Мы прошли мимо развесистых кустов. Обдумав сказанное мной, Солд произнес:
— Поэтому ты весь второй семестр симулировала?
— Я надеялась, преподаватели заметят во мне явную склонность к другой специализации.
— Что мешало тебе сразу сказать мне об этом?
— Самонадеянность. Глупость, — тихо произнесла я и добавила еще тише, но отчего-то злее: — Бахвальство.
— Хорошо, что ты это понимаешь.
— Так что же мне делать, товарищ лейтенант?
— Ты не просто так попала в свою группу. Несмотря на то, что силенок у тебя маловато, ты вписываешься в свою группу идеально. Чтобы перейти на более спокойную специализацию, нужно обладать внимательностью, аналитическим складом ума и трусостью. Да, Ветрова, ты не ослышалась. Именно трусостью.
— Я не совсем вас понимаю, товарищ лейтенант…
— А что тут понимать? Для специальной разведки ты не подходишь по физическим показателям, агентурно-оперативная только для центавриан, контрразведка требует большого ума. Может быть, ты могла бы перейти на стратегически-агентурную… — Солд задумался. — Да, в САР ты могла бы пройти.
— Товарищ лейтенант, меня достала разведка, — призналась я. — Может, есть шанс попасть вообще на другой факультет? К связистам, например?
— Нет. Туда ты никак не подходишь.
— Почему?
— Знаешь, кто попадает в ТР? — вопросом на вопрос ответил куратор. — Отчаянные. Люди, способные на все, только бы выполнить задачу.
Я вспомнила про абитуру, поднос, прыжки со скалы и свое противостояние со старшими. Пожалуй, меня можно назвать «отчаянной». И, кажется, у нас с Темой гораздо больше общего, чем я предполагала.
— Ну, встали мозги на место? — спросил Солд.
— Мне кажется, они меня покинули и никогда уже не вернутся.
— Не оставляй надежды, — ответил мужчина и лицо его, наконец, осветилось улыбкой. Я вспомнила тот день, когда впервые увидела орионца. Он показался мне мускулистым ангелом с глазами небесного цвета. А в самой академии? Чем больше красавчик-орионец орал на меня, тем сильнее он мне нравился. Но стоило ему пропасть с моих глаз, как гормоны прекращали бесноваться, и мои мысли приходили в полный порядок.
Солд по-прежнему мне нравился вопреки всем своим закидонам, но нравился «спокойно», бабочки в животе больше не трепыхались, голова не пустела. Сначала влюбленность была яркой, волнующей, все в орионце казалось интересным…А как меня заводили его ругательные тирады! А сейчас все проще, и вместо яркого фейерверка эмоций чувствуется только тепло.
— У тебя еще вопросы, Ветрова?
О, много! Но захочет ли усталый мужчина на них отвечать?
— «Шестерочку» мы проходили совсем без страховки? Неужели в академии готовы рискнуть жизнями курсантов, чтобы только убедиться в силе их духа? — я выставила перед Солдом ладони и быстро добавила: — Подождите, не орите на меня! Учтите, от вашего ответа зависит, останусь я в академии, или нет!
Орионец не стал орать. Тяжело вздохнув, он кивнул:
— Была страховка. На каждом опасном задании. Но другим курсантам об этом знать необязательно, Ветрова.
— Поняла, товарищ лейтенант. Спасибо, что ответили.
— О чем еще ты меня спросишь?
— А что с Туллом? Он мой друг, товарищ лейтенант! Я хочу знать, как он!
— Ветрова, ты оборзела. Соблюдай субординацию.
Впору были испытать стыд за свое поведение, но мне, напротив, стало легче.
— А зачем, товарищ лейтенант? Субординацию соблюдать приходится только тем, кто ниже по положению, а те, кто выше – плюют на нее.
— Так это и есть закон субординации, Ветрова. Не будь наивной.
— И как же тогда жить? Подчиняться старшим по званию и расе, даже когда они не правы? Вы, гордый орионец, так живете? Принимаете такой порядок? И не стыдно порочить предков-завоевателей?
— Ты исключена, нахалка, — как бы между делом сказал Солд. Но глядел он на меня при этом по-доброму. — Никому не позволено говорить такие вещи куратору.
— Исключена? Ну и ладно. И, раз я теперь не ваша курсантка, давайте поговорим начистоту, Акела.
— Ты назвала мое домашнее имя, — мужчина подозрительно на меня покосился.
— Нганрав проболтался. Я с ним в резервации познакомилась.
— Маленький болван. Что он тебе еще рассказал?
— Ничего такого.
— Небось, все про меня разузнала у парнишки?
— Нет, — вздохнула я. — У меня тогда были другие проблемы…
Орионец остановился и сложил руки за спиной. Вид у него при этом был серьезный и вдумчивый.
— Ты знаешь, что о тебе говорят преподаватели? Репутация рушится быстро и тяжело восстанавливается. А у тебя Ветрова, дурная репутация.
— Знаю.
— Декан нам выговаривал, чтобы мы тебя лишний раз не трогали. Сержанту Розину звонили, просили быть с тобой помягче на зачете. Тебя кто-то навещал инкогнито. И в это самое время ты начала игру в «ленивую курсантку». Затем – распределение на Хауми. Даже у тех, кто относился к тебе хорошо, появились сомнения.
— Знаю, — повторила я.
— «Знаю», — передразнил мужчина. — Что происходит, Ветрова?
— У меня война. Со старшими.
— Интере-е-е-есно. Со всеми старшими сразу, или с некоторыми в отдельности?
Я хмыкнула:
— Не настолько я дурная, чтобы идти сразу против всех. У меня всего двое противников. Пока что…
— Один из них – Ли Малейв?
— Да.
Солд рассмеялся негромко.
— Ему ты уже разбила голову. Страшно подумать, что ждет твоего второго врага.
— Еще не придумала. Может быть, вы посоветуете, как справиться с центаврианином, у которого столько п. е., что он может купить планету?
— А с ним обязательно воевать?
— Переговоры ни к чему не привели. Упертый слишком.
— Может быть, слишком упертая ты?
Настала моя очередь смеяться. Долго. Солд не язвил, не шутил и не поддевал меня, потому что только идиот не понял бы, что смех мой вызван отчаянием. А ведь все это и правда похоже на войну! Я отстаиваю свою независимость от захватчиков-Малейвов. Захватчики меня во всем превосходят и настолько в себе уверены, что уже делят меня.
— А ты бы стал воевать, Солд? — отсмеявшись, спросила я. — Зная, что у тебя есть только одно оружие – уверенность в своей правоте?
— Ты дура, Ветрова.
— Потому что не сдаюсь старшим?
— Потому что воюешь без союзников.
— А ты готов стать моим союзником, Акела?
