— Все слишком стремительно произошло. Я не знаю, почему я сейчас здесь, в твоих руках, — Аня усмехнулась. — Ты меня не знаешь. Я не искренняя. Я уже … продавалась, была с тем, кого не любила. А теперь опять… боюсь, что… Я вообще не уверена, умею ли чувствовать. И не хочу, чтобы ты был в меня влюблен, ты разочаруешься. Мы в разных мирах живем. Ты еще наивный, не понимаешь. Это будет нечестно… играть с тобой, но потом…
— Дурашка.
— Уходи.
— Аня…
— Ты сказал, если я не хочу, ты уйдешь. Уходи.
— Ты сходишь к врачу.
— Да.
— Обещаешь?
— Да.
Громов медленно убрал руки с ее живота, но прижался сильнее, заставив Аню качнуться ему навстречу. И выскочил из аудитории, широко улыбаясь. Филу ни разу не отказывали, если он начинал пускать в ход полную свою харизму и… умелые руки. А Аня уже в который раз выстояла, прогнала его, почти сумела отморозить… но только почти. Светочка болтала, что на прежней работе Анну все считали холодной, мол, она своего жениха держала на «жесткой диете», поэтому так долго и смогла удержать. Фил покачал головой. Если он встретит Аниного бывшего, то сначала пожмет ему руку, в благодарность за то, что тот не смог сохранить отношения… а потом даст уроду в рыло, за то, что заставил Аню страдать.
Фил задумался и не принял… мер. Столкнулся в коридоре с Олей Черниковой, и та тут же вытаращилась на его вздыбленные спереди джинсы. Громов прикрылся рюкзаком, но было уже поздно. Фак, как не вовремя! Обязательно было именно Олю сейчас встретить?! Черникова была известной девушкой свободных нравов, и не только на их факультете. С ней перетр*халось полпотока парней. Она и к Филу подкатывала, но он не любил «вторичное сырье». Он пошел по коридору. Оля так и стояла у дверей семнадцатой аудитории. У самой лестницы Громов с досадой услышал, как Анна вышла и загремела замком, запирая кабинет. Чертова Оля!
Аня
… Когда Филипп вышел из кабинета, Аня разочарованно застонала. Она отталкивала Фила, а сама втайне надеялась на его инициативу. Типичная баба, как есть. А он был таким милым, так откровенно проявлял свое желание. Если она считает себя умной и прагматичной девушкой, то должна сейчас звонить Кену, а не зажиматься со студентами по углам. Кляла Новикова, а сама? Что, если Кеша прав? Что если этот мальчик — всего лишь напоминание о том, как стремительны годы? Вот только вчера она была молодой, двадцатилетней, а теперь почти старая дева без особых перспектив.
Она быстро оделась, собралась и вышла в коридор, надеясь, что Фил ждет ее там. Но он уже ушел, и возле аудитории стояла девушка с ФИТа, фамилию которой Аня не помнила.
— Вы ко мне?
— Нет, — девушка как-то нахально разглядывала Аню, — я не у вас в группе, я у Германа Фридриховича. Он там?
— Доцент Каде, кажется, уже ушел, впрочем, можете поискать его в лаборатории.
— Жаль, — девушка продолжала рассматривать Аню со странной улыбочкой.
После ее ухода Аня, уже не притворяясь, что с ней все в порядке, похромала по коридору. Какой тяжелый день! Сердце не на месте. Сначала Каде, потом Иннокентий.
… Аня забежала в общежитие после встречи с Германом Фридриховичем, постаравшись выбросить из головы все неприятные мысли. Ну смотрел мужик, но тайком же, не лапал! Если действительно хотел помочь, то Аня — просто лохушка, которая, обжегшись на молоке, испугалась и отказалась от хорошего предложения.
Она быстро съела бутерброд и завертелась перед зеркалом. Ей хотелось выглядеть строго, но…она пыталась подобрать подходящее слово, рассмеялась, поняв это второе слово «сексуально». Тоже еще, распрыгалась, как студентка перед свиданием. Она покидала все яркие вещи в шкаф и надела строгое темное платье-чехол. Но рука сама потянулась к дорогим арабским духам, маслянистым, с нотками муската, фрезии и бергамота, которые она экономила, пользуясь ими только в особых случаях.
В дверь постучали. Аня вздрогнула и капнула духами на пол. На пороге стоял Иннокентий.
— Можно войти?
Аня помедлила и кивнула, отступив в сторону. Новиков прошел через кухню, застыл на пороге комнаты. На нем был светлый плащ, который весной покупала ему Аня, элегантный, теперь почему-то несвежий, с оторванным хлястиком сзади.
— Значит, тут ты теперь живешь?
— Как видишь. Чем обязана?
— Собирайся. Мы уезжаем.
— Куда?
— Домой.
— Твой дом и мой дом — это разные места. Мой дом теперь здесь.
Кен окинул комнату взглядом, брезгливо поежился:
— Не шути так. Твое место не здесь, а рядом со мной.
— Не нужно говорить, где мое место. Ты четыре года мне об этом напоминал. Хорошо, что я не поверила.
Новиков вдруг повернулся и рухнул перед ней на колени, разметав полы плаща. Аня в ужасе попятилась.
— Анюта, ну прости меня, идиота. Дурака прости! За то, что предал тебя, за то, что отпустил.
— Новиков, — ошеломленно спросила Аня. — Что это? Это игра какая-то? Что с тобой случилось? Почему ты так выглядишь?
— Я ехал всю ночь. Слова придумывал. Нет мне оправдания.
— Зачем? Зачем оправдываться? Ты же говорил, что во всем я виновата! Мы все решили. Я начала новую жизнь. Ты тоже… собирался. К чему этот цирк?
— Я понял… я понял, как сильно тебя люблю. Как ты обо мне заботилась. Как… старалась.
— Суп тебе некому сварить?
— Аня, — простонал Иннокентий. — Ну не добивай же меня. Прости!
— Во-первых, встань немедленно. Во-вторых, говори честно: прислуга нынче дорога? Или спать не с кем. Чтоб нетребовательная была. Жанне разонравилось?
— Анюта, Анюта, — Кен поднялся, сел на стул, подавшись вперед. — Вот какая ты, оказывается, жестокая.
— Хорошие учителя были.
Новиков наклонил голову к коленям и глухо произнес странную фразу, смысл которой не сразу дошел до сознания Анны.
— Я поговорил… с Денисом.
Аня напряглась:
— И что он тебе сказал?
— Он пьян был, мы выпили… он признался. Что почти четыре года тебя добивался. А ты отказывала. Он тебя заставить пытался, не вышло. От жены уходил, когда я на конференции был. Ты его не приняла.
— Ох! — Аня подняла глаза к потолку. — Поверить не могу. Денис… Считала его… неважно… никогда бы не подумала, что он расколется. И что?
— Я понял, какая ты… верная, преданная… А я… пыли у твоих ног не стою. Каждую ночь, не поверишь, лежу один и вою. Все вокруг о тебе напоминает, каждая вещь, подушки тобой пахнут…
— А раньше что мешало понять? Нужно было, чтобы кто-то другой глаза тебе открыл? А если бы он гадость обо мне сказал, ты поверил бы? Поверил бы, — горько сказала Аня, не дождавшись ответа. — А знаешь, ты был прав. Я никогда, оказывается, тебя не любила. Просто не знала, как это. Хорошо, что я уехала. Я встретила человека… я влюбилась, Кен. Между нами никогда ничего не будет, но я теперь понимаю, что это такое, от страсти сгорать.
