отражающих панелей, она проскользнула между ними и с усталым видом села на скамейку, присоединившись к зрителям. Шубин, Ильяс, Слон и Лязгун зачарованно глядели на буйство Стихий, столкнувшихся друг с другом в желании показать свое превосходство. И только Нагаец традиционно погрузился в медитацию, безучастно рассматривая какую-то точку на противоположной стороне зала.
Тамара стянула с головы шлем, и медленно остывая от горячки боя, с удовольствием вытянула ноги.
— Сколько продержалась? — спросила она у Антона.
— Двадцать минут, — Шубин покосился на мокрые дорожки, тянувшиеся по щеке, и прилипшие к виску тонкие кудряшки. Вздохнул, ощущая непонятно откуда навалившуюся тоску.
— Неприлично рассматривать замужнюю женщину с таким вниманием, — вдруг произнесла Тамара, неотрывно смотря на середину ристалища, и ее губы тронула легкая улыбка. — Все-таки чувствую свою слабость как Берегиня. Прав Никита. Надо прокачивать энергию Валькирии. Вон как Даша упорно сопротивляется.
— Напрасно себя укоряете, Тамара Константиновна, — вполголоса ответил Шубин. — У вас неплохо получалось атаковать Никиту. Иногда казалось, что он не выдержит бешеного темпа, не удержит щит.
— Чуть-чуть не хватило, — призналась Тамара. — Или он просто издевался над нами. Сейчас вымотает бедную Дарью Александровну и…
Она не успела договорить, как змеящиеся жгуты прорвали-таки защиту девушки и подобно голодным волкам растащили ее по кускам. Раздался хлопок, чувствительно ударивший по ушам спрессованным воздухом. Дашины клинки пошли ржавыми пятнами, на полу образовались дымящиеся лужицы. Молодая супруга топнула ногой от досады, и сорвав шлем с головы, покинула ристалище. Никита, улыбаясь, шел следом.
— А неплохо вышло, — признался он, глядя на своих жен, и одобрительно улыбнулся. — Есть над чем подумать и улучшить магическую структуру клинков. Ладно, ступайте в душ. Хватит на сегодня занятий.
Никита кивнул, и Шубин с Ильясом, присоединившись к нему, заторопились к выходу.
— Приехал барон Коваленко с сыном, — сказал Антон. — Я приказал проводить их в библиотеку. Предупредил, что вы задержитесь.
— Отлично, — оживился Никита. — Через двадцать минут я приму их.
Он не зря вызвал своего управляющего с сыном в этот выходной день. Идея, зародившаяся после поездки в Верхотурье, требовала решения. И решение лежало на поверхности. Почему бы не попробовать? Без хозяйской руки там опять все пойдет вразнос.
Облачившись после душа в легкий домашний костюм, он направился в рабочий кабинет-библиотеку. Слон и Лязгун едва поспевали за ним, и остались стоять возле дверей, с важным видом показывая смеющимся горничным, снующим по дому в хлопотах, что недаром хлеб едят.
— Прошу прощения за задержку, — Никита стремительно вошел в помещение и с чувством пожал руку барону и его старшему сыну. Андрей больше походил фигурой на отца: такой же широкоплечий, одного с ним роста, но черты лица оказались мягче. Если у Коваленко-старшего они с годами загрубели, сложились в некую гранитную маску, то молодой мужчина еще сохранял легкую красоту матери, а губы не были сложены в жесткую линию.
У Никиты мелькнуло сомнение насчет своего решения. Но подумав, отбросил несвоевременные мысли. Деваться-то некуда. Грамотных и готовых самостоятельно принимать решения людей у него очень мало.
— Мы не скучали, — барон показал на следы чаепития. — Ваша Надежда угостила горячим чаем с домашним печеньем. Кстати, кто стряпает такие изумительные вкусности? Помнится, в прошлый раз, Никита Анатольевич, вы дарили целую коробку выпечки. Домашним понравилось.
— Елизавета-мастерица, — улыбнулся Никита и сел в свое кресло. — От ее плюшек, калачей, лепешек и пончиков весь дом без ума. Приходится ограждать от чрезмерного увлечения. Особенно телохранителей. Мне колобки, катающиеся по дому, не нужны.
— Ваши парни впечатляют своими габаритами, — признался Коваленко и переглянулся с сыном. — Но давайте ближе к делу. Я вас внимательно слушаю, Никита Анатольевич.
— Вы уже знаете, что мною приобретены земельные угодья на Урале. Город Верхотурье, десятки поселков, деревень и несколько важных платиновых и золотых приисков. К этому прилагается лесозаготовки, лесопилки и мебельная фабрика. Можно сказать, задаром досталось. Все вопросы потом, Станислав Евгеньевич! Я позвал вас, чтобы обсудить назначение Андрея Станиславовича на пост генерального управляющего Верхотурьем и всем этим разнородным хозяйством.
Андрей от удивления распахнул глаза и уставился на Никиту. Потом перевел взгляд на отца, не менее шокированного от услышанного.
— Я был впечатлен тем результатом, которого добился ваш сын, господин барон, — не давая опомниться, давил Никита. — Это о «Нимфе» напоминание. Поэтому недолго раздумывал. Кандидатур, кстати, было не так много. Нет сейчас у меня людей, способных взвалить на себя огромную ответственность.
— Опыт «Нимфы» не показателен, Никита Анатольевич, — негромко возразил Андрей. — Здесь я был под бдительным присмотром отца, и любая ошибка тут же нивелировалась правильной подсказкой. И признаться, во всех действия сквозило дилетантство, нахальство и вольность.
— Так и продолжайте, не запрещаю, — усмехнулся Никита. — Только без вольности. За нее серьезно пострадала почти вся верхушка управления, поставленная князем Балахниным. Часть пошла под опалу, остальные казнены. Не пугайтесь, Андрей Станиславович. Сейчас я единственный хозяин, и такие меры для меня несвойственны. В ответ мне нужна честная и верная служба. Финансово не обижу, облечу доверием. Ну и вес в обществе…
— Довольно неожиданное предложение, — заколебался баронет. — Даже не представляю, как к нему отнестись.
— Отнеситесь как к трамплину в будущее, — серьезно ответил Никита. — Руководство сложное, не спорю. Но и проценты с него будут великолепные. В нашем кастовом обществе любой руководитель с опытом такого рода будет востребован. Учитывая, что вы не давали мне вассальную или союзную клятву…
