— А я и не знал про него. Пока тебя возле дома ждал,
позвонил в «Геликон», поговорил с ребятами. Они и сказали, на кого работает
Аркадий.
— Может, ты еще позвонишь и узнаешь, чем Сахарок
занимается? — вежливо предложила я.
— Официально бензином торгует. У него сеть бензоколонок
по области. Дима ваш бензином не интересовался?
— Вроде нет, — ответила Ленка. — Наташка
ничего такого не говорила.
— А неофициально? — не отставала я.
— А чем Сахарок занимается неофициально, он держит в
секрете. Спрашивать его об этом не советую.
— Ладно, — кивнула я. — И бензин на худой
конец сгодится, какая-никакая, а зацепка.
— Ой, мы светофор проскочили! — завопила Ленка.
— Зачем тебе светофор?
— Затем, что мы ко мне домой едем, и на том светофоре
надо было свернуть налево.
Возле кинотеатра мы развернулись и вскоре тормозили возле
Ленкиного дома. В подруге ощущалась нервозность, когда мы шли к ее квартире,
она, должно быть, боялась, что дядя Юра уже вышел из запоя. Я в это не очень-то
верила. Если б вышел, он бы уже раз десять позвонил не только Ленке, но и мне.
Мы вошли в квартиру, Ленка заглянула в папину комнату. Дядя
Юра сидел перед телевизором, но по-прежнему столбиком, то есть ни на телевизор,
ни на нас внимания не обращал. Под рукой бутылка водки и закуска, кстати,
аккуратно разложенная по тарелкам.
— Это он сам? — восхитилась я.
— Вряд ли. Кто-нибудь с работы был, из женского пола.
Не теряют надежды приручить папу. Только это напрасная трата времени: он
принципиальный противник брака. На прошлой неделе утверждал, что институт брака
себя изжил. Потом, конечно, испугался, что я пойму не так, к примеру, начну с
кем-то жить без росписи, и стал мне втолковывать, чем мужчина отличается от
женщины. Ты бы послушала… Умора! — Должно быть, так и было, мой папа тоже
уважает разговоры о детях и аистах. К сожалению, его рассказы не шли ни в какое
сравнение с теми знаниями, что приобретаешь на улице. А Ленка продолжала рассказывать:
— Фазер совсем запутался в терминологии и забыл, что
хотел сказать. Хоть бы женился, честное слово, был бы занят: за женой
приглядывал, глядишь, мне бы стало легче… Папа! — громко позвала она.
Я была уверена, что дядя Юра на зов не откликнется, но он,
как ни странно, повернулся и даже произнес вполне осмысленно: «Дочка…», чем
очень меня расстроил — Ленка, как только ее фазер оклемается, вновь станет
девушкой режимной, а мне расследуй убийство в компании двух жуликов. Но дядя
Юра смотрел не на Ленку, а куда-то вбок, и продолжил жалобно:
— Мама звонила. Нет у нас с тобой мамы. Сирота ты у
меня, ягодка моя ненаглядная…
— Папуля! — позвала Ленка, щелкая перед лицом
родителя пальцами, потом кивнула удовлетворенно, сообщила:
— Порядок. Если папа о маме вспомнил, запой обещает
затянуться. Как минимум еще на неделю. Батя, — вновь обратилась она к
отцу, — ты, главное, не забывай каждый день обедать. Пойду Зинаиде
позвоню, — вздохнула она (Зинаида — дяди-Юрина секретарша), — попрошу
контролировать процесс приема пищи.
Ленка ушла звонить, а я немного понаблюдала за дядей Юрой,
он как раз решил выпить и закусить. Выглядело это впечатляюще: руки его
двигались как бы сами по себе, челюсти тоже. Дядя Юра жевал и приговаривал:
«Курица не птица, баба не человек», по-прежнему глядя куда-то поверх моего
плеча. О чем это он, со всей ответственностью не скажу, но одно радовало: мозг
дяди Юры во время приема пищи тоже не бездействовал.
— Идем, — позвала Ленка. — Я Зинаиду
предупредила, она будет заходить. Уф, от сердца отлегло. — Ленка
поцеловала отца (он вроде бы этого не заметил), и мы покинули квартиру.
— Куда теперь? — спросил Матвей, глядя на нас с
любопытством.
— К Диминой сестре, — ответила я тоном, не
терпящим возражений.
Адрес у нас был, и мы отправились в пригород, где в
фешенебельном районе, как теперь принято говорить, жила сестра Димы.
Двухэтажный особняк за высоченной оградой выглядел на
миллион долларов и, скорее всего, столько и стоил. Ограда была из металлических
прутьев со всевозможными завитушками и тоже стоила денег.
Жалюзи на окнах были спущены, может, из-за жары, а может, в
доме никого не было. Я вдруг так разволновалась, что едва заикаться не начала.
Однако очень не хотелось, чтобы Матвей мое волнение заметил, — непременно
запоет старую песню: ничего она нам не скажет и прочее.
— Идемте, — отважно шагнула я к калитке и нажала
кнопку домофона.
С минуту стояла тишина. Я уже собралась нажать кнопку
вторично, и тут приятный женский голос произнес:
— Слушаю.
— Простите, пожалуйста, — стараясь не спешить и
произносить слова четко, начала я. — Мы друзья вашего брата, Димы
Рыбакова, очень хотели бы с вами поговорить.
Раздался щелчок, и калитка открылась, а вслед за ней и дверь
дома, к которой мы направились. На пороге стояла женщина лет сорока — лицо
бледное, несмотря на середину лета, выглядит усталым, должно быть, из-за горя,
обрушившегося на нее. Сначала муж, теперь вот брат погиб. С Димой они были
совсем не похожи. Алину Сергеевну назвать красавицей было сложно — нос
длинноват, глаза не очень выразительные, но в ней было достоинство и то, что
называют шармом. Одета элегантно, в туфлях на каблуке (представить ее в
тапочках я вообще бы не смогла), с макияжем, прической и безупречным маникюром.
Если я так буду выглядеть в свои сорок, считай — повезло.
— Здравствуйте, — сказала она, задержав взгляд на
Матвее.
— Мы не займем много времени, — поспешила заверить
я.
— Да, к сожалению, времени у меня мало в связи с
похоронами, — грустно усмехнулась Алина Сергеевна.
Мы прошли в светлую гостиную с огромным эркером. Стильная
мебель, абстрактная живопись. Ленка с любопытством оглядывалась, Матвей занял
ближайшее кресло, закинул ногу на ногу, непроизвольно хмурясь. Окружающее
великолепие никакого впечатления на него не произвело.
— Похороны брата в пятницу, — присаживаясь на
диван, сказала Алина Сергеевна, опустив глаза. — Его коллеги обещали
оповестить всех. Я мало с кем из друзей Димы знакома, слишком большая разница в
возрасте.
«Сколько же ей лет?» — подумала я. Если Диме тридцать пять,
то ей, при большой-то разнице, никак не меньше сорока двух. Тут я увидела
фотографию на журнальном столике: усатый дядя радостно улыбался, держа в одной
руке какой-то диплом.
