– Замри, Ульдиссиан, не двигайся. Даже не шевелись, будь оно все проклято – только руки сложи за спиной, и…
– Не виноват я во всем этом! Не виноват! – возразил крестьянин, с самого начала твердо уверенный, что все его оправдания снова пропадут даром. – Ты меня всего-навсего выслушай…
– Вокруг расставлены лучники, – в нетерпении перебил его Дорий. – Прошу тебя, Ульдиссиан, прислушайся к голосу разума…
Крестьянина охватила дрожь. Никто, никто не желал его выслушать! Умопомешательство окружало его со всех сторон. Все видели в нем, в Ульдиссиане, только душегуба, чудовище.
Отвлеченный сумбуром в мыслях, он едва не проморгал украдкой поданного Тиберием знака. Тут ему разом вспомнились слова старосты. Лучники… Те, кто еще недавно были его друзьями, скорее, убьют его, чем поймут, в какую он угодил передрягу…
– Нет! – воскликнул Ульдиссиан. – Нет!
Земля задрожала. Люди вокруг попадали с ног. Что-то свистнуло в воздухе у самого его уха.
В то время, как весь Серам заходил ходуном, чья-то рука потянула Ульдиссиана прочь. Однако рука та принадлежала не Мендельну – Лилии.
– Это наш единственный шанс! Уйдем отсюда!
Не в силах, да и не желая ни о чем больше думать, крестьянин покорно последовал за ней, к околице. Никто вокруг не мог устоять на ногах, однако и Ульдиссиан, и аристократка бежали, как ни в чем не бывало.
Кто-то окликнул Ульдиссиана по имени. Как Лилия ни волокла его за собой, Ульдиссиан оглянулся и увидел позади Мендельна на четвереньках. Брат явно пытался нагнать их, однако его постигло то же несчастье, что и всех прочих серамцев.
Не обращая внимания на протесты Лилии, крестьянин бросился назад, за Мендельном. Схватившись за руку старшего брата, Мендельн тут же уверенно поднялся на ноги. Крепко сжимая его ладонь, Ульдиссиан потянул младшего за собой, подальше от общей неразберихи.
– Кони! – заорал Мендельн, перекрикивая шум. – Коней надо взять!
Ульдиссиан приготовился возразить: нет у них, дескать, времени, чтоб лошадьми разжиться – тем более, не одной, а целыми пятью, но вдруг, обогнав их, мимо пронесся конь. За первым конем последовали еще несколько – под седлами, в упряжи цветов Собора Света. Все они без раздумий устремились в лес… прямиком в руки поджидавшего их Ахилия.
Искусный в обращении с животными, охотник без труда поймал сразу трех. Еще одного удалось изловить Серентии, а вот пятого она упустила.
Ульдиссиан остановился перед охотником, и двое давних друзей пристально взглянули один другому в глаза.
– Убираться отсюда надо, – заговорил, наконец, Ахилий, передавая крестьянину поводья двух из трех пойманных коней. – Убираться, да поскорее. И не возвращаться, пока они не образумятся.
Однако оба прекрасно понимали: этому не бывать никогда. Да, Ахилий с Серентией могли бы вернуться в деревню, и воротятся, если Ульдиссиану удастся настоять на своем. А вот самому Ульдиссиану – и, по вине кровного родства с ним, Мендельну, – похоже, придется распрощаться с родным домом навеки.
– Коней у нас только четыре, – выдохнула дочь торговца. – Ульдиссиан, мы с тобой можем…
– Ульдиссиан, с тобою поеду я, – вмешалась в разговор Лилия. – Она же вольна выбрать любого из трех остальных коней.
Казалось, Серентия готова затеять спор, но Ульдиссиан, едва услышав слова аристократки, не мешкая, вернул одни из поводьев Ахилию. Охотник без промедления передал узду Мендельну, уставившемуся на нее так, будто ремни обернулись ядовитыми змеями.
– По коням! – скомандовал лучник всем остальным. – Сдается мне, землетрясение на убыль пошло!
И верно: суматоха в Сераме мало-помалу стихала. Ульдиссиану сделалось интересно, возобновит ли земля судорожные биения, если он того пожелает, однако сын Диомеда тут же принялся ругать себя на все корки за то, что хотя бы помыслил о подобных вещах. Виноват он в случившемся хоть сколько-нибудь, или нет, а раненых и даже погибших из-за всех этих событий уже набралось более чем достаточно. Пожелать того, что может снова подвергнуть людей опасности, казалось ему почти столь же ужасным, как и те преступления, в которых он был обвинен.
Ульдиссиан обвел взглядом немногих, оставшихся рядом. Самой невинной из них, конечно, была Серентия. Уж ей-то наверняка можно вернуться домой сейчас же, не дожидаясь никаких перемен.
– Серри! Ступай назад, в деревню! Тебя, скорее всего, никто с нами не видел! Возвращайся к отцу с братьями, и…
Серентия упрямо поджала губы.
– Ни за что, пока не удостоверюсь, что ты в безопасности!
К немалому удивлению Ульдиссиана, Ахилий решил поддержать не старого друга, ее.
– Ей лучше всего уехать с нами – на время, пока в Сераме не угомонятся. Все, хватит болтать!
– На юго-восток! – ни с того ни с сего предложила Лилия. – Едем на юго-восток! Там безопаснее всего!
Незнакомый с юго-восточными землями, Ульдиссиан вопросительно взглянул на охотника, однако Ахилий только пожал плечами. Он если и отъезжал от Серама дальше, чем спутники, то ненамного.
Лилия потянулась губами к самому Ульдиссианову уху. От ее дыхания веяло приятной, воодушевляющей теплотой.
– Доверься мне, – прошептала она. – На юго-востоке…
– Ладно! На юго-восток, так на юго-восток! – буркнул он остальным. – Главное – подальше от этого сумасшествия…
Руки аристократки обхватили его за пояс, висок коснулся спины, и Ульдиссиан уль-Диомед пришпорил коня. За ним (Ахилий – последним) тронулись все остальные.
«Все разрешится, – мысленно убеждал крестьянин себя самого. – Все разрешится». Так ли, иначе, а он во всем разберется и снова заживет прежней, привычной жизнью – хотя, наверное, уже не в Сераме. Все его связи с односельчанами разорваны навсегда. Он никогда больше не сможет довериться им, а они никогда больше не доверятся ему. Память об обвинениях в его адрес, пусть даже неявно, останется с ним на всю жизнь.
А вот где-нибудь в других краях Ульдиссиан запросто сможет начать жизнь заново, позабыв обо всем, что случилось в Сераме. Что нужно крестьянину? Клочок земли да крепкие руки. Руки имеются, земля найдется. На этой земле он выстроит новый дом – и, может статься, побольше, в расчете на семью. Лилия многим пожертвовала ради него, а если так, выходит, он для нее что-то да значит, несмотря на всю разницу в происхождении. Вместе, вдвоем, они оставят прошлое позади и начнут строить новое будущее.
Начнут… если, конечно, Церковь с Собором позволят.
Глава шестая
Для ночлега они остановились у обочины горного тракта. Вдали виднелись бескрайние джунгли, окружавшие более обжитую центральную часть кеджанских земель. Естественно, раздобыть какой-нибудь дичи на ужин выпало Ахилию. Мендельн принялся разжигать костер, а Серентия с Ульдиссианом направились в разные стороны, поглядеть, не найдется ли рядом воды и съедобных ягод. От всего сердца радуясь поводу сосредоточиться на чем-то еще, кроме собственных невзгод, крестьянин в изгнании забрел дальше, чем договаривались. Тишина поросших лесами склонов впервые за многие дни исполнила сердце покоя. Правду сказать, он наслаждался этой тишью так, что лишь изредка вспоминал, зачем отправился в лес.
