Шей и я прибегли к этому причудливому сюжетному ходу, чтобы показать, до каких крайностей может дойти промывание мозгов. Мы оба считали эту сцену экстравагантной фантазией сатирического характера – преувеличением, уместным для раскрытия нашей серьезной темы.
Но в то время, как актеры на сцене изображали эту «фантазию», на каждом канале телевидения и в каждой газете страны обсуждался в точности такой же пример массового зомбирования. Нашим фантастическим маньяком-гуру был Адольф Гитлер; в ноябре 1978 – как раз в то время, когда шел наш спектакль, – другой маньяк-гуру, Джим Джонс, исполнил все это в действительности. В Гайане он приказал 900 своим роботам выпить цианид, и они все подчинились.
Особенно интересным мне показалось то, что Джонс воплотил в жизнь свой Gotterdammerung
[62] как раз тогда, когда в Америке состоялась премьера нашего спектакля. Не менее интересным был тот факт, что и в нашем фантастическом произведении, и в случае с Джонсом орудием самоубийства послужил цианид.
Психолог Карл Юнг и физик Вольфганг Паули называли странные и сверхъестественные совпадения подобного рода синхронистичностью и утверждали, что они представляют акаузальный и (или) холистический принцип природы, действующий вне линейности «прошлое-настоящее-будущее» ньютоновского времени.
Паули, как и большинство квантовых физиков, сознавал, что субатомные события не могут быть поняты в рамках ньютоновской физики и для их объяснения требуется принять существование некоторой акаузальности (индетерминизма) или холизма (супердетерминизма). В любом случае исчезает разница между «наблюдателем» и «наблюдаемым». (Об этом немного позже.)
Юнг, в свою очередь, обнаружил, что подобные синхронистичности – странные совпадения, – как правило, возникают тогда, когда активизируются определенные глубокие структуры психе. Он предположил, что эти структуры находятся на уровне, названном им «психоидным уровнем» и расположенном под коллективным бессознательным, там, где сознание и материя еще неразличимы – в квантовой пене, из которой иерархически возникают материя, форма и сознание.
Подождите. Дальше пойдут еще более странные вещи…
Наследница газетного магната превращается в грабительницу банков
4 февраля 1974 года, когда Патти Херст
[63] была похищена некой Симбионистской армией освобождения, она была «нормальной» девушкой. Она училась в нормальном колледже, встречалась с нормальным парнем и выкуривала нормальное для девушки того времени количество марихуаны. 57 дней спустя она превратилась в нового человека, носящего новое имя, Таня, и живущего в новом туннеле реальности.
Если Патти была гетеросексуальна, то Таня – бисексуальна. Если Патти в основном – с небольшими «либеральными» модификациями, характерными для ее возрастной группы, – принимала семейный туннель реальности Херстов, то Таня была жестокой и фанатичной революционеркой. Если Патти уважала своих родителей, то Таня поносила их, называя «корпоративными лжецами» и жестоко критикуя их как участников капиталистического заговора с целью «убийства» бедных людей в США «до последнего человека». Если Патти была милой, вежливой и определенно не склонной к насилию девушкой, то Таня снялась на фотографии с автоматом Томпсона и участвовала по меньшей мере в одном ограблении банка, а возможно, и в других преступлениях.
Что же случилось? Когда Патти-Таня была схвачена и предстала перед судом, защита заявила, что девушка была подвергнута «промыванию мозгов». Судья либо не понял, либо не поверил этому; Патти приговорили к заключению за преступления, которые совершила Таня. Споры вокруг этого случая не утихают до сих пор: одни считают, что мисс Херст несет «ответственность» за изменение сознания, которому она подверглась, находясь в руках САО, другие же убеждены, что она не несет за это никакой «ответственности».
Если на секунду оставить в стороне метафизический вопрос «ответственности», очевидно, что девушка из социальной среды, к которой принадлежали Херсты, почти наверняка не стала бы грабить банки, если бы ее предварительно не похитили и не приняли в ряды САО.
Так как САО называет себя армией, то давайте и будем сравнивать ее с армией; это может помочь нам найти истину.
В обычную армию людей не похищают так, как Херст была похищена в САО, однако нельзя назвать эти два процесса совершенно несхожими. Армейские чиновники не врываются в дом юноши ночью с оружием в руках так, как боевики САО ворвались к Патти, – они просто посылают по почте повестку. Тем не менее в этом уже есть принуждение; призывник знает, что, если он проигнорирует эту повестку, вскоре по его душу явятся правительственные чиновники (если только он не покинет страну). После этого он отправится либо в армию, либо в тюрьму. Таким образом, говорим ли мы о Симбионистской или американской армии, субъект принижается до детской беспомощности: другие решают, как поступить с ним (с ней). Человека как бы возвращают в состояние новорожденного – футового человечка в мире шестифутовых гигантов. Подобно маленькому ребенку, он узнаёт, что первым законом выживания является покорность.
Большинство людей (исключая нудистов) стыдятся публично демонстрировать свою наготу; это один из самых распространенных сюжетов ночных кошмаров. (У Джойса это центральное событие всеобъемлющего сна в «Поминках по Финнегану».) Первый шаг замены гражданского туннеля реальности на армейский – медицинская комиссия, на которой субъекта раздевают догола и заставляют ходить по большому зданию вместе с другими нагими жертвами, в то время как полностью одетый армейский персонал отдает максимально краткие приказы: «Встаньте. Сядьте. Подойдите сюда. Вернитесь на место» и т. д. Масонский обряд инициации, в котором снимается лишь часть одежды, представляет собой более мягкую версию лишения социальных параметров, прежде символизировавших безопасность.
На деле субъекта лишают всей социальной системы, в которой он существовал до того, как его выдернули в американскую или Симбионистскую армию. Когда врач говорит призывнику: «Наклонитесь. Раздвиньте ягодицы», – так называемая нормальная реальность заканчивается так же бесповоротно, как если бы жертва оказалась в сюрреалистическом фильме. Если работодатель становится совсем уж несносным, всегда можно поискать другую работу. В Симбионистской или американской армии этот номер не проходит, так как там импринтируется острая беспомощность первого контура.
Когда русский математик Успенский стал учеником Гурджиева, он не мог понять настойчивости, с которой тот утверждал, что большинство людей являются механизмами, совершенно не воспринимающими объективный мир вокруг них. Однажды, когда уже шла Первая мировая война, Успенский увидел грузовик, набитый протезами ног. Эти протезы везли во фронтовые госпитали для солдат, чьи ноги пока еще были целыми, но вскоре будут оторваны. Предвидение того, что ноги будут оторваны, было настолько определенным, что протезы уже были в пути, чтобы заменить природные конечности. Это предвидение было основано на математической вероятности того, что миллион юношей отправится на войну, чтобы быть искалеченными и убитыми, так же бездумно, как скот отправляется на бойню.
