– Нет! Никаких связей с женщинами на континенте!
– Я всё осмотрю за пять минут!
– Фрэнк, не позорься!
* * *
Ночь перед премьерой Берта объявила выходным днём. Клаус лично следил за отдыхом Матильды, прямо в её кровати, чтоб наверняка. Он поклялся не допустить ареста девушки. Не знал только – как.
Проще всего с утра явиться в штаб и застрелить коменданта. Адъютанта тут же схватят, будет очень неприятная неделя, потом расстрел как избавление. Матильда даже не узнает, куда делся влюблённый капитан. Решит, что и этот сбежал. И кому-то другому, не Клаусу, повезёт жить с Матильдой до старости. Наверняка это будет не герой, возможно даже француз. В ходе расследования выяснится куда капитан ходил, с кем спал, сыщики найдут мину и радиостанцию. Значит, и Матильде не спастись. Гибель маньяка Бирке точно не стоит жизней таких хороших людей, как Клаус и Матильда.
Ещё можно тайно вывести девушку из здания, отдать ей все деньги и приказать бежать куда глаза глядят. Спрятать у себя в казарме полноразмерную женщину не получится. Соседи засекут чулки среди покупок, услышат визг по ночам. Матильду будут искать, город перекроют, погони, обыски, в каждой подворотне тайная полиция. Все видели, с кем скрипачка дружила перед побегом. Плохой вариант.
* * *
Ещё способ – очищающий пожар. Поджог борделя избавит от улик, но не от подозрений. Узнают, кто бегал по зданию, призывал артистов спасаться. Сволочь комендант заподозрит Клауса в злонамеренности. Он уже подозревает. Вывод один – надо избавиться лично от коменданта. При этом выжить самому.
Во сне Матильда сбросила одеяло, по-детски разбросала ноги. Ради этой картины не жаль было сменить Родину, веру и даже национальность. Клаус поцеловал девушку, тихо натянул штаны и вышел в зал. Сначала вслушивался. Обычно в это время – три часа после полуночи – тут во всех углах охи, стоны, ритмичная возня. Но теперь тихо, артисты набираются сил перед шоу. Клаус прошёл в ложу, перевернул стул, отогнул несколько скрепок, снял обивку и замер. Под стулом было три мины.
– Целый выводок! Размножаются почкованием! – прошептал капитан. Бирке оказался прав, все хотят убить тирана. Но это уже неважно. Самый стойкий капитан интересуется политикой, лишь покуда не встретит главные женские ноги своей жизни.
Слева от аляповатой бомбы господина коменданта было прикручено взрывное устройство, похожее на стройную торпеду. Справа ещё одно, строгий параллелепипед, тоже с претензией на дизайн. К каждой мине прилеплена записка. Под изящной написали: «Феррари. Да здравствует Италия!» Под угловатой – «Астон Мартин. Англия, вперёд!» К мине полковника Бирке прилепили подпись «Опель. Убивает внешним видом».
* * *
Клаус отсоединил провода, открутил винтики, снял бомбы, стул поставил на место. Теперь нужен был мешок или ведро.
Мешок пришёл сам. Клаус не был трусом, но вспотел, услышав шаги в коридоре. Кто-то шёл сюда, пыхтя и шаркая. Три секунды напряжения закончились ничем – в зал вышел Арнольд.
Администратор нёс в руках щётку и мешок для мусора. Был он нетрезв и весел. Напевал, разумеется, Вагнера. Удивительно липучая музыка.
– Привет, господин капитан! – поздоровался Арнольд. Он не удивился, ибо привык встречать офицеров в исподнем в любое время, в любых местах.
Клаус кивнул, притворился пьяным и сонным.
Арнольд взобрался на сцену, стал орудовать щёткой. И как-то неловко толкнул статую, принесённую итальянскими друзьями. Статуя устояла, но в ноге её появилась трещина. Арнольд сказал «ай-яй-яй», потянул, подцепил ногтем. Полноги отвалилось. Там, где у людей квадрицепс, у статуи был тайник. Внутри нашлись пара пистолетов и граната.
Клаус помог осмотреть находку.
– Они всё время что-то забывают. Ножи, пистолеты, – объяснил Арнольд. – Но гранат ещё не было.
– Ты же не сдаёшь забытые вещи в стол находок?
– Ещё чего. Мусорщикам продаю. Это мой бизнес.
– Когда приезжают мусорщики?
– Каждый день, в пять утра.
Вдвоём они исследовали декорации, подаренные за последние сутки. Набрали два ведра разнообразного оружия. Администратор был счастлив. Клаус отказался от процентов, но велел избавиться от находок любым способом, как можно скорее. В зале не должно остаться ничего, способного причинять вред живым существам.
* * *
Днём опять репетировали. К шести часам стал стекаться народ. Присланный из комендатуры офицер принимал у входящих личное оружие.
Берта в кассе продавала билеты, банкноты не влезали в кассовый аппарат.
– Я обожаю Вагнера! – говорила хозяйка гостям, хотя те ни о чём таком не спрашивали.
Под сценой разместили большой оркестр, полсотни музыкантов в лагерных робах. Для лучшей слышимости в полу просверлили огромные дыры. Бено притащил большой пакет с едой, встал на колени и нырнул в одну из дыр. Огляделся, увидел знакомые лица.
– Привет всем! Как дела?
– Всё отлично! Спасибо за отпуск!
– Я вам бутерброды принёс!
Бросив музыкантам свёртки, Бено отыскал глазами своего альтиста.
– Здравствуй, Пьер! Марго велела передать, что любит, ждёт и протирает твой альт от пыли! А наш оркестр в тот день, когда тебя повязали, – весь погиб под бомбёжкой. Так что тебе крупно повезло! Ладно, надо бежать. Люблю всех! Скоро начинаем!
* * *
Офицеры рассаживались, косились на ложу. Под тяжёлым бархатом темно, не очень-то разглядишь содержимое.
Бено каждую минуту бегал смотреть на двери. Напрасно. Паола не явилась. Чертыхаясь и прося прощения у Вагнера, дирижёр стал натягивать костюм Брунгильды. Ровно в семь часов погас свет. Макс выбежал в центр сцены, точно в перекрестие прожекторов. Взмахнул рукой, проверил микрофон и заговорил:
– Как говорил доктор Фрейд дочке Анне, иногда банан – это просто банан. Так и у нас сегодня просто опера. Никаких вот этих вот – в качестве иллюстрации конферансье показал неприличный жест.
– Сегодня вы узнаете разницу между арией и оргазмом. Мне кажется, нет никакой разницы.
В обоих случаях, если хорошо получилось, закладывает уши. У девушек сильные голоса! Если на сцену выбежит мышь – вы все оглохнете! Как и во всей немецкой драматургии, в нашей весёлой опере будут убийства и трупы. Не вмешивайтесь, это всё разборки между своими.
– Как ему самому не надоели старые анекдоты! – волновался Бено, наблюдая за комедиантом из кулис.
– И не говори, настоящий талант! – поддержала Берта.
Макс продолжал конферанс:
– Поясню для уроженцев Баварии, будет много музыки и песен, но подпевать не обязательно, танцевать тем более. В какой-то момент под потолком полетят женщины, это не движущаяся мишень, не вздумайте палить. Если праздник покажется кому-то скучной четырёхчасовой тягомотиной, просто посмотрите на часы и убедитесь, что прошло всего десять минут. Впрочем, довольно слов! Да начнётся опера!
