– И этот мальчик, Пшик? Единственный выход?
– Как вижу. Если у тебя, конечно, не завалялось в рукаве козыря.
Ваксмен вздохнул.
– Ну не хочется мне, Хайфаэр. Мальчик делает для меня то, что я для тебя, если улавливаешь. Держит меня в цепи поставок. Да и хороший он, пацан этот. Смышленый. Не стукачок.
– Ага, – фыркнул Верн, – никто не стукачок, пока ко мне не приглядится. Мелкий жопошник уже, думаю, и настучал. Единственное, на реке он нарвался на констебля Хука, так что, возможно, к стражам порядка и не побежит.
– А давай я грохну Хука? – оживился Ваксмен. – Подсуечусь как нефиг-нафиг. Как раз есть склянка для этого мудака.
Верн качнул головой.
– Хук видел разве что, как его же зад полыхает. Будет держаться подальше.
– Ты не знаешь Хука. От него жди проблем. Смердит ими за милю.
– Вот пусть за милю и остается.
Ваксмен взялся за края котелка обеими руками и, аккуратно сняв, устроил его у себя на коленях, как домашнюю кошку.
– Значит, нацелился на мальца?
– Не вижу выхода. Отметил для тебя его жилище. Там у настила такие железные перила. Давай быстрее, мой тебе совет. Пока пацан не нашептал там всякого дружочкам.
Ваксмен погладил шляпу, что было откровенно стремной привычкой.
– Драконьи метки не нужны, Хайфаэр. Через полчасика или около того пацан сам явится сюда.
Верн поймал себя одновременно на восхищении и тревоге.
– Сюда? Удобно, ничего не скажешь. Надо бы мне в темпе вальса катиться, пока ты тут делом займешься.
Могвай хохотнул.
– Нет уж, сэр. Верно, что Ваксмен бродит там, куда тебе дорога заказана, но раз уж ты сам явился не запылился, думаю, сможешь пересидеть маленечко и сам со своим грязным дельцем разберешься.
– Да брось, Вакс. Мне надо убраться. За исчезновение людей у нас отвечаешь ты.
Могвай призадумался.
– Я об этом размышлял. Люди, драконы, могваи – нет плохих видов, нет хороших. Не ты ли мне постоянно твердишь, каким сучарой был твой брат?
– А он и был сучарой, – пылко подтвердил Верн, в секунду вспомнив, как Джубел, нависая, размазывал ему по лицу свиные кишки.
– Три тысячи лет, а тебя все никак не отпустит. Но я к тому, что все мы – души. Есть души хорошие, есть плохие. Мальчишка Пшик болтается где-то посередке, но я верю, что клонится он все-таки к добру. Так что если хочешь его убрать, вопреки моему совету, то разделывайся с ним сам.
Верн сощурился, прикидывая. Могвай столь конкретными советами не разбрасывался. Пустая болтовня – вот тебе и вся глубокомысленность ток-шоу «У Ваксмена». Верн привык раздумывать над любой относительно философской мыслью, которую слышал от друга, но сейчас не было ни времени размышлять, ни места строить теории о душах. От мальчишки нужно избавиться – такова голая до костей правда.
Верн подумал, не надавить ли авторитетом, но, честно говоря, весь могвайско-драконий договор относился скорее к категории равностороннего партнерства, и винить Ваксмена за то, что тот с подозрением отнесся к заданию, он не мог. Такое больше не в его характере. У могвая, разумеется, был его саквояж с сюрпризами, но открывать его без крайней необходимости не доставляло удовольствия. И Ваксмен обозначил грань: дети любого вида. Можно, конечно, поспорить, что этот пацан Моро уже не совсем ребенок, но и не то чтобы взрослый.
– На уступки ты, думаю, тут не пойдешь? – спросил Верн.
– Не-а, – подтвердил Ваксмен, пропуская перо на котелке через пальцы, как поглаживал бы крохотную птичку.
– Лады, прикончу пацана сам, а ты и дальше гладь свою шляпу. Что, кстати, смотрится охренеть как жутко.
– Лучше гладить шляпу, чем убивать детишек, – отозвался Ваксмен, и в его словах таки была доля логики.
На реке Пшик чувствовал себя котом, что пробирается через псарню. Течение тянуло пирогу за остов, но та бежала по ряби, легкая, словно листок, и взрезала поток крошечными прыжками. В любой другой день Пшик наверняка наслаждался бы теплом солнечных лучей на лице и перспективой провести часик со стариком Ваксменом, который никогда не отказывался пропустить пивка под сигарету в тени своего циркового тента; однако сегодня он изнывал от жары и осознания, что драконы умеют плавать, а кругом-то вода.
«Драконы умеют плавать? – думал он. – Видит бог, экая ж несправедливость, и плавать, и летать? Разве у простого парня есть вообще шанс против таких способностей?»
На реке кипела жизнь – ничто, конечно, по сравнению с портом Нового Орлеана, но по меркам прихода Сент-Таммани стоял самый разгар часа пик, и туристические кораблики выходили на дневную смену, по самые планшири груженные народом, которому зудело хоть мельком увидеть легендарное чудовище Хани-Айленда.
«Я б им рассказал, – думал Пшик. – Что чудовище офигеть как реально, вот только квартирует не на Хани-Айленде».
А ведь эти кораблики – его спасение, вдруг сообразил он. Верн выживал затворничеством, наверняка ж дракону совсем не захочется выныривать, когда на реке столько жаждущих камер. Потому Пшик шел зигзагообразным курсом, подбираясь поближе к этим кораблям, мол, такой коренной мальчик-каджун, готовый сверкнуть туристам радужной бедняцкой улыбкой. Путь занял кучу времени, однако Пшик решил, что все равно особо не спешит, а корабли уберегут его от драконьего удара.
«Драконий удар. Представить только, а ведь это реальная штука. Знал бы Чарльз-младший, в штаны бы наделал».
И Пшик не преувеличивал. Чарльз-младший уже однажды наделал в штаны, в седьмом классе, когда к нему подкрался какой-то мудак в клоунской маске. И ходил бы он с обгаженной репутацией по сей день, если бы Ваксмен через Пшика не посоветовал ему забраться на стол в столовке, спустить джинсы и подтвердить слухи о громадном члене. Как и предсказывал Ваксмен, карта с членом запросто бьет карту с труселями.
Нескоро, но в конце концов впереди показался плавучий дом Ваксмена, вздымающийся над рекой, словно часть кипарисового леса, замаскированный весь, кроме круглого тента. Пшик однажды приплыл к Ваксмену, когда у того в бутылке «Джеймсона» оставалось уже ниже этикетки, и кое-что узнал. Во-первых, этот болотный житель не особо жаловал водку, и во-вторых, циркачей он не любил еще больше, чем прозрачный алкоголь.
Старик Ваксмен не углублялся в пояснения, и Пшику оставалось только гадать, на кой же ляд он каждые две недели доставляет к его жилищу по ящику «Абсолюта».
«Для того, кто не любит водку, глушит он ее прилично».
Привязывая пирогу, Пшик вдруг сообразил, что Ваксмен, вероятно, как раз и сможет дать ему совет относительно ситуации с драконом. В городке поговаривали, что Ваксмену почти сотня лет. Видит бог, нельзя прожить на воде так долго и не пронюхать о драконе, живущем вниз по течению.
