Осторожно открыв глаза, Пенелопа осмотрелась. Она видела все словно в тумане, но все же поняла, что лежит в своей спальне в том доме, где жили ее братья и остальные мальчики. И у нее сразу стало легче на душе. Через минуту-другую туманная дымка рассеялась, и Пенелопа едва не вскрикнула от неожиданности. На стуле возле кровати сидела женщина средних лет и зашивала что-то очень похожее на детскую рубашку. Внезапно женщина подняла голову, посмотрела на нее и улыбнулась. И Пенелопа тотчас же почувствовала, что краснеет под пристальным взглядом ее больших голубых глаз.
— Очень хорошо, что вы проснулись, — сказала незнакомка. — А я леди Радмур, мать Эштона. Но вы можете называть меня леди Мэри — мне так больше нравится. Наверное, мы с вами попозже поговорим. Подозреваю, что вы очень хотите пить. И вам, наверное, не терпится избавиться от противного привкуса во рту. — Леди Мэри налила в стакан немного сидра и помогла Пенелопе удерживать стакан, пока та пила маленькими глотками. — Пять суток борьбы с лихорадкой и почти двадцать четыре часа сна — не удивляюсь, что у вас во рту ужасный привкус. Теперь вам лучше, да?
Ошеломленная всем происходящим, Пенелопа молча кивнула; она чувствовала себя безжизненной куклой, с которой играла эта женщина. Но неужели за ней действительно ухаживала виконтесса Радмур, мать Эштона?
А леди Мэри тем временем тщательно расчесала ей волосы и протерла влажной губкой все тело. После чего переодела ее в чистую ночную сорочку и перевязала лентой ей волосы. И только тут Пенелопа наконец обрела дар речи. Судорожно сглотнув, она пробормотала:
— С тех пор как в меня стреляли, прошло пять… нет, шесть дней? Не может быть.
Леди Мэри поставила ей на колени поднос с дольками яблока и хлебом, намазанным тонким слоем масла.
— Поешьте. Только ешьте очень медленно. Я знаю, что Роджер, — леди Мэри чуть покраснела, — э… доктор Прайн предпочитает, чтобы его пациентам давали бульон, но он не запрещает и другую пищу. Главное, чтобы она не была слишком тяжелой. Я уверена, что хлеб с маслом вам не повредит. — Леди Мэри вновь села на стул возле кровати. — У вас началась лихорадка в первый же день, через несколько часов после того как вас привезли домой. Доктор считает, что вы слишком долго пролежали на сырой земле, поэтому и подхватили лихорадку. Возле пруда всегда земля влажная. И конечно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что вы лишь недавно оправились от удара головой. Подозреваю, что вы не успели восстановить силы.
Пенелопа медленно кивнула. Она помнила, как сырость пробирала ее до костей, когда она лежала на земле возле пруда. Ей отчаянно хотелось спросить, где Эштон. Воспоминания о том, что было после того, как ее привезли сюда, состояли из отрывочных видений. Она видела его лицо, она помнила, что ей было больно, что все тело горело. Конечно, его лицо могло привидеться ей в горячечных кошмарах, но она так не считала.
— Роджер… то есть доктор Прайн… Он сказал, что вы молоды и здоровы и что вам скорее всего удастся превозмочь лихорадку. Но шли дни, а жар все не спадал, и, я боюсь, Эштон стал слишком уж нервничать. Но доктор оказался прав. Вам удалось справиться с лихорадкой, просто все случилось в свое время. Рана не гноилась. По правде говоря, она очень хорошо заживала. На удивление быстро. Если бы не жар, то можно было бы сказать, что самое худшее вы просто проспали.
Значит, Эштон находился рядом с ней в самое трудное время? От этой мысли ей сделалось тепло и приятно.
А то обстоятельство, что леди Радмур всякий раз при упоминании доктора Прайна запиналась, называя его по имени, возбуждало любопытство. Пенелопа взяла ломтик яблока и принялась медленно жевать. Ей ужасно хотелось спросить у виконтессы, откуда та знает доктора, но она сдерживалась, опасаясь, что этот вопрос окажется нескромным.
— Вне сомнения, вам интересно, почему я здесь, — неожиданно сказала леди Мэри.
Пенелопа в этот момент жевала яблоко, поэтому лишь молча кивнула в ответ.
— Так вот, когда Александр и Эштон исчезли из дома почти на трое суток, я решила, что должна их разыскать. Разумеется, они взрослые мужчины, поэтому иногда позволяют себе… маленькие слабости, если можно так выразиться, однако они никогда не исчезали так внезапно. Эштон лишь успел передать дворецкому, что у него возникло срочное дело и он не знает, когда вернется. А Марстон — так зовут нашего дворецкого — сказал мне, что Александр ушел с братом. В конце концов мне удалось вытянуть из него всю историю о двух мальчиках, что прибежали к нам в дом в мое отсутствие. Марстон сообщил, что Эштон побежал в парк, а Александр взял карету и поехал куда-то с одним из мальчишек. И тогда я решила расспросить кучера.
Пенелопу восхищала настойчивость этой женщины.
— Я сожалею, что ваши сыновья заставили вас так переживать.
Леди Мэри с улыбкой отмахнулась:
— Ах, мужчины всегда такие. Но на сей раз Эштон действительно имел серьезный повод, чтобы так поступить, и потому я не оттаскала его за уши. — Леди Мэри усмехнулась, когда Пенелопа рассмеялась, но тут же вновь заговорила: — У вас была лихорадка, дитя мое, и он остался, чтобы позаботиться о вас. Алекс же остался, чтобы присмотреть за мальчиками. Какая мать стала бы ставить им это в вину? Однако по привычке я взяла бразды правления в собственные руки. Конечно, Эштон очень помог, но вам нужна была опытная сиделка, и я оказалась в нужное время в нужном месте, как и Онора, тетя Эштона. Мы все трое трудились не покладая рук, меняя друг друга по ночам, и вот наконец все наладилось. У нас даже нашлось время для того, чтобы помочь Алексу и этому чудному молодому человеку Септимусу позаботиться о мальчиках.
— Надеюсь, они не слишком вас обременили. — Мысль о том, что у них в доме столько посторонних людей, не знакомых с особенностями ее семьи, заставляла Пенелопу нервничать.
— Не больше, чем стайка любых других мальчишек. Напротив, с ними оказалось куда меньше хлопот. Я думаю, что они старались вести себя как можно лучше ради вас. Они действительно очень вас любят, дорогая, — тихо добавила леди Мэри и усмехнулась, когда Пенелопа покраснела. — Они, конечно, не говорят вам об этом, но, поверьте, они вас искренне любят. Они то и дело прокрадывались в комнату, чтобы посмотреть, как вы дышите. В основном те, что помладше. Но ваши братья и Дариус тоже несколько раз заходили. Младшие мальчики видят в вас мать, хотя и зовут вас Пен или кузиной. А маленький Пол… — Леди Мэри едва заметно нахмурилась. — Эштон сказал мне, что мальчик спал на полу у кровати первые три дня. Только во второй половине того дня, когда сюда приехала я, он наконец успокоился. Малыш с уверенностью заявил, что вы не присоединитесь к миссис Петтибоун. — Леди Мэри осмотрелась. — Эта женщина все еще здесь?
Пенелопа в смущении потупилась. Очевидно, многие ее тайны перестали являться таковыми. Наверное, ей следовало благодарить леди Мэри уже за то, что та не убежала из этого дома. Пенелопа посмотрела в сторону камина, возле которого маячил туманный силуэт миссис Петтибоун. Дочери этой женщины должны были бы вернуться к этому времени, так что приходилось искать иные объяснения такого упрямства — миссис Петтибоун почему-то не желала покидать их дом. Но Пенелопа прекрасно понимала: решение этой загадки ей придется отложить до того времени, когда она окончательно поправится и наберется сил. К тому же ей предстояло заняться и собственными проблемами…
