– Мама говорила, – сказал он. – Про динамит, да? Но тут я крепко усвоил урок, констебль. Пальцы-то не бесконечные.
И в подтверждение пошевелил огрызком мизинца.
Хук скорчил гримасу – наверное, пытался улыбнуться.
– Я верю тебе, малец. Правда. Ты, в любом случае, не наверху списка. Но проверить и вычеркнуть я должен. Так понадобится твой телефон.
– Телефон? – удивился Пшик. – Зачем это вам мой телефон?
– Сделать мазок, – ответил констебль. – Как в аэропортах. Проверка на взрывчатые вещества. Видишь ли, чтобы избавиться от улик, народ часто моет руки, а вот телефоны – нет. А следы-то остаются.
– И я должен его отдать?
– Нет-нет, что ты, – заверил Хук. – Все типа добровольно. Иначе придется оформить все по протоколу и отвезти тебя в участок. А тут – полминуты делов.
Пшик призадумался. Не так уж опасно, по идее. В конце концов, ко взрывчатым штукам он годами не приближался. Кроме тех, что в него запустил сам Хук.
– Ну, ладно, наверное, – сказал Пшик и выдал констеблю телефон.
– Пароль?
– И он тоже нужен?
– Конечно. Хочу проверить недавние видео. Не поверишь, сколько тупых детишек снимают, как творят незаконную херню.
Пшику опять пришлось задуматься, лихорадочно засновали туда-сюда мысли. Телефон был чист: Верн предупредил – никаких фото и видео. Все сообщения сразу же удалялись. Не справишься с телефоном – сделке конец, сказал дракон.
– Футлонг, – ответил Пшик. – Все капсом.
Хук хохотнул.
– Дань одноглазому змею Чарльза-младшего?
– Ага, – отозвался Пшик. – Теперь кажется как-то глупо.
– Ничуть, – Хук подмигнул. – Больших рептилий надо славить.
Пшику это подмигивание не понравилось. Ни капельки. В такое можно вложить любой намек. Может, Хук уже подозревал о тайных обитателях болота, а может, наугад забрасывал наживку.
В любом случае, Пшик понимал, что давать волю эмоциям никак нельзя, поэтому слегка улыбнулся, мол, по шкале остроумия ремарка Хука где-то пять из десяти, и сказал:
– Да, наверное. Когда-нибудь змей Чарльза-младшего прославится.
– Ага, – согласился Хук. – Прославится или превратится в решето.
– Решето?! – выпалил Пшик, не успев захлопнуть варежку.
Хук снова подмигнул – и выглядело это откровенно стремно.
– Ну знаешь, ревнивый муж или типа того. Люди прослышат, пойдут выяснять.
И констебль, развернувшись, вышел из дома.
Хук сел в «шев» и устроил целое представление со снятием мазка – на случай, если Пшик решил подсмотреть, – а на самом деле просто протер экран. Да и в машине все равно не было спектрометра. Будто приход раскошелился бы на столь недешевую вещь, как же.
А вот насчет видео констебль не соврал, для чего ему и понадобился пароль. Беглая проверка не выявила ничего, кроме типичных для подростка тупых видео. Хук прошвырнулся и по недавно удаленным файлам и получил еще больше типичных для подростка тупых видео, датированных около, но не самой ночью убийства Карнахана. Что не доказывало и не опровергало ничего – кроме того, что Пшику хватило ума снести компромат на Хука с телефона и перенести куда-то еще. В любом случае, будь у мальчишки что на руках, он бы уже, вероятно, настучал куда следует.
Так что – либо Пшик не при делах, либо слишком боится заговорить.
Неделей ранее Хук устроил бы Пшику несчастный случай – чисто перестраховаться, – но это было ДОД, «до обнаружения дракона». А это совсем другая игра.
В мячик. Огненный.
Второй этап телефонного плана был чуть более техническим. Хук сунул симку пальца в портативный клонер и через мини-USB быстро скопировал себе в мобилу. Теперь любое сообщение высвечивалось у него на экране, и вдобавок констебль мог принудительно включить Пшиков микрофон.
«Операция «Драконья вахта» – старт», – подумал Хук и пошел обратно.
Пшик наблюдал, как констебль страдает в своей тачке херней.
«Да откуда у него там может взяться машинка для мазков на взрывчатку», – подумал он, хоть утверждать так с полной уверенностью не мог: у Хука явно был доступ к куче того, что обычному констеблю недоступно. Так что – вызови Ридженс Хук отряд «котиков» взорвать всю лачугу, Пшик бы не удивился.
Однако, судя по выражению лица вернувшегося констебля, все оказалось в порядке. Впрочем, с лицом Хука никогда нельзя было сказать наверняка, поскольку нормальные выражения оно не имело.
– Сдается, пронесло, – сообщил констебль. – Никаких следов взрывчатки.
– Не сую нос в чужой вопрос, констебль, сэр, – отозвался Пшик, забирая телефон. – По кривой дорожке в светлое будущее я не дойду. Мама направила меня на путь честного заработка.
– Знаю-знаю, – кивнул Хук. – А ты слушайся маму, сынок. – Он сделал вид, будто пихает Пшика локтем. – И замолви-ка за меня словечко.
– Само собой, констебль, – ответил Пшик, думая: «Мечтай-мечтай, говна кусок».
Однако, оказавшись на данный момент вне подозрений, он вздохнул спокойнее. У Хука нет доказательств, что мальчишкой из байу был именно он.
«Могу и дальше честно зарабатывать. Таскать дракону покупки – что тут незаконного-то».
– Ну, думаю, двину на выход, – заключил Хук, приподнимая фуражку. – Играй по правилам, и больше меня не увидишь – по крайней мере, по долгу службы.
– Не волнуйтесь, констебль, – произнес Пшик. – Пшик Моро – кремень.
Пшик был уверен: про то, что он вне подозрений, Хук брехал как сивый мерин, но, когда июль обернулся августом, а природа подкрутила свой термостат еще на пару градусов вверх, волноваться насчет констебля стало некогда – делами завалило по самое горлышко. И, слава всему, констебль сам как будто оставил свой квест по завоеванию Элоди. Честно говоря, Пшик его и не видел почти – разве что замечал силуэт за бумагами, в окне офиса.
Одним утром Элоди даже упомянула о таком повороте, когда они с Пшиком пересеклись в дверях. Матушка была, как обычно после смены, выжатая как лимон и встрепанная, но ей всегда хватало сил на улыбку и объятия. Пшику даже показалось, что эта улыбка стала чуточку радостнее.
– Все хорошо, мам? – спросил он.
– А знаешь, да, – ответила Элоди. – В клинике никто не умер. Ни единого дурного пьянчуги в окровавленной рубашке не явилось. Мне заплатили, так что ужин за мой счет, если сможешь задержаться хоть на минутку. И…
Пшику показалось, что матушкину улыбку вызвало именно это «и».
– И что, мам? – спросил он.
Элоди помедлила мгновение, словно взвешивала, сколько ему стоит знать.
– Ах, да черт с ним, – произнесла она. – Ты ведь уже работяга, верно?
