Скрепя сердце Джеймс сел за стол. Читая записи многочисленных расходов, Джеймс оставался настороже, внимательно прислушиваясь к малейшему шуму, доносящемуся из коридора. Вскоре наихудшие опасения Джеймса подтвердились – Маккей швырял деньги Данкрейга направо и налево. К тому же он постоянно совершал набеги на своих соседей, силой отнимая у них то, что могло быть выращено и произведено в Данкрейге, если бы лэрд должным образом заботился о земле и живущих на ней людях. Когда Джеймс вернет себе свое законное владение – в чем он нисколько не сомневался, – ему будет нелегко задобрить соседей.
Среди пухлых бухгалтерских книг Джеймс обнаружил небольшую тетрадь. От прочитанного мороз пробежал у него по коже. Эдмунд ничего не знал о том, как сложилась судьба ближайшего окружения Джеймса после его побега из Данкрейга. Он опасался, что их постигла незавидная участь. Подтверждение своим опасениям Джеймс нашел в этой тетрадке. Там было корявым почерком написано, что лишь нескольким верным Джеймсу людям удалось бежать. Остальные были убиты, причем перед смертью их подвергали изощренным пыткам. Маккей хотел добиться от людей Джеймса, чтобы они выдали, где он скрывается. Кроме этих страшных записей, Джеймс также нашел в тетради подробный отчет о каждом человеке, живущем в Данкрейге, на его землях или в деревне.
Похоже, по заданию Маккея за каждым жителем вели слежку, исключения не составляли даже женщины и дети. Узнав о гибели такого множества хороших людей, Джеймс на время забыл обо всем, горе затмило ему разум. Он очнулся, только когда услышал шаги за дверью и понял, что он в опасности. Джеймс поспешно захлопнул бухгалтерскую книгу и отскочил от стола. Дверь медленно отворилась. Джеймс лихорадочно подыскивал подходящий предлог для своего пребывания в этой комнате. Он очень удивился, увидев, как в помещение, пятясь, осторожно проскользнула Аннора. Прежде чем затворить за собой дверь, она воровато оглянулась по сторонам.
Когда Аннора, улучив удобный момент, незаметно пробралась в комнату с бухгалтерскими книгами Доннела, от страха сердце у нее готово было выскочить из груди. Закрыв за собой дверь, она вздохнула с облегчением. Первый шаг к поискам истины сделан! Ей удалось, не возбуждая ничьих подозрений, прокрасться в комнату. Сейчас ее задача – тщательно обыскать помещение и сделать все, чтобы ее не обнаружили. Аннора опасалась, что излишнее любопытство не доведет ее до добра.
Аннора расправила плечи и с решительным видом направилась к столу и в тот же момент натолкнулась на чью-то широкую грудь. Она мгновенно поняла, что стоящий перед ней человек – не Доннел и не Эган. И также не один из Чизхолмов. Аннора медленно подняла голову и встретилась взглядом с мастером-краснодеревщиком.
– Что вы здесь делаете, мастер Лавенжанс? – спросила девушка, сообразив, что в ее положении наступление лучше, чем невразумительные объяснения.
Джеймс знал, что Аннора превосходно говорит по-французски, поэтому не видел смысла говорить по-шотландски, старательно изображая французский акцент, что давалось Джеймсу с трудом и неважно у него получалось.
– По-моему, это мне надо спросить вас, что вы здесь делаете.
– Я первая вас спросила.
– Ах! Однако смею предположить, что ваш ответ будет намного интереснее моего.
Анноре казалось довольно странным говорить с резчиком по дереву по-шотландски, в то время как мастер Лавенжанс изъясняется с ней по-французски. Но Аннора с самого начала догадалась, что он отлично понимает шотландскую речь. Она знала нескольких галлов, которые так же, как он, понимали английский, но не говорили на нем. Или, думала Аннора, просто отказывались разговаривать на языке своего заклятого врага.
– Мне нужно написать письмо, – сказала девушка.
– Вы умеете писать? – спросил Джеймс. Он понимал, что если будет скрывать свое удивление этим фактом, то окажет себе медвежью услугу. Все женщины из клана Мюрреев были образованными, но обычно считалось чем-то из ряда вон выходящим, когда женщину учат чему-то еще, кроме ведения домашнего хозяйства, ухода за мужем и детьми.
– Разумеется, я умею читать и писать.
– Не обижайтесь на меня. Многие женщины не обучены грамоте, и большинство мужчин вполне довольны тем, что женщины в их семье могут только нацарапать свое имя да и то не всегда.
Аннора попятилась назад, она не могла понять, почему медлит. Ей нужно поскорее убраться отсюда подобру-поздорову.
– До этого я жила в семьях, где считали, что женщина должна учиться всему, что только можно. И они продолжили мое обучение, которое начала моя мать. Хотя вам обо всем этом знать вовсе не обязательно. А сейчас, полагаю, мне следует оставить вас одного. Делайте то, что хотели. Хотя я до сих пор не могу понять, что вам могло здесь понадобиться.
Не успела она повернуться к двери, чтобы уйти, как Джеймс схватил Аннору за плечи и прижал к двери. Он держал Аннору так, чтобы она не могла вырваться и убежать, при этом не причиняя ей боли. Пока Аннора раздумывала, стоит ли сопротивляться, Джеймс строго спросил:
– Собрались бежать к своему хозяину и побыстрее доложить ему, что видели меня здесь?
Джеймс убрал руки с ее плеч и навалился на Аннору всем телом, еще сильнее прижав ее к двери… И сразу же понял, что напрасно это сделал. В то самое мгновение, когда Джеймс коснулся Анноры, в нем вспыхнул огонь желания и охватил каждую клетку его тела, напоминая ему, как долго он не утолял этот голод.
Устыдившись, он хотел отступить и отпустить ее, но его разум отказался ему подчиняться. Он понял, что жгучее желание вызвала в нем не просто слепая жажда женской ласки. Эти ощущения пробудила в нем она – эта самая женщина. Запах Анноры, ее темно-синие глаза, даже звук ее голоса сводят его с ума. А также тот факт, что он не может не доверять ей, потому что рядом с ней его серьезная и осторожная Мегги весело смеется и расцветает в улыбке.
На миг забыв о страсти, бурлящей в его жилах, Джеймс внимательно вгляделся в лицо Анноры. Когда он неожиданно схватил ее, она замерла в его объятиях, как испуганная птица. Джеймс видел, что поначалу девушка боялась, что он применит к ней насилие. Возможно, она даже думала, что он собирается причинить ей боль. Но сейчас Джеймсу было ясно, что Аннора, очевидно, сообразила, что по отношению к ней у него нет недобрых намерений. Однако понимание того, что вначале она ожидала от Джеймса самого худшего, наполнило его сердце возмущением и горечью. Сейчас прелестное лицо Анноры выражало раздражение и негодование. Чутье подсказывало ему, что, скажи он ей сейчас, как она прекрасна в своем праведном гневе, он наверняка об этом пожалеет.
– Ну так что? Вы собираетесь напустить на меня вашего хозяина? – переспросил он.
– Зачем? Разве вы делали что-то, что может навредить Данкрейгу?
Джеймс с удовлетворением отметил про себя, что Аннора не опасается, что он может навредить ее кузену Маккею.
– Нет. Мне любопытно, почему он готов осыпать меня золотом за предметы роскоши и изысканную мебель, которую я вырезаю из дерева, в то время как люди в его деревне почти умирают от голода.
