Он стиснул выбитый клык обратным хватом.
Верн как будто стал чуть бледнее обычного.
В утреннем свете все казалось красным, но он продолжал огрызаться до последнего вздоха.
– Что, Хук, никогда не смотрел «Дискавери»? Никогда собаки не было? Я не ссал на друзей. Я их метил.
Верн снова зарокотал, что дало Хуку паузу на пораскинуть мозгой о том, что значит «метил».
Бред – таков был его вердикт.
– Не гони бред, Верн. Моча не полезнее четок. Она никого от меня не спасет.
Верн едва открыл рот.
– Не от тебя, кретин. Ты – ничто.
«Оки-доки, – подумал Хук. – Одному поехавшему дракону пора на выход».
Констебль на пробу взмахнул клыком.
«Удобно, – оценил он. – Отдам на огранку. Приделаю детке рукоять. С этого дня буду убивать только драконьим зубом».
Констебль Ридженс Хук улучил минутку полюбоваться обстановкой. «Живи мгновением» – разве не так говорят все гуру и прочие?
– Такого мгновения больше не повторится, Ридженс, – сказал он себе.
Все необходимые для уникального воспоминания элементы на местах:
1. Умирающий дракон.
2. Женщина с разбитым лицом.
3. Сын в ловушке под перевернутой лодкой.
Включать в такой список истекающего кровью хиппи было почти унизительно, однако Боди тоже был частью картины, так что Хук выразил признание, подмигнув ему.
«Никогда собаки не было?»
Что это за херня-то? Предсмертный бред?
Тем не менее, собаки у Хука действительно никогда не было, из-за папаши, категорического противника. Зато в свое время Ридженс про них читал и знал, что собаки мочатся, чтобы пометить территорию. Отпугнуть других псов.
«Но здесь нет других псов, то есть, собственно, драконов».
А потом что-то вцепилось ему в лодыжку, и он все понял.
Блядь.
У Верна все-таки были подданные.
Опустив взгляд, Хук увидел, как его ботинок жует здоровенный аллигатор с будто обожженной башкой. Зубы твари еще не пробили плотную кожу, но это был вопрос времени, так что констебль всадил ему промеж глаз клык, и тот вошел как шпажка в хлеб с хрустящей корочкой, то есть сперва немного споткнулся – а потом нырнул в губчатое вещество внутри. Проблема заключалась в том, что обратно он уже так легко не вытаскивался, а по скользкой болотной траве сюда подбиралась целая толпа ящеров.
– Ну ты сука, Верн, – выругался Хук. – Какая ж, мать твою, сука.
Первый аллигатор не разжал хватку, даже когда помер. По правде говоря, челюсти даже стиснулись еще сильнее, и в лодыжке хрустнула кость.
Никаких разговоров. Никаких угроз. Хук понимал, что на спасение из этой аллигаторовой заварушки придется пустить все силы до последнего джоуля, так как твари наступали жилистой волной, некоторые до сих пор наполовину обалделые после взрыва, вращая глазами, раззевая пасти, словно сатанинские секаторы.
Хук дернул за клык еще пару раз, потом бросил.
«Лучше, наверное, Ридженс, вообще временно бросить всю операцию».
Однако первым делом нужно было высвободить ногу. Хук затопал тяжелым ботинком, пока не сплющил аллигатору морду, а потом вывернул ступню из зубастого капкана. Сломанная кость болела как адская тварь, но это пришлось задвинуть на скамейку запасных. Можно отыграться на ком-нибудь потом, когда на этом богом забытом острове подохнут все, кроме него.
Хук попытался бежать, но после трех прыжков понял, что еще два и рухнет в грязь, и развернулся для драки.
Оружие?..
Почти все запасы утонули в болоте, однако при нем по-прежнему оставался верный нож-потрошитель, так что Хук в темпе вооружился. Аллигаторы хлынули на него волной с такой синхронностью, какой констебль еще никогда в них не видел, и его заднице, видимо, можно было сказать прости-прощай.
И все-таки, если помирать, то красиво, и потому констебль храбро бросился кромсать первого аллигатора в надежде, что после смерти вожака стая разбежится. И только когда твари не обратили никакого внимания на тело собрата, а попросту затоптали его, добираясь до Хука, тот вдруг понял: «Я целил не в то существо. Их вожак – Верн».
Однако разобраться с ним констебль уже не успел. Его настигла блестящая мешанина шишек и зубов, которая принялась разрывать жертву со всем рвением демонов, встречающих новоприбывших в царство Аида. Хук пронаблюдал, как ему оторвало руку и брызнула, словно масло из носика бутылька, кровь, потом увидел, как аллигатор выгрыз кусок размером с баскетбольный мяч из живота, и наружу вывалились кишки.
«Прямо через жилет, – подумал констебль, – как будто его и не было».
А потом он оказался на спине, отбиваясь уже отсутствующей рукой, и это заставило рассмеяться – как выяснилось, очень зря, потому что аллигатор нацелил нижнюю челюсть прямиком в его открытый рот. Необычный ход для этих тварей, но чертовски эффективный: как только зверь захлопнул пасть, череп Хука треснул в ней, как арбуз под молотком.
Верн ожидал какого-то мрачного удовлетворения. Вот смотришь, как твоего заклятого врага рвут на части, и должно же стать хорошо, правда?
«Ка-айф!» – вот, как надо реагировать.
Однако Верн с удивлением понял, что не чувствует ничего и близко похожего на веселье. Слишком уж зверская смерть это была, даже для такой мрази вселенских масштабов, как констебль Ридженс Хук.
И все же.
На этот раз он определенно сдох.
Верн пронаблюдал, как Хук полностью скрылся под морем тел, потом порокотал и дважды коротко свистнул.
Аллигаторы отступили так, будто их отдернуло на резинках, оставив неестественной грудой на потоптанных камышах изувеченный труп Хука, который как будто мясник вывалил из мешка. В шести футах или около лежал Кнопка. Когда рябь на воде устаканится, за ним вернутся дружки.
«Наверное, хорошо, что Кнопка тоже откинулся, – подумал Верн. – Вдруг снова бы наехал на короля, и на этот раз корона б ему таки досталась».
На собственные оправдания Верн, впрочем, не купился. Кнопка убит – вот и весь сказ.
Верн судорожно вздохнул, и даже это причинило боль. Видимо, Хук все-таки мог добиться своего даже с того света, если Пшик не подтянет свой зад в строй и не начнет делать свою работу.
– Боди, – позвал дракон. – Ты тут, чел?
Ответ раздался не сразу.
– Более-менее, Верн. Думаю, ненадолго.
– Как насчет Элоди?
– Храпит. Нос, видать, сломан.
– Внутри она все еще прекрасна, не смей забывать.
– Иди на хрен, ящер, – огрызнулся Боди, судя по всему, считая, что все равно умирает.
