Я бы решила, что ему просто хотелось заставить нас немного
поползать, если бы он не пополз сам. Миновав сарай, мы добрались до стены дома
и перевели дух.
Окно было рядом, но приблизиться к нему мы не рискнули.
Точнее, Матвей нам запретил.
— Он не один, — вдруг прошептал он.
— Откуда знаешь? — насторожилась я.
— А ты послушай. Ходят по меньшей мере два человека.
Я послушала, но, если честно, абсолютно ничего не услышала.
Если кто-то в доме и ходил, то, должно быть, перестал.
В этот момент до меня донесся чей-то вопль, негромкий, но
впечатляющий, он быстро перешел во всхлипывания, а потом вновь стало тихо.
— Слышали? — зашептала Ленка. — Чего он там
делает?
— Боюсь, мы опоздали, — пожал Матвей
плечами, — и вашего друга уже допрашивают.
После его слов мне захотелось бежать отсюда сломя голову.
Через минуту я услышала шаги, потом хлопнула дверь, и на крыльцо кто-то вышел.
Я осторожно выглянула из-за угла и едва не встретилась взглядом с рослым дядей,
который стоял на крыльце. Он хмуро оглянулся и вошел в дом.
— Что будем делать? — прошептала Ленка.
Матвей, сделав нам знак молчать, указал на сарай, и мы
поползли туда.
— Они его нашли, — сразу же заговорила Ленка.
— Кто «они»? — невинно поинтересовался Матвей.
— Убийцы, естественно, кто же еще!
— Прочие вопросы считаю излишними, — кивнул он,
словно соглашаясь с ответом. — Но один все же есть. Почему бы нам не
вызвать милицию?
— Ага, пока они едут, Гошу запросто укокошат, —
возразила Ленка. Тут я была склонна с ней согласиться.
— А так они убьют вашего Гошу и смоются.
— Давайте их спугнем, — предложила я. —
Позвоним в калитку, вроде мы к Гоше в гости. Можно даже его покричать.
— Соберем соседей, — подхватила Ленка.
— Лучше пехотный полк вызвать, — в тон ей добавил
Матвей с самым серьезным видом. — Или БТР.
— А ты можешь? — восхитилась Ленка. — В
смысле, есть такие возможности? — С тем выражением лица, которое украшало
ее физиономию, люди не шутят. И Матвею надо шутить завязывать, у Ленки с юмором
туго.
— Я склоняюсь в пользу милиции, — дипломатично
ответил он. — Но вам она не по душе. Я все правильно понял?
— Мы против милиции ничего не имеем, — заверила
Ленка. — Просто…
— Пока вы болтаете, там человека мучают, —
напомнила я.
— Так вызываем или нет?
— Нет, — твердо ответила подруга. — Они и
Гошу заберут, и мы ничего не узнаем.
«Зато в милиции узнают о Ленкиных таблетках и написанном на
них телефонном номере. Моем, между прочим», — захотелось мне добавить, но
вслух я ничего говорить не стала.
— Идем звонить в калитку, — вздохнула я. —
Может, правда спугнем.
— Постой! А если там не Гошины враги, а как раз его
друзья, а орет он, потому что психический? Тогда мы угодим в ловушку. Их трое,
а может, и больше…
— Так, — вмешался Матвей, которому наша болтовня
изрядно надоела. — Идите к калитке, звоните, вопите и вообще производите
побольше шума. Но в калитку ни в коем случае не входить! Поняли? Даже если
калачом заманивать будут.
— Кто?
— Идите, — повторил Матвей с потрясшим меня
терпением.
И мы с Ленкой пошли. Точнее, сначала поползли, а потом, уже
на улице, взялись за руки и неспешно направились к калитке. И тут вышла
незадача: звонок отсутствовал, впрочем, как и запор на калитке. Она вообще
держалась на одной петле и имела чисто символическое значение. Мы переглянулись
и позвали:
— Гоша! — Сделали паузу и опять заорали.
Со стороны дома не доносилось ни звука.
— Что будем делать? — зашептала Ленка. Я крикнула
еще раз, с тем же успехом. — Давай в окно постучим, — предложила она,
толкнула калитку и направилась к дому.
Со стороны сарая показался Матвей и стал махать руками, но
этот жест Ленка проигнорировала, подошла к окну и забарабанила по стеклу.
— Гоша, открывай, я знаю, что ты дома. Если ты со своей
рыжей, я ей глаза выцарапаю. — Дом тонул в тишине. — Свинство
какое! — возмутилась Ленка и зашагала к крыльцу.
Я бросилась за ней. Матвей у сарая больше не махал руками, а
в отчаянии показал нам кулак.
Мы уже были на крыльце. Конечно, стоило проявить
осторожность. А с другой стороны, не будут же в нас стрелять белым днем в
большом городе?
Никто и не стрелял. Ленка только-только протянула руку с
намерением постучать в дверь, как она распахнулась, и показались сразу две
руки, одна схватила за шиворот Ленку, другая меня, и нас молниеносно втянули
внутрь. Дверь за нами захлопнулась, а мы повалились на пол от сильнейших
тычков.
Когда я оправилась от первого испуга, который соперничал с
изумлением, очам моим предстало удручающее зрелище. Гоша сидел, привязанный к
стулу, и отчаянно мычал, ничего членораздельно он произнести не мог, потому что
рот его был заклеен лейкопластырем. Сначала я решила, что мычит он от
сочувствия к нам, потом поняла, что все еще хуже. К ногам Гоши был привязан
утюг, провод тянулся к розетке, так что ногами парень сучил не зря.
Мы с Ленкой переглянулись и решили, что пришел наш смертный
час. Психи, которые способны поставить на ноги человеку горячий утюг, способны
на все. В том числе запросто могут лишить жизни двух молодых красивых девушек.
И я с отчаянием произнесла:
— А мы милицию вызвали. Сейчас приедут.
— Не успеют, — ответил мне мучитель Гоши.
Надо сказать, мучителей было двое, и, если честно, выглядели
они вполне прилично. В том смысле, что ни за что не подумаешь, глядя на них,
что перед тобой злодеи. Оба уже дядьки. Один блондин, другой брюнет, довольно
крупные, но физиономии скорее приятные, если б не злобные выражения, которые их
теперь украшали.
Пристроив нас на полу под присмотром блондина, брюнет шагнул
к Гоше, сорвал с его губ лейкопластырь и спросил:
— Последний раз спрашиваю: куда ты его дел?
