— Ты это.., не вздумай Гоше сказать про пленку, —
вновь подала голос Ленка. — Если он нас увидит… Ох, господи, что-то на
душе неспокойно, — загрустила подружка. — Поехали на дачу, что ли,
чего здесь сидеть?
* * *
На даче наш ждал сюрприз. Прежде всего, по соседству
наметилось оживление. К старушке-пенсионерке, которая жила рядом, приехали
родственники и с любопытством поглядывали из-за забора в нашу сторону. Не
успели мы подняться на крыльцо, как прибежал сосед справа, полковник ФСБ в
отставке, которому, как выяснилось, до всего всегда есть дело. Вообще-то он
увлекался рыбалкой, и мы с Ленкой надеялись, что на наши передвижения дядя
внимания не обратит, но не тут-то было.
— Здравствуй, Леночка, — поздоровался он с моей
подругой, игнорируя нас с Матвеем.
— Здравствуйте, — ответила она, чуть ли не
кланяясь. По неведомой причине в присутствии полковника все начинали
чувствовать себя виноватыми и вспоминать свои прегрешения, даже если их и не
было. Представляете, как почувствовали себя в ту минуту мы?
— Приехали отдохнуть? — Тут он с неодобрением
взглянул на Матвея, потом на меня и продолжил:
— Надеюсь, Наталья Петровна об этом осведомлена? Я
слышал, она уехала в отпуск?
— Уехала. И нас просила за дачей приглядывать.
— Молодой человек тоже приглядывает? — последовал
следующий вопрос. Я-то думала, он имеет в виду Матвея, но оказалось все еще хуже. —
Я сегодня уже хотел милицию вызывать — шастает какая-то личность по участку… У
нас места спокойные, и мы бы хотели быть уверенными, что наши соседи люди
достойные.
— Он достойный, — пискнула Ленка. — Он
этот.., художник, запечатляет наши места.., на вечную память.
— Я бы все-таки хотел связаться с Натальей Петровной.
— Пожалуйста, — легко согласился Матвей, достал
мобильный, набрал Наташкин номер и, отойдя в сторонку, что-то ей сказал, должно
быть, подготовил, после чего протянул телефон полковнику.
— Наталья Петровна… — начал тот и замолчал, потому что
заговорила Наташка. Что она ему сказала, осталось для нас тайной, но полковник,
изменившись в лице, вдруг отступил на полусогнутых и, сунув мобильный Матвею,
поспешно удалился, буркнув:
— Хулиганство.
— А я считал, здесь тихое местечко, — с
прискорбием заметил Матвей, наблюдая, как соседи тянут шеи из-за забора.
Сюрпризы на этом не закончились. Гоши в доме не оказалось.
Вместо того чтобы лежать при смерти, он, по словам полковника, шастал по
участку, а теперь вовсе исчез.
— Вот дурак! — в сердцах заметил Матвей.
Мы с Ленкой переглянулись. В ее взгляде, как и в моем, было
беспокойство. Полбеды, если Игорек просто сбежал. А если что-то умыкнул? Меня
неудержимо потянуло к пиону.
Я подошла к нему, вроде бы прогуливаясь, и убедилась, что
выглядит он не хуже, чем вчера: земля примята, непохоже, что кто-то тревожил
цветок.
Матвей стоял на крыльце и с сомнением на меня поглядывал, я
поспешила вернуться в дом.
— Пригрели на груди змею… — возмущалась Ленка, гремя на
кухне посудой.
Не успела она до конца произнести начатую тираду, как возле
дома появился Гоша, припадающий сразу на две ноги. Ленка хмурилась, не зная,
как отнестись к его внезапному появлению. Гоша прошел в кухню, устроился на
табурете и с обидой спросил:
— Где вас носило?
— А тебя? — вопросом на вопрос ответила
Ленка. — Ты вроде ходить не мог? Что, уже полегчало?
— Я боялся один оставаться. Соседи косятся, и вообще —
вас нет, я подумал, вдруг вы за моей спиной с ними договорились…
— С кем?
— С бандитами.
— Придурок, — вздохнула Ленка. — Зачем нам
тебя им сдавать, когда мы же тебя героически спасали?
— А менты… — вторично вздохнул он.
— Для киллера ты уж очень пуглив, — заметил Матвей
и спросил:
— В лесочке отлеживался?
— Ага. Поесть привезли чего-нибудь? Я весь день
голодный.
Ленка принялась кормить страдальца, а меня не оставляла
мысль о цветке. Точнее, о том, целы ли наши денежки. Но проверить это прямо
сейчас я не могла и очень переживала.
Когда мы поужинали, я предложила долго не засиживаться и
первой отправилась спать. Гоша, который жаждал общества, устроился на террасе,
повествуя Ленке о своей нелегкой судьбе — мало того, что он парень с идеалами,
он еще и сиротой оказался. Подружка слушала его, открыв рот, и уже шмыгала
носом в особенно волнительных местах повествования, доводя меня до бешенства.
Матвей в кухне читал детектив и тоже не собирался ложиться.
Ко всему прочему за забором бродили соседи, полковник вышел на прогулку с
собакой и, точно нарочно, устроился покурить на скамейке прямо напротив нашей
калитки. Стемнело, а дачная жизнь все еще била ключом.
Тут мне пришло в голову, что пион с террасы не видно. Лопата
в сарайчике, и если вылезти в окно, то мои дорогие друзья будут считать, что я
в доме… Я покосилась на окно, распахнутое настежь по причине жары, выключила
свет, выждала время и легко выбралась в сад.
В темноте я едва не наступила на пион и замерла,
прислушиваясь. Гоша рассказывал, как он вывихнул ключицу, учась кататься на
роликах, собачка полковника тявкнула раза два и замолчала. Я прошмыгнула к
сарайчику, стараясь не шуметь, открыла дверь и нащупала в темноте лопату,
удивляясь: когда стараешься что-то сделать тихо, все, будто специально, с
громким стуком валится из рук. Вооружившись лопатой, я вернулась к пиону.
Только-только собралась потревожить цветок, как услышала на крыльце шаги.
Лопату сунула в кусты, но более ничего сделать не успела, так что, когда Матвей
приблизился, мне только и оставалось, что устроиться в позе лотоса, задрав
голову к небесам. Герой замер в нескольких шагах от меня и позвал:
— Катя… — сделал шаг и зашептал:
— Ты чего здесь?
— Медитирую, — ответила я. — А ты мне
мешаешь.
— Я тоже хочу медитировать, — заявил он,
устраиваясь рядом на корточках. — Бог мой, а звезды-то какие… — задрав
голову, ахнул он. — В городе таких не увидишь.
— Ты мог бы медитировать молча? — спросила я.
— Мою душу переполняет восторг при виде красоты мира, и
я не в силах сдержать его, — с обидой ответил он. — А почему ты
именно здесь медитируешь?
— А где, по-твоему, я должна это делать?
