— А что с вашими людьми?
— Нищий сброд накинулся на нас со всех сторон — так свора собак нападает на медведя. Моих верных людей просто искромсали на куски! На их телах насчитали дюжины ножевых ранений. Хвала Господу, мой верный Симон де Робюсте выжил…
— Мне искренне жаль ваших погибших воинов. И, мессир, скажу без пафоса: я ваш вечный должник!
— Бросьте! Вы прекрасно знаете причину, по которой я вступил с ними в схватку! — И граф, пряча лицо, поднес кубок к губам.
Шевалье бросил на него быстрый взгляд. Де Дрё чего-то недоговаривает? Или ему показалось? Ревность не преминула сгустить краски.
— Вы, словно добрый ангел-хранитель, всегда появляетесь вовремя, — произнес д’Эспри с иронией.
— У каждого из нас своя роль в ее жизни: я — ангел, вы — плоть. — Робер вновь опустил взгляд, сосредоточенно массируя раненую голень.
— Я заметил, что вы прихрамываете. Вам сильно досталось?
— Пустяки!
Габриэль взял себя в руки; они с Робером навсегда соперники, и любой его жест будет восприниматься с подозрением. Все же, как бы то ни было, граф де Дрё вырвал Сабину из лап ужасной смерти.
— Мессир, вы спасли жизнь моей будущей жене, и я буду благодарен вам до гробовой доски!
Слова шевалье прозвучали, как клятва. На этот раз Робер не отвел взгляда. Разумеется, рассказывая о спасении Сабины, он опустил подробности. Но все равно эта беседа далась ему тяжело. Чувство вины не давало графу покоя, благодарный взгляд шевалье больно обжигал его. Аллегория про ангела и плоть получилась красивой, но не совсем правдивой. Однако, несмотря на муки совести, Робер не сомневался: случись все опять, он не колеблясь сделал бы то же самое.
И, дабы сменить тему разговора, граф вспомнил о переданных ему знахарем лечебных травах, которые за неделю поставят Сабину на ноги. Надо только посоветоваться с королевским лекарем…
***
Париж ликовал, празднуя чудесное освобождение юного короля. Столичные окрестности три дня оглашал мелодичный перезвон с высоких колоколен; из монарших подвалов одну за другой выкатывали бочки с вином.
Габриэль сдержал свое обещание: парижские студенты — многие в новеньких теплых плащах, — позабыв об учебе, неделю беспробудно пьянствовали.
Возле Парижа стояли отряды верных короне вассалов. Восточнее Корбейля ожидало приказа мощное войско Тибо Шампанского, а города Фландрии выставили многочисленное ополчение, которое быстрым маршем двигалось к столице. Понимая, что вновь проиграли, мятежники не солоно хлебавши разбрелись по своим вотчинам. Пьер Бретонский и Гуго де Лузиньян потерпели очередное поражение. Но вряд ли они на этом успокоятся.
Все эти новости королева рассказала выздоравливающей Сабине во время очередного визита. И, заканчивая беседу, бодро добавила:
— До свидания, моя дорогая. Может быть, в следующий раз встретимся у меня во дворце?
— Надеюсь, ваше величество. Думаю, через пару дней я полностью поправлюсь.
Женщины сердечно попрощались, и Бланка направилась к выходу. Провожавшему ее Габриэлю она высказала свои мысли о состоянии Сабины и неожиданно добавила:
— Сеньор д’Эспри, я знаю, что за время кампании по освобождению моего сына вы понесли значительные денежные траты. Я должна их компенсировать.
— Вы ничего не должны, ваше величество. Свои обязательства я привык выполнять самостоятельно, — холодно произнес уязвленный Габриэль.
— Что ж, другого ответа я и не ожидала! Простите, если задела ваши чувства, — смиренно ответила королева, но бросила на шевалье хитрый взгляд.
Такие же лукавые искорки заметила и Сабина, когда в начале лета Бланка пригласила ее с Габриэлем на королевский пир и очень настоятельно просила взять в числе сопровождавших слуг и Родриго. Сабина искренне удивилась, но выспрашивать подробности не стала.
Перед началом пиршества герольд в торжественной обстановке попросил шевалье д’Эспри преклонить колено перед троном короля. Сдерживая удивление, Габриэль по-военному выполнил приказ, но слова, прозвучавшие из уст Луи, показались ему настоящим чудом:
— Благородный рыцарь Габриэль д’Эспри! За услуги, оказанные лично нам и всему французскому королевству, жалую в вечное пользование вам и вашим прямым потомкам виконтство Авранш со всеми его землями и доходами.
Шевалье изумленно смотрел на короля, а тот мягко улыбнулся и знаком велел церемониймейстеру поднести Евангелие. Габриэль понял, что от него ждут вассальной клятвы верности. Передав отстегнутый пояс с мечом герольду, шевалье вновь опустился на одно колено и положил руку на священную книгу.
— Я, как истинный слуга, клянусь верно служить вашему величеству и неукоснительно выполнять все древние кутюмы. Я объявляю о своем твердом желании посвятить меч, силы и жизнь на пользу Франции и вам! — Габриэль протянул к королю руки, сложенные ладонями внутрь.
Спустившись с трона, Луи принял оммаж и подарил виконту д’Авраншу поцелуй мира.
Сабина задыхалась от переполнявшей ее гордости и невольно прикоснулась к подарку, преподнесенному ей в день помолвки. Это было шикарное ожерелье, составленное из оправленных в золотую филигрань камней сапфира, изумруда и рубина.
Однако сюрпризы от Бланки на этом не кончились. Не успела Сабина поздравить сияющего Габриэля, как герольд звучно протрубил:
— Мэтр Родриго из Толедо, подойдите к его величеству!
Стоявший возле дверей в толпе слуг Родриго даже не шелохнулся. И, лишь когда Вивьен его ущипнула, понял, что обращаются к нему. Непослушные ноги понесли кастильца к трону под внимательными взглядами вельмож. Церемониймейстер сделал знак Родриго опуститься на одно колено и передал королю освященный меч в новеньких ножнах, прикрепленных сложной перевязью к добротному ремню.
— Во имя Господа, посвящаю вас, Родриго из Толедо, в рыцари! Будьте благочестивы, доблестны и верны! — Слова монарха эхом разнеслись под сводами притихшего зала, после чего Луи хлопнул посвящаемого по плечу и опоясал его мечом.
— Для меня великая честь служить вашему величеству! Клянусь вам в безоговорочной верности! — с трудом выговорил изумленный кастилец.
— Принимаю вашу клятву, шевалье Родриго! — весело отозвался Луи. Возможность изменить судьбу человека к лучшему доставляла ему огромное удовольствие.
Церемониймейстер начал пир, а новоявленный рыцарь по привычке направился к слугам, однако его догнал помощник кравчего.
— Шевалье, ваше место отныне там. — И он указал на столы, где пировали рыцари.
В самом начале застолья Тибо пропел отрывок из жесты
[110] о Роланде, искусно проводя параллель с Габриэлем, и зал взревел от восторга. Д’Эспри, как и год назад, вновь оказался в центре внимания, но уже не как гость. Он приобрел славу спасителя короля.
