Имени я его не запомнила, а назвать постороннего человека дедом, оказалось выше моих сил.
– Так с-сказала хранительница, а она не ош-шибаетс-ся, – будто через силу произнёс наш провожатый.
– А что скажешь ты?
Не знаю почему, но мне было важно услышать его мнение. Возможно, дело в том, что я чувствовала его недовольство, а может быть совсем в ином.
– Я? – удивился, но, в то же время, мне показалось, что он доволен моим вопросом. – Я бы с-сказал, что тебе лучш-ше уйти отс-сюда и больш-ше никогда не возвращатьс-ся.
– Почему?
– Потому что здес-сь ты будеш-шь принадлежать клану, а не с-себе.
Хороший ответ, впечатляющий.
– Хочешь сказать, если я решу последовать твоему совету, то ты поможешь нам вернуться на земли королевства?
– Нет, – хмуро бросил. – Я не могу перечить хранительнице.
Почему-то я даже не сомневалась в его ответе.
– Ясно, – коротко кивнула и ускорила шаг.
Из этой странной беседы доподлинно стало известно только одно – в клане воинов меня не ждёт ничего хорошего. Собственно, как и на землях королевства. Так уж получается, что я везде лишняя.
Ещё через несколько шагов и мы упёрлись в ещё одну дверь. Догейра прошёл вперёд и после нехитрых манипуляций открыл её, впуская в тёмный тоннель яркий солнечный свет.
А вслед за светом в отдалении стали слышны голоса.
– Добро пожаловать в клан воинов, – мне показалось, или догейра в самом деле говорил язвительно?
Щурясь, мы вышли из прохладной темноты на раскалённый песок, и увидели удивительную картину – сколько можно было рассмотреть, всюду виднелись низкие каменные дома. Большие и поменьше, выкрашенные яркими красками и с выцветшими до белизны стенами, с чёрными смолёными крышами и торчащими трубами, из которых валил белый пушистый дым.
Будь у меня время для того, чтобы фантазировать, я бы вряд ли смогла придумать такое. Да и Пустошь у меня всегда ассоциировалась с кочевыми племенами, которые живут то тут, то там, день за днём перетаскивая пожитки с одного места на другое.
Ан нет, я б ошиблась. Хоть дома и не были похожи на привычные мне, тем не менее, безграничного удивления они не вызывали.
Туннель, по которому мы прошли, выходил на возвышение, и если спуститься с горы, то можно оказаться у одного из домов, выделявшегося среди остальных тёмными, почти чёрными, стенами.
– С-сомневаюс-сь, что Олт Лиот ждёт нас-с, но…
Догейра не договорил, правда фраза «ему не оставили выбора», так и повисла в воздухе.
Стоило нам сделать шаг, как у нас на пути, словно из ниоткуда выросли три здоровенных… Песчаных сугроба? Людьми их всё же сложно назвать.
– Кто пожаловал? – прогромыхали в один голос, и даже не сбились, будто репетировали «приветствие» ежедневно, по несколько часов к ряду.
– Дочь Эли Лиот, – с достоинством отчеканил догейра, словно представлял королевскую особу, не меньше.
Вот только он ошибся, мою мать звали не Эли, её звали Элизабет, или и это тоже было ложью?
Охранники, может, и удивились, но тут же прогромыхали, снова в унисон:
– Полукровке здесь не место.
Хороший приём, правильный. Замечательная возможность сбежать под вполне себе благовидным предлогом.
– Лиссанэа считает иначе, – догейра и не подумал отступать.
Стоило ему упомянуть имя хранительницы, как сугробы тут же рассыпались, оставив после себя только три небольшие ямы. И оттуда, из недр земли, они ответили:
– Проходите.
О моих спутниках, к моему и без того огромному удивлению, они ничего не спросили. Что ж, к людям здесь и вправду относятся куда проще, чем к полукровкам.
Мы шли вперёд, приближаясь к одному из домов, а по бокам от нас двигались две ровные полоски – охранники-сугробы никуда не исчезли.
Но до дверей мы не успели дойти, нам навстречу выбежала женщина… При первом взгляде на неё у меня перехватило дыхание: горло, будто невидимой нитью стянуло. А потом пришло разочарование, настолько болезненное, что я не смогла удержать на лице безразличное выражение, которое так старательно хранила, несмотря на происходящее.
Женщина была точной копией леди Элизабет. Вот так сразу их и не отличишь, разве что по морщинам, которых было куда больше, чем у матушки, и по взгляду… более усталому, что ли… Правда сейчас в нём горела надежда – давно похороненная и вдруг воскресшая.
– Её ждёт глава! – когда женщина направилась к нам, ей преградил путь выросший из песка охранник. Тон его голоса был далёк от дружелюбного, но… Подошедшую это ничуть не испугало, наоборот, как мне показалось, разозлило.
– Сгинь! – она взмахнула рукой и сугроб рассыпался, не оставив после себя даже маленькую ямку. Вот что значит женский гнев…
– Я знала, что однажды увижу тебя… – точная копия матушки подошла ко мне и, не церемонясь, стиснула в объятьях. Едва не удушила, настолько сильной была у неё хватка.
Я же стояла ни жива ни мертва. Что это кто-то из моих вновь обретённых родственников сложно было не догадаться, вот только кто? И как мне реагировать на это приветствие? Обнять в ответ? Но… Эта женщина, несмотря на кровные узы, чужая мне…
– Вы… – начала, пытаясь выпутаться из кольца её рук.
– Ох, – спохватилась она, отстранилась и украдкой стёрла с щеки блестящую на солнце слезу. – Прости, ты же не знаешь. Я твоя бабушка, Дженис…
Дженис? То есть она знает, кто я? Не припомню, чтобы мы встречались до этого…
– Не веришь? – женщина по-своему истолковала моё недоумение. Обняла за плечи и повела к двери: – Ничего, ты привыкнешь. Можешь звать меня Шали.
Вот так просто… Привыкнешь? А если я не хочу ни к чему привыкать? Если хочу всего лишь разобраться в том, что хранит моё прошлое, не пытаясь взвалить на себя груз ещё и будущего?
Я обернулась и бросила на Брайена беспомощный взгляд – рядом с ним мне, почему-то, было куда спокойнее, чем в окружении новых родственников. Мужчина сделал широкий шаг вперёд, явно намереваясь спасти меня от столь стремительных обещаний и объятий, но путь ему преградил Зэйн.
Я не слышала, о чём они переговаривались, не видела выражения их лиц, но, когда воин отошёл от своего господина, тот смотрел зло и упрямо. И попыток приблизиться больше не предпринимал.
Мне не осталось ничего, как только смириться с моим положением. Пока что смириться.
В доме нас уже ждали. Собственно, меня это уже не удивило. Наверное, я просто устала. Такое случается даже с теми, кому не позволили умереть и разрешили выбрать жизнь.
В большой просторной комнате, которую можно было бы принять за гостиную, но она таковой вовсе не являлась, стоял широкий стол. А за ним, сжимая в руках полыхающий огнём кинжал, сидел мужчина.
