Энрике тихо рассмеялся, снова не глядя на меня.
– Я пойду, – проронил он, не то спрашивая разрешения, не то ставя перед фактом.
– Счастливо!
Вернувшись к прежнему месту, я застала подругу и нового приятеля от всей души хохотавшими над чем-то. Но, едва меня завидев, Джен ядовито зашептала:
– Правильно, зачем ей думать о Джерри или о своих друзьях? У неё же теперь есть латиноамериканский красавчик Энрике.
– Прекрати нести чушь, – отреагировала я. – Кто за то, чтобы перекусить?
– И аппетит у тебя после общения с ним появился, да? – Питерс не унималась.
– Что у них там нового? – я решила игнорировать подругу с её колкостями и обратилась к русскому, указав на дверь комнаты с режиссёром и сценаристкой внутри.
– Задумали снять кино о нас, – поднимаясь, сообщил Северин. – Лола предложила создать историю о том, как кто-то захватил в заложники съёмочную группу, чтобы снять шедевр.
– Это было бы слишком банально, – ухмыльнулась я. – В такую историю вряд ли кто-то поверит.
– Вот и я говорю, – парень подал руку Джен и помог стать ей на ноги.
– А мне кажется, неплохая идея, – не согласилась Питерс.
Когда мы направлялись в столовую, я ощущала облегчение из-за встречи с мексиканцем. Он точно вселил в меня надежду на лучшее своим хрипловатым голосом, хотя ничего ободряющего им сказано не было. Появилась твёрдая вера, что мы быстро справимся с поставленной задачей и уедем отсюда.
А может, я всего-навсего начала понемногу привыкать к этому месту.
Глава 6
Нужно очень постараться, чтобы, однажды попав в плен, стать в нём ещё и заложницей другого такого же пленника.
Я вовсе не старалась, но каким-то лишь небесам известным способом у меня это получилось.
Он крепко прижимал меня к себе, схватив за шею. Справа кожу на ней щекотала струйка крови: он, держа кухонный нож недалеко от моего подбородка, случайно сделал надрез широким лезвием. Наверное, даже не заметил, как резким движением поранил меня.
Я ощущала, как кровь липла к рукаву его толстовки: правым предплечьем он нестерпимо придавливал моё горло. Из-за этого захвата дышать было мучительно тяжело.
Кто он такой – я не знала. Возможно, мы виделись с ним, и не раз. Однако ни о его имени, ни о сфере его деятельности в кино я не была осведомлена. Я только помнила, что видела его среди пассажиров.
Испытывала ли я страх, осознавая, что следующее его движение ножом, намеренное или нечаянное, может лишить меня жизни? Определённо. Но страх этот был каким-то нечётким. У меня кружилась голова, периодически к горлу подступала тошнота, и все эти двадцать минут (а мне они показались несколькими часами), пока моё тело было в его власти, я желала только одного: чтобы вся эта нелепость поскорее закончилось. И чтобы обошлось без жертв.
Однако твёрдое намерение парня убить меня в случае невыполнения его условий лишали уверенности в благоприятном исходе. Я не сомневалась в том, что он перережет мне горло.
И всё же моё будущее зависело, в первую очередь, не от этого захватчика. Судьбу мою решали те, кому он поставил условия.
А приключилось это со мной всего через несколько минут после того, как мы вместе с Джен и Максимом сходили поесть.
После встречи с Энрике мне показалось, что я смертельно голодна. Но, когда мы прибыли в зал с едой, от чувства голода не осталось и следа. Пришлось заставить себя съесть хотя бы немного салата. Зато неожиданно захотелось ледяного сладкого чаю.
– Впервые в жизни вижу, чтобы ты так упивалась чаем, – поморщилась Питерс так, будто я заливала напиток ей в глотку, а не себе. – Ты же его ненавидишь.
– Не то чтобы ненавижу, – отхлебнув несколько больших глотков и насладившись вкусом, ответила я. – Просто равнодушна к нему. А сейчас вот решила разнообразить свой рацион. Что плохого?
– Это ты втягиваешься в тюремную жизнь, Лиз, – обгладывая куриную ногу, проговорил русский.
– Что? – не поняла я.
– Не знаю, как в ваших тюрьмах, но в России заключённые заваривают специальный напиток из чая. Чифир называется. Это такая крепкая-крепкая заварка, понимаете? Мало воды, много чая. Получается что-то вроде наркотика. Или… как это… Психостимулятор, – он с трудом выговорил слово. – У вас такого нету?
Парень выжидательно посмотрел на Джен.
– Откуда мне знать, – чуть не поперхнулась она от его взгляда. – Я же не сидела в тюрьме, в отличие от… – блондинка не стала продолжать.
– Я тоже не сидел, если ты на это намекаешь. У нас просто многие об этом слышали, – и он продолжил обсасывать кость. Его руки и губы были так вымазаны в жире, что меня слегка замутило от этого вида. Я опустила глаза в стакан с чаем.
По-видимому, Северин был обижен подозрением моей подруги насчёт его причастности к криминальному миру. Он молчал в продолжение всей трапезы. Да и Питерс, поглощённая приёмом пищи – самым любимым процессом в своей жизни, – не тратила времени на болтовню.
Я же продолжала пялиться в наполовину пустой стакан. Остаток чая так и остался недопитым: приступ тошноты из-за того, как первобытно Максим поедал сочную курочку, только усилился. Я не вегетарианка, но парень ел мясо как-то уж слишком неэстетично.
– А где Макбрайд? – вспомнила я про Пола. – Он как ушёл вчера после встречи, так и не показывается.
– Не всем хочется лицезреть тебя сутки напролёт, Грант, – справившись со своей порцией, Джен с нескрываемым удовольствием откинулась на спинку стула.
– Но тебе же хочется, – я игриво подмигнула ей в ответ.
Макс, вытирая рот салфеткой, неопределённо хмыкнул и пробасил:
– Пойдёмте, проведаем парня. Может, он там помирает, а вы о нём и не вспоминаете. Тоже мне, друзья.
Русский чувствовал себя рядом с нами так, словно раз и навсегда прописался в нашу компанию. Лично мне Северин никоим образом не мешал. Я бы даже сказала, что его состояние глубокой непоколебимости положительно влияло на меня: тревога перед неопределённым будущим хоть и не уходила, но всё же заметно притуплялась.
Джен, кажется, тоже была не против того, что Макс проводит время с нами. Едва мы встали из-за стола, как она принялась нести всякую околесицу, чтобы развеселить парня и сгладить эффект от неосторожных слов о вероятном тюремном прошлом актёра. Тот поначалу безмолвно усмехался, но постепенно оттаял и охотно поддержал беседу с Питерс.
Меня всё ещё продолжало мутить. И поскольку я пыталась справиться с очередным приступом тошноты, пытаясь выкинуть из головы образ Северина, пожирающего окорочок, то не особо улавливала суть их разговора. Не удивлюсь, если там и сути-то никакой не было.
– Я зайду к себе попить водички, – бросила я вслед Джен и Максу, когда мы поднялись на жилой уровень и проходили мимо моего номера.
