И на все перечисленное Хуку было, в общем-то, глубоко насрать. Все, к чему констебль прислушивался, – это его собственное имя и не просочится ли оно в риторику.
Не просочилось. Никто даже не тявкнул, мол, некий констебль Ридженс Хук.
Зато хватало болтовни об Айвори Конти и его месте в криминальном мире. О простом констебле из Пети-Бато – ни слова. Да и с чего бы? На его посту считали, что Ридженс Хук в отпуске и не при делах. Плюс, за что Хук был благодарен Верну, так это за отсутствие выживших. Всех, кто в «Марчелло» мог иметь дело с констеблем Хуком, дракон, судя по всему, закоксовал.
Хук вдруг сообразил, что он свободен и чист, но это легко может измениться.
Свободен и чист – до тех пор, пока не высовывается. Вообще. А кому, на хрен, надо так жить?
«Если ад есть, и я туда в любом случае попаду, то почему б не заработать билет».
А если ада нет, значит, билет окажется счастливым.
На третий день Хук вышел из мотеля.
«Третий день, – подумал он, – как Иисус из той пещеры, а, папка?»
Мотель был не так уж плох, на фоне остальных, но Хук запланировал себе будущее покрасивее. И больше никаких ночлежек вдоль магистралей.
«Хочу жить там, где к “Чик-фик-эй” не вечность пехать. И к “Макдоналдсу”, если уж на то пошло».
Он не собирался увешиваться цацками а-ля Айвори и прочие псевдогангстеры, которые ему попадались.
– Но выходить на сраную парковку я точно больше не буду, – сообщил он этой самой парковке.
Темное дерево. Много темного дерева, наполированного до блеска. И мягкое кресло, из тех, что идет с ножной скамеечкой. Кофе-машина, встроенная во что-нибудь, чтобы с места не двигалась.
Хук поржал вслух над собой и своими фантазиями.
«В том мире, сынок, ты дубина. Нет, ты должен сойтись с кем-нибудь шикарным».
С кем-нибудь вроде Элоди Моро, о которой он грезил до недавнего времени, но с тех пор, как ее пацан вступил в ряды его пленников и выжил, на счастливую концовку с ней, пришлось признать, рассчитывать особо не приходилось.
«И все-таки, – подумал Хук, – есть много способов захомутать кобылку».
И под кобылкой он имел в виду каджунку.
И ее сына.
И дракона.
Короче, трех кобылок.
Хук прибыл в закусочную «Сибрук» примерно за сорок минут до полуденного рандеву и заказал внушительный рибай со всем причитающимся. Стейк принесли на эмалированном подносе с картофелем фри, пюре, крекерами, соусом и, почему-то, капустными чипсами. Далее Хук заполировал двумя бокалами пива и куском лимонного пирога, утопавшего во взбитых сливках. Снова поесть по воле, так сказать, было приятно, так что констебль насладился каждым ломтиком.
Он мельком рассмотрел вариант заплатить за заказ, но решил, что так создаст неверное впечатление, поэтому ограничился чаевыми официантке и добродушным советом ей же, что долю можно и увеличить, если кривые передние зубы выровнять.
Забегаловка была оформлена а-ля винтажный трейлер, как и большинство подобных мест в окрестностях. Может, владельцы думали, что из-за красных виниловых диванчиков и прикрученных к столам стендов с меню народ можно развести, мол, они попали в эпизод «Счастливых дней» или еще какого дерьма.
Когда девчонка удалилась, плотно сжимая губки, Хук расчехлил блокнот Айвори и собственную карту. Пора за дело.
Он знал, что через окно забегаловки за ним наблюдают – разумеется, наблюдают. Меньшего он и не ждал. На него, несомненно, уже нацелили ствол, может, два, но это ничего. До стрельбы не дойдет, только если они не откровенные кретины. Или сосунки. А эти люди все-таки ни те, ни другие.
«Они могут быть психами», – вдруг пришла мысль.
Психов Хук не учел.
Но в этом и заключалась особенность – их не вычислишь. Однажды, Хук ехал на пассажирском после вооруженного налета на авиабазу южнее Басры, и полковнику Фараиджи пришлось перерезать глотку собственному водителю – в процессе у того сдали нервы, и он грозился открыть стрельбу.
Позже полковник пояснил:
«Работать с нестабильными людьми, друг мой, все равно что строить дом на песке». Обычно Хук жалел, что полковник не может не говорить загадками, но изящный образ оценил.
«Неужто я построил свой дом на песке?» – задался констебль вопросом.
Если да, то уже поздно что-то менять. Смертельную пулю он даже услышать не успеет.
Хук потянул за рукав, являя часы – поддельный «Ролекс», который прикупил на базаре или типа того. Шли отлично, хотя искупались в байу. Констебль поднял запястье и постучал по циферблату – для тех, кто наблюдал за ним из лесополосы на другой стороне магистрали.
«Часики тикают, дамы и господа. У всех нас еще есть дела».
Пять минут спустя в закусочной высадился отряд из трех эффектных личностей. Когда они вошли, Хук присмотрелся и по их поведению понял, что с выбором не прогадал.
Они первым делом проверили выходы и углы обзора. Профи, все до единого – настоящая ударная группа.
«Ну что, Верн, прости-прощай, дружок. Если я смог продырявить тебе шкуру хоть раз, эти ребятки тебя нафаршируют по полной».
Из внушительного списка продажных копов Айвори Хук выбрал трех «Ручных легашей», всех с военной подготовкой. О двоих он уже слышал. Бывший морпех, снайпер Цзин Цзян, четыре фута одиннадцать дюймов лазерной точности, однажды, если верить казарменным легендам, всадила девятимиллиметровую пулю в глаз трефового валета через окно движущегося транспорта. Это была специальность комендор-сержанта Цзин Цзян – подвижные цели. О Цзин Цзян ходили безумные слухи: что ее папаша был ниндзя, что дуло ее оружия выковано из самурайского меча ее предков, и прочее стереотипное дерьмо. Единственное, в чем ее нынешний отряд воздушной поддержки сходился во мнении, так это то, что когда они спускали офицера Цзин Цзян с вертолета на подвеске, она почти не промахивалась.
Хук едва ли не разочаровался в ней: представить только, из приставленного к наградам снайпера в наемники у Айвори. Таким переключением передач не стали бы гордиться ничьи предки.
«Я стану ее искуплением», – подумал Хук, и мысль вызвала улыбку. Как окровавленная конечность вызывает улыбку акулы.
Далее в списке – капрал Джуэлл Харди, родом из южного Детройта. Кулачный боец – вот, что о ней слышал Хук; видимо, она дополняла армейское жалование подпольными боями за пределами базы. Когда она слишком сильно насовала кое-кому в башку во время службы на юге Дохи, ей пришлось по-тихому уйти в отставку, так как большинство людей даже не подозревало, что у Штатов есть база в Катаре. Тому пацану едва стукнуло двадцать пять, а он уже был крупнее, чем три «Рядовых Джо» вместе взятых, с кулаками-кувалдами и лбом, похожим на ковш снегоуборщика. Теперь Джуэлл числилась патрульным офицером, маршировала по Французскому кварталу вместе с полицией Нового Орлеана и ломала кости для Айвори на стороне. Что касается внешности, Джуэлл напоминала гризли с уставной стрижкой и во влагоотводящем спортивняке.
