Никита приехал на своем «бриллианте». Только на этот раз он сидел на заднем сиденье, а машину вел младший офицер охраны особняка, а рядом с ним присутствовал еще один телохранитель.
Семен Фадеев, как старший группы сопровождения, находился во внедорожнике с четверкой крепких парней, и держался впереди «бриллианта». Он не стал останавливаться перед парадной клуба, а дал команду проехать дальше, где была предусмотрена автостоянка для машин охраны.
Никита покинул «бриллиант», легким движением одернул лацканы щегольского пальто и уверенно зашагал к лестнице. Поднялся наверх, не обращая внимание на обязательные почтительные поклоны служащих, и вошел внутрь ярко освещенного зала.
Возле него тут же возник еще один работник клуба, на чьи руки упало пальто. Быстрый взгляд в ростовое зеркало, висящее на стене, оценка собственного внешнего вида. Тамара с Дашей постарались, чтобы муж выглядел безупречно. Все утро хлопотали возле него, доводя костюм до совершенства. И своего любимого супруга в нем. Даже в Вологду только к обеду уехали, взволнованные донельзя, как будто сами готовились к праздничному балу.
— Никита Анатольевич! — на входе в зал его встретил Балахнин с бокалом шампанского. — Я сначала не поверил, что это вы! Прекрасный костюм. Он вас сразу превратил в солидного мужчину.
— Так я и не мальчик уже, вроде бы, — здороваясь с князем, усмехнулся Никита. — Надеюсь, не опоздал?
— Ни в коем случае. Обычно заседание клуба начинается на час-полтора позже намеченного времени, — Балахнин любезно предложил волхву пройти в зал. — Мы даем время пообщаться между собой, обсудить наболевшие вопросы…
— Мы? — Никита с интересом оглядел помещение, в котором находилось человек пятнадцать настоящего аристократического толка, не считая парочки официантов в белоснежных рубашках, старавшихся незаметно сновать между разговаривающими и разносить питье. Не показывая любопытства с появлением нового лица, мужчины в однообразных дорогущих костюмах тихо беседовали друг с другом. Кто-то сидел за столом, а кто-то удобно устроился возле барной стойки. Четверо — Волынский, Шереметев и еще два молчаливых субъекта — лениво перекидывались картами. — Значит, в клубе все же есть иерархия?
— Ни в коем случае! — Балахнин подвел волхва к барной стойке, и бармен тут же по знаку налил шампанского для нового гостя. — На ежегодном собрании выбирается председатель и его заместитель. В этом году выпала честь руководить мне. А господин Морозов помогает. Кстати, вот и он.
Стоявший неподалеку от них невысокий коренастый мужчина с высоким открытым лбом и тщательно зачесанными вбок редкими волосами, отставил в сторону широкий массивный стакан, в котором плескался янтарный напиток, решительно подошел и протянул руку.
— Рад видеть молодую поросль в наших рядах! — удивительно густым голосом с таким ростом произнес он. — Будем знакомы. Мирон Порфирьевич.
Морозовы относились к московскому боярскому роду. Влиятельны для большей части дворянства бывшей столицы. Но и только. Политика делается в Петербурге, а периферия лишь подыгрывает, тщательно выбирая, к кому примкнуть. Так и Морозовы, чутко держащие нос по ветру. Безобидны, лояльны и очень осторожны, как однажды сказал Константин Михайлович зятю.
Никита представился больше для проформы. Его имя уже давно известно среди членов элитарного заведения. Но все делают вид, что так и надо. Новички — редкость в клубе. И цедить слова приветствия при первом знакомстве никто себе не позволит. Пусть даже собеседник моложе на два десятка лет.
Басманов удовлетворенно кивнул, и развел руки по сторонам, блестя золотыми запонками из-под рукавов пиджака.
— Мирон Порфирьевич, возьми на себя труд познакомить Никиту Анатольевича с членами клуба. Пока есть время и часть наших не особо торопливых друзей до сих пор не соизволили появиться…
Балахнин прервал свою речь, учтиво кивнул и как-то незаметно растворился в интимной полутьме зала. Морозов выполнял просьбу князя довольно своеобразно. Он повел Никиту по часовой стрелке, обходя каждую отдельную группку и представляя волхва клановым лидерам.
Представления, кивки, рукопожатия и несколько любезных фраз — ритуал был отработан до автоматизма, и Морозов внимательно следил за выполнением своих обязанностей. Все фамилии присутствующих Никите оказались знакомы, пусть он с большинством из них не встречался раньше. К его удивлению, среди членов клуба оказался князь Городецкий. Старый вологодский соперник со своим хорошо поставленным голосом и колоритной мощной фигурой то и дело вступал в жаркие споры, переходя от одной компании к другой.
— Растешь, юноша, — пророкотал он, сжимая своей клешней руку Никиты, и по старой доброй привычке стал давить своей энергетикой, до хруста в суставах. — Доволен сюрпризом?
— Конечно, — сбивая накал магического давления, честно ответил Никита, и отбив нападение, сам перешел к активной фазе. Городецкий осклабился, но по лицу пошли красные пятна. — Как-никак после столицы и Москвы Вологда представлена двумя достойными людьми.
— Молодец, уловил тенденцию, — хмыкнул князь и прекратил чудить.
Неспешное фланирование по залу, неумолимый бег стрелок на огромном циферблате напольных часов, появление еще нескольких серьезных господ — и Балахнин, переглянувшись с Морозовым, дает кому-то знак. Приглушенный звук гонга разлился по всему помещению.
— Господа! — председательствующий князь прошел в дальний конец зала и поднялся на импровизированный помост, покрытый темно-зеленым ковром. — К нашему счастью, все уже на месте. Можно начинать ежегодное собрание. Возражений не слышу — и это прекрасно. Встреча оказалась настолько незапланированной, что нескольким нашим уважаемым коллегам пришлось бросать своих жен за границей и срочно лететь в Петербург! Ничего, они даже не успеют соскучиться, уверяю!
Легкий смешок пронесся над столиками, за которыми расселись участники собрания. Соседом Никиты оказался владелец крупных солеварных заводов и рудных приисков на Урале Строганов. Он был высоким, жилистым — этот мужчина лет шестидесяти, как вычислил Никита. Род деятельности словно определил внешность Строганова. Природная кряжистость, подобная граниту, заставляла князя шевелиться очень осторожно, чтобы лишним движением не снести со стола посуду. Даже лицо его было неподвижным и хмурым. Но любопытные щупальца аурных «каракатиц» то и дело обволакивали Никиту и пытались пробить защитный ментальный барьер. «Кольчуга», усиленная Берегиней, легко отражала нахальные наскоки. Спокойно реагируя на эти художества, волхв внимательно слушал Балахнина, в свою очередь стараясь найти слабые места в защите тобольского князя.
Так они и развлекались. Но больше всего Строганова заинтересовала необычная структура защитных вязей Назарова. Изредка проводя атаки на ауру соседа, он неизменно наталкивался на прочные бастионы или проваливался в пустоту, которая тут же начинала обволакивать и уничтожать чужую энергетику.
Речь Алексея Изотовича не была в чистом виде докладом. Так, всего понемногу. Возможные совместные проекты, кто женился, а кто ушел в мир иной. Финансы, перспективы и прочие интересы, ведущие кланы к еще большему процветанию. Не обошлось и без камня в огород императора. Критика монархии не была жесткой, но стало ясно, что Балахнин не оставляет попыток изменить политическую картину империи. К его чести, он вовремя замолчал, чтобы не накалять ситуацию.
