– Догадываетесь, что здесь?
– Отрезанные уши наших врагов?
– Это билеты в Берлин. Для вас и вашей супруги.
В этот раз Бено не спешил с восторгами. И был прав. Комендант немедленно потребовал душу.
– Надеюсь вам есть чем ответить? – улыбнулся Бирке.
– Пригласительные ещё не напечатали! Но как только…
– Вы обещали рассказать о настроениях в труппе.
– А, этого сколько угодно. Тони обещал оркестр и обманул, например. Берта обещала денег на декорации – тоже обманула.
– Не притворяйтесь бо льшим дураком, чем есть. Вы не пускаете слюни и не гадите в штаны, значит понимаете, о чём речь.
– Вы хотите, чтобы я оговорил артистов?
– Я хочу, чтобы вы с вашей женой были счастливы в Берлине. Или несчастливы в концлагере. В зависимости от того, друзья мы, или враги.
Бено хотел отхлебнуть пива, но пролил, руки дрожали. Бирке бросил дирижёру салфетку.
– Жду вас завтра в полдень с подробным отчётом. Хорошенько подумайте. Если не поумнеете, приходите с вещами.
Бирке похлопал несчастного по плечу.
– Господин дирижёр, возвращайтесь! Опера стынет! – кричали со сцены.
– Да, да! – Махнул рукой музыкант. Но встать не смог. Ноги не слушались.
* * *
– В опере девять валькирий. У нас антреприза, валькирия всего одна. Зато, это наша божественная Матильда! Сегодня мы будем летать по небу! Мы опробуем оборудование, скрученное из соплей и палок нашим великолепным Арнольдом, – провозгласил Бено. Артисты одарили мастера аплодисментами. Вышибала раскланялся.
Тони и Макс подцепили к тросам испытателей. Берта запустила проигрыватель. Зазвучал уже поднадоевший слегка «Полёт валькирий». Под сценой загудели моторы, тросы натянулись, Бено и Матильда воспарили.
В отсутствие семи сестёр, Матильда пела все арии одновременно.
– Хейяха! Хейяха! Хойотохо! Хойотохо! Лети ко мне, сестра моя! Куда так бурно ты стремишься!
Я жду тебя!
* * *
Девушка описывала в воздухе ровные круги. Складывала при этом красивые фигуры ногами.
Бено летал совсем не так изящно. Представьте парящий под потолком мешок картошки, вот это и будет дирижёр. Он ничем не махал, бился о стены и колонны и, кажется, снова плакал, вцепившись в тросы:
– Господи, я же не знал!
– Вес неправильно рассчитали, – предположил Тони.
– Просто он неправильно летает. Нужно рулить ногами! – сказал Арнольд и на себе показал, как, по его мнению, ласточки управляют полётом.
Музыка меж тем грохотала, Матильда пела: «Где ты, сестра моя! Не за тобой ли гонится отец наш?»
Никто не обратил внимания на капитана Шнитке. Офицер вошёл, устроился в правительственной ложе, достал из мешка мину и установил её под самым красивым стулом. И дальше, как ни в чём не бывало, стал смотреть репетицию.
Летящая по небу проститутка поразила капитана. Будто под гипнозом, он двинулся к сцене. Вдруг трос лопнул, пение перешло в визг, и Матильда рухнула точно в руки адъютанта, сбив при этом его с ног. Повалившись на пол, оба оказались лицом к лицу. Зал заметно кружился и покачивался. Будто из другого мира слышны были аплодисменты и крики «браво».
– Зачем в твоём глазу так много нежности? – просила Матильда.
– Вы очень красиво парили, – ответил Клаус. Он поднялся сам и помог Матильде. Девушка отряхнулась, снова посмотрела в одинокий капитанский глаз.
– Я пойду, пожалуй, – сказала она. – Мне надо репетировать!
Уходила она медленно, оборачиваясь каждый второй шаг.
Капитан Шнитке просидел в борделе до глубокой ночи. Иногда он вставал, будто готовясь к подвигу, но решиться не мог. Снова садился. И всё чего-то высматривал в коридоре за сценой, где не было ничего, кроме ряда белых дверей.
* * *
Матильда не была выдающейся красавицей, но мужики к ней липли. Вчера адъютант коменданта натурально сбрендил. Сегодня какой-то странный, с перевязанной щекой лейтенант. Говорит, хочу мадам Матильду и всё тут. Согласен на двойной тариф. Берта любила рыжую работницу, не пытаясь разгадать секрет её манящей силы.
– По коридору третья дверь направо, – сказала она перевязанному.
– Благодарю вас.
– Желаю поскорее вылечить зуб, господин лейтенант. С таким акцентом вас могут принять за англичанина! – пошутила хозяйка.
* * *
Матильда не сразу его узнала. А потом чуть не назвала по имени, забыв о прослушке. Вот бы в тайной полиции обрадовались, узнав, что в бордель заглянул некто Джанатан.
– Гутентаг. Ваш талон? – сказала Матильда, справившись с эмоциями.
Агент протянул талон.
– Справка от врача?
Посетитель отдал справку.
– Раздевайтесь. Ложитесь. Что с зубом?
– Это же я! Ты меня не узнала?
Матильда приложила палец к губам – т-с-с-с! Завела патефон, показала на стены – нас слушают! Жестом пригласила в кровать.
– Раздевайтесь, господин лейтенант. Устраивайтесь поудобней. Что привело вас в нашу глушь? – сказала она громко. И тихо добавила – ты какого хрена припёрся?
Связной был вежливым человеком. Сначала обратился к стенам с приветственными словами.
– Я слышал, вы ставите оперу! Я очень люблю оперы! Особенно Вагнера, чьё творчество отражает дух нашего времени!
Стены ничего не ответили, патефон грохотал.
Тогда связной наклонился к уху Матильды и сказал, почти не шевеля губами:
– Управление решило убрать вождя нации. Дело поручено тебе. Я должен посвятить тебя в детали и обеспечить всем необходимым!
Матильда тоже сначала поговорила со стенами.
– Я обязательно спою вам! – пообещала она с утроенной громкостью. – Но давайте же внесём свою лепту в борьбу с противными англичанами! Раздевайтесь!
Связной обрадовался, стал расстёгивать брюки.
– Даже не думай! – зашипела на него девушка. Контракт обязывает меня спать с немецкими лётчиками, но не с тобой. Зачехляй пушку. И вообще, никаких покушений! Мы тут искусством занимаемся.
Англичанин стал шипеть в ответ, что приказы не обсуждают, и что он тут главный.
Матильда вместо ответа обратилась к стенам.
– О боже, какой у вас маленький, смешной краник! Прям пипеточка! – сказала она так громко, что слышали не только в службе прослушки, но и в соседнем номере.
– У нас в люфтваффе у всех маленькие краники! – ответил офицер раздражённо. – С большими мы не помещаемся в «Мессершмитт»! То ли дело у англичан в «Спитфайрах» места полно! Можно хоть корабельные сосны с собой возить!
