— Выключить? — напряженно спросил Андрей.
— Нет! Нет! — Леся сидела, кусая губы, слушая первые аккорды песни.
Из магнитолы зазвучало красивое гитарное соло. К нему присоединился завораживающий голос Марка. Андрей с тревогой наблюдал за лицом Леси — оно, практически неподвижное во время интервью, вдруг исказилось.
— Андрей, остановите!
Он притормозил.
— Леся, там холодно!
Но она уже выскочила, хлопнув дверью, прошлась вперед, обнимая себя руками. Ветер словно ждал, закружил поземку у ее ног.
— Вот же… — сказал Андрей вслух с тоской. — И что мне с тобой делать, а?
Он взял с заднего сидения Лесину куртку — она выскочила прямо в свитере — и вышел. Накрывая ее курткой, он ожидал услышать плач, встретиться со стеклянным взглядом, но во взгляде Леси, когда она обернулась к нему с кивком, была откровенная… ненависть. Но ненависть эта была направлена не на Андрея.
— Он украл мою композицию, — сказала она, глядя ему в глаза. — эта песня «Птица»… это я написала музыку… этой мой эмбиент. Марк — вор. Он меня использовал. Он все у меня украл.
«Ты только поняла?» — подумал Андрей.
— Леся, пойдемте в машину.
Не хватало, чтобы у нее началась истерика.
— Одну минутку, — сказала Леся, — только одну. Иначе я взорвусь. Хорошо, что так… холодно.
…— Снегопад усиливается, — озабоченно сказал Андрей, вглядываясь вперед. — Согрелись? Успокоились?
Леся завинтила крышку от термоса, из которой пила кофе, и кивнула.
— Не понимаю, — проворчал Андрей, отъезжая. — Чё за бред? Сначала песню украл, потом в любви признался.
— А в этом весь Марк, — нехорошо сверкая глазами, сказала Леся. — Я даже не знаю, чего тут больше: мести, изощренного издевательства или расчета на мою наивность. Наверное, все-таки последнего. Знаете, Андрей, я ведь раньше так и сделала бы: побежала бы к нему, чувствуя себя польщенной. А теперь… я вижу все это по-другому. Понимаете, — она посмотрела на него со всей серьезностью, — я думаю, это вы на меня так действуете.
— Как? — спросил Андрей, намеренно отводя взгляд на дорогу.
— Вы всегда знаете, что вам нужно и что не нужно. Всегда смотрите в самую суть.
— Просто тому, кто наблюдает со стороны, часто виднее.
— Может быть. Именно этому я от вас и учусь: смотреть как бы со стороны. И с моей стороны я наивная дурочка.
— Раз это ваши сочинения, почему бы не попробовать отстоять авторское право?
— А вот тут наивны вы, — Леся фыркнула. — У нас ничего никому не докажешь. К тому же, — она покусала нижнюю губу, — он скажет, что я их ему подарила.
— Их?
— Да, там было две композиции… в тот день. Это был день выхода его первого альбома. Я в шутку сказала, что мне нечего подарить. А потом придумала и сыграла эти две композиции, вроде как в подарок.
— Он их что, так сразу запомнил? — недоверчиво спросил Андрей, уже не удивляясь словам «придумала и сыграла».
— У него идеальная музыкальная память. Плюс в треках — его собственная аранжировка. Я ничего не докажу.
— Там точно ваше авторство не указано?
Леся нервным движением поправила прядь волос, еще влажных от снега, и полезла в телефон. На ю-тьюбе уже было выложено интервью с Марком, видимо, записанное раньше. Леся еще раз послушала его, а потом принялась вбивать название альбома в поисковик. Зазвучали демо-фрагменты из треков «Птицы».
— Нет, — сухо сказала она.
— Я считаю, он хочет вас вернуть. Изо всех сил. Он правду сказал: вы ему нужны. Как женщина… — кашлянув, сказал Андрей, — как муза, или как там говорят. Но и таким шансом не воспользоваться он не смог, в смысле воровства, искушение-то большое. Я не удивлюсь, если эти ваши две композиции в его альбоме — самые популярные по рейтингу.
— Три, — упавшим голосом сказала Леся. — Была, оказывается, и третья мелодия. Позже. Не помню… кажется, он все удивлялся, от чего я вдруг решила писать неоклассику, и я наиграла… Вы правы: они самые рейтинговые в альбоме. Марк хорошо их обработал, и лирика… хорошая.
— Тоже не доказать?
— Нет… Мне стыдно. Я позволяла себя использовать.
— Не вы первая, не вы последняя. Сволочей на свете хватает, всех не просчитаешь.
— У вас всегда все легко.
— Легко, — согласился Андрей. — Но не всегда.
Она продолжали обсуждать тему воровства, и чем дальше заходил разговор, тем меньше Андрей понимал, что ему дальше делать: то ли радоваться тому, что соперник нейтрализован, и начинать переводить их с Лесей отношения на новый уровень, то ли досадовать, потому что Леся, несмотря на сказанные в его адрес теплые слова, продолжала выстраивать между ними невидимую стену отчуждения. Как будто с предательством Марка решились все ее проблемы и Андрей ей больше не нужен. Он и раньше подозревал, что она хотела защититься им от бывшего любовника, а теперь ожесточилась и, как результат, почувствовала неожиданную свободу.
Они доехали до дома Кости, едва успев проскочить до усиления снегопада. Вся компания, Константин, Диана, Дима, Максим, Таня и Денис, со смехом и визгом лопатами разгребала снег во дворе и на подъездной к коттеджу.
— Ого, — удивленно сказала Леся, выходя из машины. — Какой большой дом.
— Тебе здесь понравится, любимая, — «входя в роль», сказал Андрей.
Он поцеловал ее в губы на виду у друзей, махавших ему от крыльца. У него все в тугой узел завязалось внутри, а она была, как всегда послушной, отстраненной… От нее пахло теми ее духами, напоминающими о летнем дожде.
— Устали? — спросил Костик, подходя ближе.
— Есть немного, — признался Андрей, — напряжно было, да и добирались в два раза дольше.
Он раскрыл рот, чтобы представить Лесю подошедшим друзьям, но Петровский сказал:
— Ребят, это та самая Леся, которую Андрюха так долго от нас прятал. Но я его понимаю.
«Ну ты уж совсем… обозначил», — кисло подумал Андрей, наблюдая за реакцией друзей — те даже не пытались скрывать любопытство, особенно Диана.
Таня мягко и недоверчиво улыбалась. Невеста Дениса очень хорошо помнила прежних подружек Андрея — она вела в кофейне бухгалтерию, но с Лесей еще не пересекалась. Макс тоже Лесю ни разу не видел, хотя приходил в кафе проконсультировать Андрея по текущей ситуации.
Андрей накрыл машину брезентом, взял сумки и пошел к дому. Таня взяла на себя обязанность показать Лесе дом. Они как раз осматривали первый этаж.
— Потрясающе, — услышал он слова Леси, застывшей перед огромной, до потолка, елкой, украшенной золотистыми игрушками. — Костя, вы же не любите Новый Год.
— Но вы же любите, — засмеялся Петровский, помогая Андрею с вещами.
