– И еще какой прекрасный экземпляр, сейчас сама убедишься! А потом, если захочешь меня сопровождать, заедем к волкам. Марк сообщил, что один волчонок хромает.
Жюли стало не по себе, хотя до этого она радовалась своему возвращению в парк.
– А как зовут панду?
– Балайо. Это самец, из него выйдет прекрасный производитель. Сейчас у них как раз сезон спаривания, и он объедается бамбуком, чтобы набраться сил.
Для того чтобы избежать кровосмешения, парк Дельмонте обменивался зверями с другими зоопарками Европы. Лоренцо внимательно следил за скрещиваниями, следуя программе сохранения исчезающих видов. Рыжий самец из Стиана относился именно к такой разновидности: меньше чем за двадцать лет популяция панд сократилась наполовину.
Приехав на территорию панд, Лоренцо и Жюли обнаружили Балайо на ветви высокой пихты, которую он, видимо, избрал своим жилищем.
– Великолепный экземпляр! – восторженно объявила Жюли. – Настоящая «огненная лисица», как выражаются китайцы, хотя лично я скорее нахожу в нем сходство с плюшевой игрушкой.
Зверек, такой же боязливый, как все его соплеменники, опасливо поглядывал на приближавшихся людей.
– Не будем его пугать, – решила Жюли. – Вот только сфотографирую его, чтобы распознать в следующий раз.
Выходя из загона, она сказала Лоренцо, что не поедет с ним к волкам.
– Ты устала?
– Нет, но… Ладно, скажу правду: я хочу объехать парк, но так, чтобы Марк не пытался меня опекать и надоедать советами. Раз он там, у волков, поезжай один.
Лоренцо, уже собиравшийся сесть в кар, остановился и взглянул на Жюли.
– Вы что – поссорились?
Она покачала головой, вздохнула и, наконец, нехотя призналась:
– У нас возникло много разногласий.
– Не хочешь рассказать поподробнее? Я могу чем-то помочь?
И, поскольку Жюли не ответила, настойчиво сказал:
– Потеря ребенка – такая вещь, которую трудно пережить; вам нужно для этого время.
– Время… для чего?
– Для того, чтобы забыть об этом горе.
– Проблема не в этом. На самом деле мы больше не понимаем друг друга, говорим на разных языках. Марк очень достойный человек, но…
Жюли не хотела критиковать Марка и замолчала, подбирая слова помягче.
– Словом, я дошла до того, что стала думать: не лучше ли нам расстаться? Потому что продолжать так дальше нельзя, впереди – тупик.
– Но почему? Еще недавно у вас все было так хорошо!
– Совместная жизнь не строится на влюбленности. А я думала именно так и ошиблась. Ошиблась, поспешив связать свою жизнь с Марком, запланировав свадьбу с Марком, решив родить ребенка от Марка… Вообще-то я более рассудительна и не так уж импульсивна. Но мне не захотелось ждать, и теперь я об этом горько сожалею. Сейчас я чувствую себя пленницей, а чтобы вернуть себе свободу, мне придется причинить горе человеку, которого я очень люблю. Но это слово «очень» ничего не означает, когда человек влюблен, не правда ли?
Лоренцо слушал ее все с тем же непроницаемым видом.
– Извини, что надоедаю тебе своими переживаниями…
– Ты мне никогда не надоешь, Жюли. Кто угодно, но только не ты.
Он не улыбался, не выражал сочувствия, просто неотрывно глядел на нее так, что она смутилась.
– Ладно, иди, навещай волчонка, – пробормотала она. – А я поеду своей дорогой.
И она отвернулась, избегая пристального взгляда Лоренцо. Правильно ли она поступает, откровенничая с ним? Он был ее лучшим другом, неизменно доброжелательным и заботливым, но что-то в ее словах как будто шокировало его. Может, он счел ее слишком легкомысленной или попросту взбалмошной? Она ни за что на свете не хотела потерять его уважение и связывающую их дружбу.
И Жюли, помрачнев, направилась к загону бурых медведей.
* * *
Волчонок пытался отойти подальше от ограды, но ему мешала хромота.
– У него перелом, – констатировал Лоренцо, наблюдавший за ним уже несколько минут.
Это была скверная новость: чтобы вылечить детеныша, нужно в первую очередь разлучить его с матерью, причем на очень короткий срок, иначе волчица могла его потом не принять.
– Ты хоть представляешь, как это случилось?
– Понятия не имею, – отрезал Марк. – Утром, когда я пришел, он уже был в таком состоянии.
– Придется сделать рентген, и если перелом серьезный, я наложу ему шину, по крайней мере на месяц, а то и на два. Уж не знаю, как на это отреагируют взрослые волки. Если они попытаются содрать с него повязки, это плохо кончится. Черт возьми, чтобы так сломать лапу, кто-то должен был нанести ему сильнейший удар!
– Только не смотри на меня, как на преступника, я тут совершенно ни при чем.
– А я тебя ни в чем и не обвиняю.
– Неужели?! Взглянул бы ты на себя в зеркало – вылитый прокурор!
Вызывающий тон Марка не оставлял сомнений: он по-прежнему злился на Лоренцо. Но тот решил не реагировать, чтобы не усугублять ситуацию. Вместо этого он обратился к двум смотрителям, которые ухаживали за волками и теперь ожидали его распоряжений.
– Волчонка нужно отсадить. Как думаете, вам это удастся?
– Сперва придется изолировать мамашу. Попробуем заманить ее в другой вольер. Детеныш не сможет ее догнать, травма у него и правда тяжелая.
– Главное – не давайте ему бежать. А я съезжу за всем необходимым, чтобы его усыпить и переправить в клинику. Поедешь со мной, Марк?
Лоренцо предпочел оставить у вольера обоих смотрителей, к которым волки уже привыкли, а Марка взял с собой, чтобы по дороге прояснить ситуацию:
– Я и не думал обвинять тебя в травме волчонка. Просто ты сейчас все видишь в черном свете и портишь настроение окружающим. Я-то думал, что мы уже выяснили отношения позавчера, на обратном пути из больницы. Если это не так, давай, говори, я тебя слушаю.
Но Марк насупился и промолчал. Неужели его мрачный настрой был связан с Жюли? Лоренцо резко затормозил перед клиникой и положил руку на плечо Марка, который уже собрался выйти.
– Давай-ка вскроем этот нарыв, согласен? Для успешной работы я нуждаюсь в тебе и хочу, чтобы между нами царило полное доверие. Мы уже несколько лет трудимся вместе и до сих пор отлично ладили. Но если ситуация изменится, так дальше дело не пойдет.
– То есть ты хочешь вышвырнуть меня вон? – усмехнулся Марк.
Лоренцо закатил глаза и сердито бросил:
– Нет, ты действительно свихнулся!
Он вышел из машины и яростно захлопнул дверцу. Но Марк последовал за ним; он выглядел виноватым.
– Подожди меня! Я понесу вещи. Этот волчонок растет не по дням, а по часам, он сейчас весит не меньше двенадцати кило. Если его удастся вылечить, из него выйдет великолепный самец…
