Аня опоздала. Фил уже собирался идти ее искать. Но она пришла со стороны второго холла, стремительная, свежая, в другой одежде, в черных туфельках на низком каблуке, в строгом платье, в котором ее фигура смотрелась еще красивее. Фил подумал, что своим опозданием она пытается ему досадить в отместку за то, что он слегка… манипулировал ею. Но поведение Анны говорило о том, что ее мысли заняты чем-то другим. Она держалась отчужденно, жестко гоняла его по материалу, и, наверное, уже поняла, что он знает гораздо больше других третьекурсников. Между бровей у Анны залегла морщина, голос был резким. Фил попробовал шутить, но она нетерпеливо его оборвала. Что с ней такое? Ей же нравятся (пусть даже она старается доказать обратное) его подколы и шутливое ухаживание. Неужели все правда, и между ними теперь встанет это ее… субординационное? Но если это Каде…
Громов скрипнул зубами. Анна посмотрела на него, подняв брови. А что, если она видела, как он переглядывается с Катей в лаборатории? Нет, настроение Ани с ним явно не связано. Ее что-то расстроило. Или кто-то. Вряд ли это последствия «атаки» Мехрина и Костаревой, в том плане Анна уже успокоилась, почти «забила». Через сорок минут она вздохнула и сказала:
— Ну, и зачем весь этот фарс, Громов? Вы знаете этот материал и без моих лекций. Работали в этой сфере?
— Да, — признался Фил. — Летом подрабатывал в лаборатории Степана Петровича Воейко. Аня, я просто…
— Давайте сворачиваться. Я потратила на вас свое личное время. Надеюсь, больше такое не повторится, — Аня пошевелилась на стуле и болезненно поморщилась. — Можете собираться.
Она бросила на стол ручку, ручка покатилась по столу и упала на пол. Фил наклонился под стол и сразу увидел ее у Аниного стула. Он нырнул под стол, не собираясь отказывать себе в удовольствии полюбоваться Аниными ногами, изящно подогнутыми под стул. Аня шуршала бумагами, вся погруженная в себя. Фил с улыбкой протянул руку, изобразив, что поглаживает ее лодыжку, и замер, нахмурившись. Сбоку ему хорошо было видно багровое пятно на Аниной ноге в прозрачных колготках, чуть выше колена с внутренней стороны. Фил попытался подлезть поближе, но стукнулся о столешницу.
— Громов! Что вы там делаете?
— Анна Сергеевна, пожалуйста, встаньте! — сказал Фил, вылезая и становясь с ней рядом.
— Что такое? — недовольно спросила Анна, пошевелилась и опять поморщилась.
— Твоя нога! Аня, встань! — резко сказал Филипп.
Она вздохнула, прикусила губу и медленно встала, повернувшись к нему спиной и слегка приподняв подол платья. Фил наклонился и охнул.
— Что там? — с тревогой спросила Анна.
— Здоровенный синяк. Ты это как умудрилась?
— Неудачно упала. Кровать. У меня на кровати такая железка сбоку, ты же видел. Все, полюбовался? Очень заметно? Черт! Придется ходить в черных колготках, пока не пройдет.
— Ты что, дура? — возмутился Фил. — Там гематома на полноги! Нужно к врачу! Иначе потом несколько лет болеть будет, даже когда синяк пройдет! Снимай колготки!
— Что?!
Громов метнулся к своему рюкзаку и достал из кармана мазь от ушибов. А спортклубе он пользовался ею так часто, что перестал вынимать из кармашка.
— Повезло тебе сегодня, — сказал Фил. — Обезболивающее, отек снимет. Возьмешь себе. Будешь мазать. Я еще куплю.
— Не оборачивайся, — сказала Аня за его спиной. — Дверь закрой на замок. Войдут, а я тут в таком виде… Все. Можно. Давай.
Она стояла уже без колготок, босиком на полу, протягивая руку.
— Что давать? Повернись. И наклонись.
— Я сама!
— Ты же сама нормально не намажешь! Да хватит уже! Я ж не сексуальный маньяк какой-то! Что я там не видел? Вы, девчонки, все одинаковые, если приглядеться.
— Надеюсь, ты не будешь… приглядываться, — язвительно сказала Анна.
Фил встал на колени, немного подвернул край платья, сказал, поморщившись:
— Сильно ты приложилась.
— Так получилось, — сухо сказала она.
— Ты точно сама? Как? С разбега?
Аня молчала, Фил встревожился:
— Тебя кто-то ударил, толкнул?
— Я же сказала, это кровать, — ледяным тоном бросила Аня через плечо. — Мажь давай.
Он медлил. Потом наклонился к ее ноге.
— Что ты делаешь?! — Аня отскочила, потянула вниз подол.
— Как что? — Филипп невинно похлопал глазами, сев и откинувшись на локти. — Целую. Самый лучший способ, чтобы зажило, это поцеловать. Тебе мама никогда ушибы не целовала?
— Громов?!
— Все, все, — Фил поманил ее рукой, — не буду я больше, ну пошутил! Вот мазь, видишь, выдавливаю, мажу.
Аня застыла, тело ее было напряжено, пока он размазывал и втирал желтоватый гель. Мазь быстро впиталась, он нанес второй слой. Процедура прошла разочаровывающе быстро.
Она стояла, словно прислушиваясь. Громов осторожно положил руку Ане на коленку. Она не пошевелилась, лишь еще больше напряглась. Фил прикоснулся к другой ноге, скользнул рукой к бедру, Аня тихо вздохнула и шагнула в сторону. Филипп подошел и обнял ее, положив руки на живот, неспеша целуя в шею, опускаясь ниже, к ключицам в скромном вырезе платья. Такая близкая, такая желанная.
— Глупый мальчишка, — хрипло сказала Аня, откидывая голову назад. — Что ты делаешь?
— Это что вы со мной делаете, Анна Сергеевна? Зачем так смотрите, так целуетесь?
— Все не так, Филипп. Это все ошибка.
— Чего ты боишься, Аня? Все ведь просто: нас тянет друг к другу. Все твои… ограничения… кому они нужны? Но я ничего больше не сделаю, если ты не захочешь, просто обниму тебя. Скажешь уйти — я уйду.
— Фил, это просто… влечение. Ты молодой, тебе нужна девушка. Вокруг столько хороших девушек твоего возраста. Я долго была … я потянулась к тебе, но это пройдет. Ты милый, я немножко увлеклась, давай прекратим. Я тебя не хочу… ты глупый маленький мальчик, есть другие… претенденты, постарше.
Громов фыркнул ей в шею:
— Вот ты считаешь себя взрослой, а сама такая дурашка. Усложняешь, а ведь все так просто. Если бы мне нужна была другая, я и был бы с другой… тоже есть претендентки. Если бы просто хотел тебя, то покрутился бы рядом, а потом увлекся кем-то еще и забыл. Если бы ты просто хотела меня, чисто ради секса, отдала бы себе приказ не думать о глупостях — контролировать эмоции ты умеешь, я уже заметил. Если бы тебе нужен был секс с кем-то постарше, тебе стоило только поманить пальцем любого… претендента. Но ты же здесь сейчас, в моих руках… Нет, Аня. Это как калейдоскоп — повернешь, картинка вроде другая, но стеклышки все те же. Знаешь, почему ты в меня влюбилась? Мозг — самый эротичный орган, а я умный… я умный, честный и смешной. А ты умная, искренняя и честная. Мы созданы друг для друга.
