– Жалеете о своем решении, барышня? – спросил он, тщетно пытаясь скрыть волнение. Ее взгляд был уклончив, задумчив, и он испугался, что она передумает. – Сейчас мы быстренько вернем его назад. – Он надеялся, что ей будет невдомек, насколько трудно было ему выдавить эту фразу из себя.
– Нет. – Она сдвинула брови и покачала головой. – Так лучше. Просто я заколебалась.
– Это был нелегкий выбор.
– Да, нелегкий. Я потеряла свою семью. Я уже говорила, мне хочется вернуться домой. Но не сейчас. И не с ним.
– Думаете, он говорил неправду?
– Нет, он говорил правду, только так, как понимает ее он. В нем я не сомневаюсь. Вообще-то мне не хочется ни в ком сомневаться, но ничего не могу поделать с собой.
Найджел осторожно заправил ей под шапочку выбившуюся кудряшку.
– Они отвернулись, когда вам была нужна их помощь. Это настоящее предательство, которое невозможно забыть только потому, что они решили извиниться за него.
Жизель признательно улыбнулась, тронутая его проницательностью.
– Конечно, невозможно. Мне хотелось поверить ему, снова довериться семье. Но потом я почувствовала себя самой гнусной предательницей, потому что соглашалась на это не с открытым сердцем.
– Ни к чему из-за этого надевать на себя власяницу, Жизель. Хотя они и родня, но если предали, пусть заработают ваше доверие снова.
– Сейчас, в самый разгар событий, мне не нужны эти игры.
Она посмотрела в направлении, куда ушел Дэвид, и неожиданно на глаза набежали слезы. Жизель как будто увидела свой дом, его каменные стены, покрытые мхом, и упиравшиеся в небо башни. Ей явственно почудился запах роз, за которыми старательно ухаживала бабушка и за которыми стала следить она после смерти старой женщины. Безумно захотелось снова оказаться у себя, свернуться калачиком в своей постели. Желание было сильным до боли, но нельзя было поддаваться ему. Дом не защитит ни ее, ни тех, кто ей дорог.
Жизель провела рукой по рукаву Найджела, потом скрестила руки на груди, чтобы не дать себе повода прижаться к нему в поисках поддержки. Она отказалась от предложения Дэвида отчасти из-за того, что могла подставить родню под удар. Зато теперь она подставляла Найджела. Это произошло само собой, и ей вдруг стало стыдно за себя. Он добровольно предложил ей свое покровительство и убежище в Шотландии, но он не задумывался, сколько бед навлекает на свою голову. Поздно было предлагать ему делать выбор, у нее самой выбора не было с самого начала. Поэтому Жизель глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза:
– Я вот о чем подумала...
– Что-то мне уже не нравится это начало. Она нахмурилась и упрямо продолжила:
– Я о том, что мне не хотелось подвергать опасности своих родственников, что я думала об их спокойствии, когда отказалась спрятаться у них. Но я также думаю и о вашей безопасности, сэр Найджел.
– Вот теперь мне это точно не нравится.
– Может, дадите мне закончить? – После его преувеличенно почтительного поклона, она продолжила: – Я ничего не выбирала. Решение мне преподнесли готовым на блюдечке. Мне кажется, и для вас время выбирать ушло. Но когда вы в первый раз предложили мне защиту, возможно, тогда еще было трудно представить, в какое болото вы забредете. Сейчас вам, должно быть, лучше видно, сколько хлопот я принесу. Если вы захотите оставить меня, я легко это пойму.
– Вы – может быть. Но вот другие – вряд ли, – пробормотал он и слегка улыбнулся. По тому, как напряженно она ожидала ответа, ему стало ясно, что это предложение далось ей с трудом. – Я поклялся, барышня.
– Вы ничего не потеряете, если я освобожу вас от клятвы.
– Так подумают многие, но только не я. Я никуда не уйду. Я уже говорил, что перевезу вас в Шотландию. Там вы будете в полной безопасности и сможете восстановить свое доброе имя. Таков мой план.
Она почувствовала облегчение и слабость, но заставила себя не показать этого.
– Вы очень упрямый человек, сэр Мюррей.
– Это точно. – Он взял ее за руку и вывел на свет из аллейки. – А еще я вдумчивый, покладистый и щедрый.
– И самодовольный.
– Я предпочел бы называть это правильной оценкой собственных достоинств.
Жизель хихикнула и покачала головой.
– Какая прелесть! Что это вы так расхвастались?
– Я собираюсь слегка удивить вас, барышня. Может, я, конечно, и самодовольный, но думаю, сюрприз вам понравится.
Глава 8
Она была готова запеть от удовольствия, когда погрузилась в горячую ванну. Найджел привел ее на постоялый двор, переговорил с хозяином, а потом показал ей комнату с мягкой постелью, с ванной, которую очень быстро наполнили горячей водой, пахнувшей розами.
Она понимала, что сюрприз был задуман в ту секунду, когда они выходили из аллеи, но не собиралась спорить на этот предмет.
Когда хозяйка и ее дочери налили ванну, Жизель обуяло такое желание залезть в нее, что она едва дождалась, пока за Найджелом закроется дверь, и начала сбрасывать с себя одежду. На короткий миг ее обеспокоило, что она раскроет свою тайну. Вдруг всем станет известно, что она не мальчик-паж? Впрочем, на лицах женщин не видно было никакого удивления. Они уже сообразили все касательно ее пола.
– Мне нужно понять, что же я делаю не так, – забормотала она, намыливая голову. – Самое ужасное, если окажется, что я напрасно постриглась.
Жизель стала лить воду на волосы, чтобы смыть мыло, а потом нащупала чистую одежду, которую оставили женщины на стуле рядом с ванной. Вытерев лицо, она отжала волосы и огляделась. Комната, должно быть, обошлась Найджелу в добрую часть его тяжкими трудами заработанных денег. Отдельная комната – дорогое удовольствие. В большинстве постоялых дворов таких комнат обычно бывало одна или две. Не всякий мог себе позволить заказать и ванну с горячей розовой водой. А уж мыло с ароматом розы!.. Замечтавшись, она понюхала кусок мыла и начала мыться.
Чем больше она размышляла о своем положении, тем больше оно беспокоило ее. Ей уже не раз приходила мысль о том, чем они будут платить, если потребуется. Из-за того, что Ги был ранен и находился почти без сознания, когда они расставались, он вряд ли мог дать Найджелу денег. Она тоже ничего не дала ему. У нее их просто не было. Это означало, что Найджел не только рискует жизнью, защищая ее, но еще и платит за это сомнительное удовольствие.
Жизель посмотрела на амулет, который она аккуратно положила на стул. Пожалуй, можно будет выручить деньги за эту вещицу. Потом покачала головой. Она не сможет продать его. Даже подумать об этом было невозможно без содрогания. Это все, что у нее осталось от бабушки, которая значила для нее больше, чем мать. Нужно будет найти какой-нибудь другой способ восполнить Найджелу его расходы. Если родственнички решили раскрыть для нее объятия, не будет ничего зазорного получить с них хоть какие-нибудь деньги.
