— Хорошо, — произнесла я с деланой легкостью. Не откажется же Солд помочь своей «любимой» курсантке?
Глава 19
Мне не спалось.
Какая ирония: на практике я только и мечтала о том, чтобы хорошо поесть и выспаться, а как только такая возможность представилась, есть не хочется, а заснуть не получается.
Решив посидеть на террасе, я встала с кровати и попросила Анну уменьшить температуру в моей комнате, чтобы, вернувшись, быстро заснуть. Система оповестила меня об открытом окне. Пришлось вставать и идти закрывать окошко. Пока я занималась этим важным делом, заметила, что в саду какое-то движение. Пригляделась, разглядела Агапия и его рыжую зазнобу.
Значит, терраса отменяется.
Вздохнув, я снова села на кровать. Раньше ферма была для меня отдельным миром, островком благополучия, где все идеально. А теперь в глаза бросается, что сад слишком маленький, техника слишком простая, собственная комната кажется нелепой – ну, что это за обои?
Ферма уже не та. У нее новая хозяйка.
Почему братья скрыли от меня такие перемены? Неужели так сложно было сказать, что у Агапа девушка, у Темы – драма, а у Кеши – работа? Ведь звонила же я Аркадию перед сессией, спрашивала – как у вас дела, чем живете? «Все, как всегда» – ответил тогда брат, и я посетовала, что ужасно скучаю по ферме.
Неужели они решили, что теперь мне нет до них дела? Или обиделись, что я не послушала их и поступила в академию? Но взрослые ведь мужчины, какие тут могут быть обиды…
Не понимаю. А Ли? Почему он ничего мне не рассказал про Милу?
— Как же мне это все надоело! — выговорила я устало. Услышать меня могла только Анна, но бездушная система вряд ли поймет, чем я недовольна. Да и я сама не понимаю, чем недовольна. Жива-здорова, с братьями все в относительном порядке, из академии не вылетела – живи да радуйся… Подумаешь, ухлестывают сразу двое старших… Подумаешь, что-то не так с генами…
Я встала с кровати и достала свой допотопный планшет из ящика стола. Ли сказал, в нас есть что-то лирианское. Ну что ж, посмотрим.
Я долго рассматривала то редкое изображение отца, где он был запечатлен не в форме и не с товарищами, а один и в домашней одежде. Видный, крупный мужчина с черными, как смоль, волосами и свинцово-серыми глазами меньше всего походил на лирианца. Черты лица крупные, линия рта резкая, взгляд жесткий. Что из этого может быть лирианским? Ответ – ничего. Что же увидела в нас мать Ли? А Гоин? Он ведь заинтересовался мной с первого взгляда.
Придется все-таки сходить в Дом Жизни. Лучше узнать о себе правду до того, как явится альбинос.
Так как со сном у меня были проблемы, я до рассвета рассматривала семейные изображения. А потом, одевшись и наскоро позавтракав, я вышла из дома, оставив брату сообщение о том, куда пошла. Личный ТПТ был закреплен на ухе; я поставила на нем блок. Улицы резервации были еще пусты, изредка попадались редкие прохожие. Я добрела до Дома жизни и удивилась тому, что ученики уже ожидают наставников.
Вскоре нас впустили в храм. Не теряя времени, я сразу направилась к своему наставнику. Одетый в свободную рубашку и мешковатые штаны, он стоял у ближайшей лужайки, сложив ладони пирамидкой и закрыв глаза.
— Мое почтение, просветленный.
Лирианец кивнул, не открывая глаз:
— Рад тебе, Нина. Ты пришла на медитацию или поговорить?
— Поговорить.
— Тогда придется подождать, я должен заняться учениками.
— Я подожду, просветленный.
Зря я надеялась, что так рано в храме не будет учеников. Пришлось отойти в сторонку и ждать, когда наставники закончат подготовительную работу с каждым учеником и отправят их на медитации. Стоя в сторонке, я вспоминала о том, как в детстве наставники вызывали у меня священный трепет. Я восторженно вздыхала, глядя, как они левитируют, передвигают предметы, читают мысли – и исцеляют прикосновением. Все в лирианцах казалось мне удивительным и интересным.
Отправив учеников на медитации, наставник подошел ко мне и принял любимую сидячую позу. Даже не коснувшись меня, он проговорил:
— Мне не нравится твое состояние, Нина. Тебе нужны медитации и сон.
— Нужны, — согласилась я.
— О чем ты хотела поговорить, Нина?
— Откройте мне правду.
— Я всегда был с тобой честен, — ответил мужчина невозмутимо.
А я вот такой невозмутимостью похвастаться не могла. По сути, все мои проблемы из-за того, что я не знаю о себе всей правды. А подбираться к правде приходится медленно, шажками, и это выводит из себя. Когда я заговорила, мой голос казался выцветшим:
— В прошлую нашу встречу вы уверили, что мне не о чем беспокоиться, и снова утаили правду. Знаете, как это называется? Подстава.
— Я никогда бы не навредил ни тебе, ни любому другому человеку, — возразил наставник. — Каждый, кто приходит ко мне за советом, получает его. Каждого, кто хочет поделиться со мной переживаниями, я принимаю. Помощь – мое призвание, Нина.
— Значит, вы помогаете всем, кроме меня.
Лирианец протянул руку, чтобы «пощупать» мою энергетику и заодно успокоить. Я не шелохнулась – не хочу, чтобы меня успокаивали и расслабляли. Наставник перестал улыбаться, рука его зависла в воздухе. После недолгого колебания он опустил ее.
— Я устала и хочу определенности. Поэтому либо вы открываете мне правду, сейчас, либо я ухожу.
— Что же сделали с тобой, дитя, что ты так озлобилась?
Я посмотрела на мужчину, не скрывая неприязненного удивления. Он издевается? Если так, то мне больше нечего здесь делать. Я начала подниматься, и тогда лирианец заговорил:
— Узнать правду должен был Агапий, в тот момент, когда ему исполнится сорок пять лет. Он должен был поступить в Военную академию. Но в академию попала ты. Думаю, я имею право рассказать тебе все… Но знай, Нина, что в этом случае забота о семье ляжет на твои плечи.
Милая девочка, которой я была раньше, кивнула бы и с благоговением попросила лирианца начать рассказ. Но я уже не была настолько милой и сухо сказала:
--- Слушаю.
— Что ты знаешь о красноволосых лирианцах?
— Среди красноволосых было много рыжих, но называли их так из-за обычая красить волосы в красный цвет, цвет войны. Они были агрессорами. Захватывая планету за планетой, требовали от местных жертв и беспрекословного подчинения. Отличались жестокостью. Те из красноволосых, что отказались следовать культу крови, ступили на духовный путь развития и овладели эо.
— А что случилось с теми, кто не отказался от культа крови?
— Постоянные войны проредили расу, оставшиеся красноволосые были уничтожены спящими. Судьба красноволосых лирианцев служит доказательством того, что воинственность и кровожадность ведут к деградации и гибели, — перефразировала я слова профессора Лохму.
