— Нет. Концерт вечером. Это… это я тебя ждала. Ты не сказал, когда прилетаешь, но, понимаешь, … Я каждый день тебя ждала. Сегодня особенно. Знаю, что праздник глупый, надеялась… и вот… купила на днях. Тебе нравится такой фасон, я знаю.
Она провела рукой по бедру. Ткань зашуршала. У Андрея внутри все запульсировало, аж дыхание перехватило.
— Нравится, — хрипловато сказал он. — Извини, что не предупредил. Хотел сделать сюрприз.
— У тебя не получилось. Я тебя ждала. Чувствовала. Я теперь всегда тебя чувствую.
Андрей подошел к Лесе со спины и выключил чайник. Платье шелестело, легко скользило вверх по шелку черных чулок. И молния на спине легонько трещала, обнажая лопатки.
Они оказались в спальне. В Лесе было столько же нетерпения, сколько и в Андрее, но он не позволял ей спешить. Ему нужно было рассмотреть и исследовать губами каждый ее изгиб, понять игру света и тени на коже. Андрей любовался хрупкой красотой Леси. В очертаниях ее тела, полуоткрытых губах и ресницах была магия, которую он отчаялся уловить и рационально осмыслить. Он решил, что никогда не поймет, как все это сводит его с ума, и что это не нужно — понимать. В его лексиконе до недавнего времени было выражение «заниматься любовью», но в этот вечер он окончательно заменил его простым словом «любить».
Андрей так давно ждал и сдерживаться было невыносимо трудно, однако момент был так прекрасен, что он тушил пожар любимой нежными поцелуями. Постепенно их сладкая истома перешла в бурю, они оба отпустили себя на свободу, доверившись интуиции и своим желаниям. Они чувствовали друг друга как скрипка и смычок, и не было ни одного фальшивого движения в нежных прикосновениях и игре тел. Ни одной фальшивой ноты в мелодии, которую создала их любовь.
… В мягком закатном свете глаза Леси сияли еще ярче.
— Ты опять ее слышишь? — спросил Андрей, жадно глядя в их янтарную глубину. — Свою музыку.
— Когда ты со мной.
— Как фильм с саундтреком? — пошутил он.
— С самым прекрасным саундтреком на свете. Жаль, я не могу его записать. Он ускользает.
— Я теперь всегда буду рядом. Подарю тебе кипу нотной бумаги. Твори.
— Жаль, что скоро нужно собираться. Мне так хорошо с тобой. Я бы не пошла, но папа обидится.
— Мы пойдем туда вместе и громко заявим Осипу Сергеевичу, что испытательный срок давно прошел. Я встану на колено и попрошу твоей руки.
— И перетянешь внимание публики на себя? Нет уж. Нужно, чтобы папа успел подготовить соответствующую речь, — Леся улыбнулась, приподнялась на локте, с тревогой спросила: — Маняша. Она уже знает?
— Пока нет. Синельниковы еще три месяца будут в России, потом уедут вслед за Ларой. Я буду брать Маню к себе… к нам сначала на несколько часов, пока она не привыкнет. Лесенька, у меня остались кое-какие деньги, давай съездим куда-нибудь на выходных. Я, ты и Маняша.
— Давай. Пока Низовцев не завалил меня работой, — она подняла его руку, завела себе за шею, поцеловала в пальцы, устроившись на сгибе локтя. — А в этой комнате у нас будет детская. Маленькая, но уютная. И всем хватит места.
— Однажды я построю для нас дом, — сказал Андрей, помолчав. — С большой кухней, где вечерами мы будем пить чай с джемом. И будут гости, наша большая семья. Я говорил тебе, какая у меня большая семья? Будут посиделки и подарки под елкой. Кстати, где мой подарок?
Леся уткнулась лицом ему в бок, засопела, сказала оттуда:
— Понимаешь, я увидела и просто не смогла мимо пройти. Только не смейся.
— Не буду.
Она потянулась к тумбочке, достала из ящика сверток, развернула и со смущенным «та-дам» продемонстрировала Андрею комнатные тапочки. Не засмеяться он не смог, за что получил пару ударов кулачком в бок: тапки были в форме кроликов, хорошо хоть серых, а не розовых, но с большими ушами, достоверно вышитыми косыми глазами и совершенно бандитским прикусом.
Глава 18
Леся собиралась: ходила по комнатам, собирала вещи. Андрей подремывал, бормоча:
— Сейчас, сейчас, уже встаю, еще минутку.
Его разморило. Он все еще чувствовал нетерпеливо вжимающееся в него тело Леси, ее пальцы на своих плечах, и от всего пережитого парил где-то, в облаках неги и удовлетворения. Видимо, заснул. Вздрогнул, когда Леся поцеловала его в ухо и сказала:
— Ладно уже, спи. Ты устал, перелет, переживания…
— … и секс… просто отличный, — пробормотал Андрей, пытаясь поймать Лесю за руку.
Она засмеялась, вырвалась, ушла в коридор. Там потух свет. Хлопнула дверь. Андрей провалился в сон и вынырнул из него так же резко, прислушиваясь. В квартире было темно. Он вызвал такси до отеля, позвонил маме, оделся и за какой-то час обернулся туда и обратно. Было странно подниматься в… свой дом, с вещами и спокойствием на душе.
В холодильнике у Леси было пусто. Она опять вернулась к холостяцкой жизни, и это требовалось исправить. Андрей спустился (на площадке было чисто, и вместо шоколада и цветов, пахло каким-то сильным моющим средством) и вышел на проспект, полный музыки и праздника. В кафе сидели парочки, в голых ветках деревьев трепетали вырвавшиеся из рук влюбленных шарики-сердечки. Андрей заскочил в дорогой универмаг на Серебряном и сразу направился в отдел элитных чая и кофе. Он довел до нервного тика молоденькую продавщицу, придирчиво выбирая между разными сортами в стеклянных емкостях и остановившись на купаже индийской арабики и угандской робусты.
Дома он достал из сумки газовую горелку, набор турок и мерных ложечек, терки для шоколадной стружки и венчики. С удовольствием разложив все на разделочном столе, он отправил сообщение Лесе. Затем, поглядывая на часы, приготовил самое простое, на его взгляд, но вкусное блюдо, прекрасно сочетающееся со сладкими кофейными напитками — гренки на сливочном масле с пармезаном и базиликом. Пока он готовил, позвонила Маня. Режим у ребенка слетел к черту. В доме Синельниковых каждый день вспыхивали скандалы. Маняша жаловалась на то, что мама постоянно уходит куда-то и поздно возвращается, и Андрей обещал, что скоро заберет дочь к себе. Он подумал, что будет даже благодарен бывшим теще и тестю, если Маняша распрощается с ними без сожаления.
Он успел почти минута-в-минуту. Ворвалась Леся, прыгнула ему на шею:
— Боже, как я счастлива! Как хорошо, когда дома кто-то ждет! Чем у нас так вкусно пахнет?
— Надеюсь, там тебя не кормили? — ворчливо поинтересовался Андрей.
— Да кто там покормит? Это же благотворительное мероприятие. Ты бы видел папу! Он весь светился. Лишь бы не переволновался! Я весь вечер была, словно на облаках. Боже, боже, дай мне скорее вон то вкусное, на тарелочке!
— Леся, потерпи, — Андрей, смеясь, оттащил ее от стола. — Это далеко не весь сюрприз.
— Тогда я жду, — Леся присела на табурет, смиренно сложив руки на коленях.
