Валер мчался на предельной скорости, забыв об ограничениях, и Ксавье призвал его к осторожности:
– А ну-ка, езжай помедленней, не хватало еще и нам попасть в ДТП!
Он в очередной раз взглянул на экран своего мобильника, который держал в руке.
– Не понимаю, почему Лоран не звонит. Сейчас он уже наверняка там, на месте!
– Может, еще не успел поговорить с врачами.
– Или же не стал торопиться с отъездом. Как же, покинуть свой драгоценный парк – это выше его сил!
– Ты к нему несправедлив. Он обожает маму и наверняка поспешил выехать.
– Ну, предположим… Но, знаешь, я тоже обожаю твою маму.
– Я знаю, папа.
– Мы, конечно, часто спорим с ней, что правда, то правда. И всегда по одному и тому же поводу – о твоем единоутробном брате.
– Слово «сводный» здесь лишнее. Он просто мой брат.
– Ну, во всяком случае, он не мой сын. Тем не менее я вынужден слышать о нем каждый день, с утра до вечера. Твоя мать непрерывно поет ему дифирамбы. Этот зоопарк ее буквально околдовал, она считает его верхом совершенства. Она – но не я! Зато Анук – вот кто меня восхищает.
– Анук и Лоренцо оба живут страстью к своему делу; я понимаю, почему мама ими восхищается.
– Ну что ты их сравниваешь?! Анук начала с нуля, у нее не было никакого наследства, тогда как Лорану досталась земля его деда.
– Которая не стоила ни гроша…
– Возможно, но без нее он стал бы заурядным, безвестным лекарем кошек и собак.
– Почему обязательно «заурядным»? Без этой земли он не стал бы таким, как ты говоришь, а уехал бы на край света и все-таки лечил бы диких зверей.
Ксавье насмешливо фыркнул и снова взглянул на телефон.
– Мы приедем туда через два часа, если не раньше; но за это время Лоренцо, я думаю, наверняка позвонит.
И Валер, сосредоточенно глядевший на дорогу, все же успел бросить взгляд на отца. Усталое лицо Ксавье было искажено тревогой и горем. А как у него самого со здоровьем? В свои шестьдесят семь лет он вполне мог бы уйти на пенсию, но даже и слышать не хотел о том, чтобы расстаться со своей аптекой. А ведь, перестав работать, он смог бы наконец уделять больше внимания жене, возить ее в путешествия, заниматься вместе с ней спортом и всем прочим, чем занимаются пожилые пары… при условии, что с мамой все обойдется.
– Летиции сообщил?
– Нет, не хочу ее пугать, прежде чем не узнаю, как там дела. Летицию нужно беречь – напоминаю тебе, что она беременна.
Звонок телефона застал Ксавье врасплох, и он чуть не выронил его.
– Лоран? Наконец-то! Ну что?
Он выслушал ответ, сморщив лоб, и со вздохом сказал:
– Хорошо. Мы уже едем. Оставайся с ней.
И, обернувшись к Валеру, сообщил:
– У твоей матери случился инфаркт, вот почему она потеряла контроль над управлением. Машина пробила ограду и развернулась на триста шестьдесят градусов. К счастью, пояс безопасности и воздушная подушка ее защитили, и она не поранилась.
И Ксавье откашлялся, стараясь подавить всхлипыванья. Но он почувствовал такое облегчение, что не смог сдержать слез, и они потекли у него по щекам.
– Знаешь, эта машина такая надежная… и крепкая! Твоя мать не очень-то любила водить ее, однако села именно в нее… Скоро мы приедем?
– Я тебе уже говорил: минимум через полтора часа. Успокойся. Теперь ты знаешь, что мама вне опасности и что она не одна, – с ней рядом Лоренцо.
– Да… Я рад, что он там. В конце концов, она хотела увидеться именно с ним.
Валер, крайне удивленный этим ответом, который на сей раз прозвучал совсем не враждебно, молча кивнул.
* * *
Мод изо всех сил сжимала руку Лоренцо. Ее подключили к приборам, измеряющим частоту сердечного ритма и давление крови; трубочка, вставленная в нос, тянулась к кислородному аппарату, но она все же находила в себе силы улыбаться.
– Я почти ничего не помню, – повторила она. – Сначала возникло какое-то странное жжение в плече, а потом мне словно сжали грудную клетку, и я почувствовала невыносимую боль. И вдруг все исчезло – черная дыра! И я очнулась на этой кровати, а кругом пищат все эти приборы…
– Не говори, мама, тебе нельзя переутомляться.
– У меня был сердечный приступ?
– Ну… это были перебои, но теперь все в порядке, сердце опять работает нормально.
– Какая несправедливость…
– Почему?
– Я еще совсем не стара, и пью очень мало, и никогда не курила, и всегда следила за своим питанием! Тогда почему же это свалилось на меня?
– Мама, тут нет никаких правил. Даже без отягощающих факторов у сердца могут быть врожденные изъяны. Ну ничего, здесь тебя подлечат, сделают кучу анализов и, с учетом результатов, подберут нужный режим.
– Значит, меня оставят в больнице? – с тревогой спросила Мод.
– Да, на несколько дней.
– А как же… как же Ксавье?
– Он сейчас едет сюда вместе с Валером. И Анук тоже тебя навестит, как только освободится.
– Но я не хочу затруднять Анук! Пусть себе работает спокойно. Ведь там никто без нее не справится.
– Ничего страшного, она так здорово все наладила, что ее помощники обойдутся и без своего шеф-повара. Они знают все рецепты, которые она наизобретала, им останется всего лишь следовать инструкциям.
– Ну а ты? Как же твой парк?
– Да справятся там и без меня! Я тоже все наладил – ну разве что возникнет какая-нибудь проблема…
Он постарался выбросить из головы утреннее происшествие со львами и добавил:
– Сейчас самое главное – разобраться с тобой, мама.
– Ты беспокоишься обо мне?
– Нет, – твердо ответил Лоренцо. – У тебя все хорошо. И ты скоро вернешься домой.
В палату вошла медсестра.
– Мне нужно заняться пациенткой, – смущенно сказала она.
Лоренцо пришлось отпустить руку матери и встать.
– Прекрасно. Я скоро вернусь, мама, а пока схожу выпить кофе – тебе не предлагаю!
Мод улыбнулась – ее позабавила не столько шутка сына, сколько взгляд медсестры, восхищенно смотревшей на него. В Лоренцо влюблялось множество женщин, и ей, как матери, льстил его успех. Сестра завернула кверху больничную сорочку Мод и стала прикладывать к ее телу датчики электрокардиографа. А Мод тем временем раздумывала: куда могла подеваться ее сумка? Неужели осталась в разбитой машине? Ее, наверно, отбуксировали в какой-то гараж – нужно попросить Ксавье узнать. Здесь, в больнице, у Мод не было никаких личных вещей, даже зубной щетки, и она сказала себе, что визит Анук пришелся бы весьма кстати. Дочь сможет купить все необходимое, когда приедет ее навестить. Ведь не просить же мужчин подбирать для нее ночную рубашку и белье.
