«Ах, неприятно?»
Я смерила лирианца взглядом. Дает советы, а сам… неправильный какой-то. Слишком молодой, чтобы быть наставником и считать себя отцом целого поселения. И еще – наставники должны разрешать споры и конфликты, а не развивать их. На его месте я давно бы уговорила старейшину дать Солду согласие на развод. Наставник ли он вообще?
— Мне очень жаль, что все так сложилось, — проговорил лирианец.
— И мне, — ответила я и вышла из грота, ощущая сильное желание как можно скорее улететь с Уна. Странная планета, странные орионцы, странный наставник – нечего здесь задерживаться!
[1] Республика Орион.
Глава 26
— Долго ты еще будешь корить себя? — спросил Ли.
— Да, — угрюмо ответила я. После «состязания» в пещере я чувствовала себя виноватой, более виноватой, чем Круек и Вальдола. Солд ведь взял меня не из-за силы или ума, а потому, что я непредсказуемая. И чем обернулась моя хваленая непредсказуемость?
Я обхватила колени руками. Линда и Круек разговаривали с Акелой во дворе, так что в выделенной для гостей комнате мы остались вдвоем с Ли.
— Даже не могу освободиться от захвата… а ведь нас учили! — жалобно протянула я, надеясь на то, что Ли меня успокоит. — А Экри… зря он со мной возился, все равно ума не прибавилось…
Центаврианин не ответил, и я посмотрела на него. Он внимательно изучал меня – лицо, руки, ноги, шею, на которой после удушающего захвата остались синяки. Так и не дождавшись ответа, я продолжила изливать душу:
— Солд считает, что я проиграла нарочно, что не прилагала усилий. А ведь так и есть! Я отнеслась ко всему этому, как к игре, и подвела его! Подвела! Я же могла выиграть… надо было только подумать… а я не подумала…
— Ну хватит, — резко сказал Ли, и, взяв меня за руку, вынудил встать. Я поднялась, и, надеясь, что Малейв меня обнимет и успокоит, потянулась к нему.
Мужчина обошел меня, погладил по волосам… а потом вдруг схватил за шею – не настолько сильно, чтобы я начала задыхаться, но и не слабо.
— Сопротивляйся, — сухо бросил центаврианин.
«Да что ты творишь?!»
— Сопротивляйся.
Я попыталась выйти из захвата, но пальцы Ли еще сильнее сжались на моей шее; перед глазами зарябило, и мое сознание поплыло. В пограничный момент, перед обмороком, Ли убрал руки от шеи и подхватил меня, чтобы не упала. Я начала жадно глотать спертый воздух. Наглотавшись, прохрипела:
— Ты меня чуть не задушил!
— Не задушил бы. Знаешь, почему у тебя ничего не получается в рукопашной? Ты сомневаешься и медлишь. Такие заминки непростительны. Тренировки нужны, чтобы довести действия до автоматизма. На тебя нападают – ты защищаешься, и никаких лишних мыслей. Поняла?
— А без удушения это нельзя было сказать?
— А если я стану неуправляем? — спросил Ли, надвигаясь на меня. – Если захочу тебя убить – что ты сделаешь? Засомневаешься: «Ох, как же так, он не может на меня напасть, это же мой Ли, он меня любит, бла-бла-бла!», или будешь действовать?
«Что за день такой? Сначала Солд в пещере зажимает, потом Ли душит…»
Глаза центаврианина потемнели:
— Значит, Солд тебя зажимал в пещере... Так что же ты стояла, как ягненочек беззащитный? Что же ты позволила себя в сторонку оттеснить, а, Ветрова?
— Да хватит уже читать мои мысли!
— А ты защити их, Нина! — прорычал Ли, выведенный из себя. Я с немалым удивлением поняла, что мой промах не расстроил его, а испугал… Он считал, что я могу за себя постоять, а на деле вышло не так. — У кого из нас психическая устойчивость – у меня, или у тебя?
Я вспомнила, что Жнец и Гоин мои мысли прочитать не смогли. Потому что я не хотела, чтобы они их читали. А перед Ли я открыла свой разум, и еще по-детски возмущалась, что он читает мои мысли… И перед местным наставником я ходила с незащищенным разумом... Просто потому, что привыкла полагаться на ТПТ-блок и не хотела напрягаться.
— Почему ты не напомнил мне об этом раньше?
— Не тот вопрос, — отрезал Ли и задал тот: — Почему ты снова ленишься, Нина?
— Я не ленюсь! У меня сложное время!
Лицо Малейва застыло. Кажется, я ляпнула что-то не то.
— Сложное? — устрашающе медленно выговорил мужчина. — Ты понятия не имеешь, что такое сложное время, Нина. Ты – благополучное, любимое, балованное дитя. Не смей называть свою жизнь сложной.
«Замечательно, только ссоры нам не хватало!» Я вспрыгнула на кровать, чтобы оказаться от Малейва подальше, и сосредоточилась. Представила, что и без ТПТ мой разум защищает непроницаемая, несокрушимая стена.
Ли сдернул с кровати покрывало, и я чуть было не упала, спрыгнув на пол. Он меня наказывает, чертяка!
— Все еще слышу тебя, — протянул Малейв, обходя кровать.
— Что же ты нападаешь на женщину? Где твоя центаврианская честь?
— В данный момент я нападаю на курсанта Военной академии.
Я увернулась, когда он напал, но скорости, чтобы убежать из комнаты, не хватило, и Ли свалил меня на пол подсечкой; навис сверху. В этот момент он соответствовал гордому званию «чертяки», которым я его мысленно наградила: черные волосы всклокочены, во взгляде помесь жути, решимости и азарта.
— Снова думаешь и отвлекаешься, — прорычал мужчина и схватился за мою многострадальную шею. — А надо защищаться, слышала? Защищайся!
Я резко ударила его в бок.
— Слабо, — сказал Ли.
Поддавшись порыву, я ударила его лбом в лоб. Сработало, и я получила чуть воздуха. А потом… все как-то смешалось. Злость, разочарование от самой себя пропали, и остались только четкие команды в мозгу: ударить туда, захватить там, не забывать дышать и держать мысленный щит…
Я опомнилась, когда Ли рассмеялся, шумно и прерывисто, и остановилась. Убрала с лица выбившиеся из хвоста пряди волос, поглядела на свои руки: они покраснели, кое-где уже наливались синяки, но сами руки не дрожали. Все еще смеясь, Малейв перевернулся на спину и раскинул руки в стороны:
— Молодец. Я больше тебя не слышу. И не должен слышать. Никто никогда не должен слышать твои мысли. Никто никогда не должен заставать тебя врасплох. Возьми за правило: если на тебя нападают, защищайся, и только потом думай, кто нападал и зачем. Только так можно спасти жизнь.
— Почему ты раньше мне не напомнил о психической устойчивости?
— Я напоминал, ты пропустила мимо ушей.
— Когда это?
— Вспоминай. И не смотри на меня так – я буду учить тебя так, как считаю нужным. Болезненные уроки всегда запоминаются лучше.
— У меня нет слов, Ли. Мы с тобой подрались, по-настоящему подрались, — проговорила я.
