– Если вы так соскучились по мясу, барышня, сегодня вечером, когда остановимся на привал, схожу на охоту.
– Какой вы все-таки насмешник, сэр Мюррей. – Жизель торопливо прополоскала снятую одежду и выжала ее. – Представляю, как умирают от хохота ваши собутыльники. – Перевязав отжатую одежду ремнем из сыромятной кожи, она прицепила ее к седельной сумке, надеясь, что та высохнет и не успеет снова испачкаться.
То же самое со своей одеждой сделал Найджел. Усаживаясь в седло, он внимательно посмотрел на Жизель.
– Значит, вы кое-что слышали обо мне? – спросил он, трогаясь. Она двинулась вслед за ним прочь от речушки.
Сначала ей захотелось уклониться от ответа под благовидным предлогом, но потом она решила, что честность – самое лучшее.
– Ги говорил, что вы большой любитель вина и женщин. Он, правда, еще добавил, что не видел вас в таких компаниях в те дни, когда следил за вами.
– Он следил за мной? Неужели?
– Вы узнали нашу тайну. Было бы глупо не присмотреть за вами.
– Вполне откровенно. – Найджел беспокойно дернул повод. Она не требовала объяснений, но ему показалось, что нужно что-нибудь сказать. – Я уехал из Шотландии не из-за того, что хотел убивать англичан. – Он подмигнул ей. – Хотя большинство моих сородичей посчитали бы это уважительной причиной.
– Большинство моих сородичей – тоже. По правде говоря, меня иногда удивляет, как можно одурачить такое количество людей, чтобы они столько лет убивали друг друга.
– О да. Не сомневаюсь, что все это еще долго будет продолжаться и после того, как мы превратимся в прах. У меня на родине творится примерно то же самое, но я здесь по другой причине.
– Вы не обязаны ничего объяснять мне, сэр Мюррей, – негромко сказала она, почувствовав, как ему неловко и как не хочется откровенничать.
– Все равно я должен кое-что рассказать. Вы с Ги доверили мне свои жизни. Это было умное решение. Признаюсь, я много пил, когда не надо было сражаться. И конечно, искал общества женщин чаще, чем того требует благоразумие. Временами эта жажда вообще превращалась в сумасшествие. Баталии, выпивка и, с сожалением должен признаться, женщины – все требовалось для одной-единственной цели.
– Забыться? – Как раз это Жизель могла легко понять.
Найджел вздохнул и кивнул:
– Да, это самое печальное. Я провел, нет, потерял целых семь лет моей жизни в попытке забыть. Мое единственное оправдание в том, что я ни разу не замарал честь моего клана в бою. Я мог не всегда сражаться за высокие цели, но всегда бился умело, честно и правильно выбирал поле боя.
– Это уже много, сэр Мюррей. – Жизель отчаянно хотелось спросить, о чем ему так хотелось забыть. Но ей не казалось правильным давить на него, добиваясь правды, раз он не говорил с ней открыто. – Удалось забыть? – только это она и осмелилась спросить. – Если вам почему-то больно или опасно возвращаться домой, мы можем найти другое безопасное место.
– Нет, в этой стране для вас не найдется безопасного места, а мне известна лишь эта страна и Шотландия. Когда я увидел вас с Ги там, на берегу, я как раз решил, что пришло время вернуться. Я очнулся, лежа в грязи, и не мог вспомнить, как там оказался. Тут мне и открылась вся бессмысленность моей жизни и то, что нужно бросать эту воюющую страну и возвращаться домой. – Он перехватил ее взгляд и робко улыбнулся. – Не бойтесь. Я не принадлежу к отверженным. Я не собираюсь спасать вас от ваших врагов, чтобы подставить под удар моих.
Жизель улыбнулась в ответ и недовольно вздохнула про себя, когда он снова сосредоточился на едва заметной, почти неезженной тропе, по которой они передвигались. Он не собирался ничего рассказывать ни про то, почему уехал из родного дома, ни почему топил свой ум и сердце в войне, вине и женщинах. По крайней мере сейчас. В какой-то момент она разозлилась. Он упрямо добивался, чтобы она открыла ему все свои тайны, а сам ответить тем же не хотел. Но потом приказала себе не глупить. Найджел должен был получить представление обо всех ее трудностях для того, чтобы понять, какие опасности их поджидают. Вот ей ни к чему знать его секреты. Они не имели никакого отношения к их спасению.
Все равно Жизель не переставала удивляться. Что могло заставить мужчину покинуть родной дом? Она уже поняла, что он любил и свой дом, и свою семью. Отголоски этой любви она слышала в его низком голосе всегда, когда он упоминал о них. Кроме того, Жизель поверила, когда он заявил, что ни в чем не виноват, что у него нет врагов и что он не потянет ее из огня да в полымя. Выбор у нее был небольшой, и вариант, который пришел на ум, вызывал беспокойство. Существовала единственная вещь, которая могла приблизить сильного и смелого рыцаря к решению бросить все и бежать как трусливый заяц. Была лишь одна причина, которая могла заставить мужчину кинуться в объятия женщин, превратиться из правильного трезвенника в вечно пьяного развратника. Женщина! Найджел очутился во Франции, чтобы забыть какую-то женщину.
Послав несколько молчаливых проклятий, Жизель вдруг подумала: с чего бы это ей так переживать? Без сомнения, Найджел был красавцем, редкостным красавцем. Да, ее тянуло к нему. Но с какой стати ей нужно беспокоиться, что кто-то украл его сердце или даже разбил его? По правде говоря, сердито одернула себя Жизель, стоило бы задуматься над тем, есть ли вообще сердце у мужчин.
Все это не важно, решительно сказала она себе. Если он уехал из Шотландии из-за женщины, то явно потому, что не смог добиться ее. Если он до сих пор ее любит, это его заботы, а не Жизели. У нее нет ни времени, ни намерений гоняться за этим мужчиной. Для Жизели главным было выжить, чтобы доказать свою невиновность.
Она вздохнула и постаралась не отстать, двигаясь вслед за Найджелом. Оставалось только надеяться, что она убедила себя. Но все равно внутри что-то говорило, что все это безнадежно. Найджел доказал, что, несмотря ни на что, страсть все равно гнездилась в ней, пусть и придавленная страхом. И доказал, что он – единственный, кто поможет ей вырваться на волю. Она много размышляла о том поцелуе, о чувствах, которые он всколыхнул тогда, пока их не убил страх, заложенный в нее Дево. Жизели захотелось узнать, что значит ощутить страсть, жар и полноту желания, и инстинктом она понимала, что сэр Найджел Мюррей может помочь ей в этом. Единственное, чего она боялась, – ей будет мало того, с чем он ее уже познакомил. Ей хотелось бы быть не только его любовницей, но и стать его любовью. Если она правильно поняла причину его бегства из дома, значит, его сердце не свободно. Оно принадлежало другой женщине. Если Жизели придется отдать сердце вместе с телом, это должен быть мужчина, который не просто попользуется ими, но вернет ей чувства сторицей. Это будет чудом – ощутить радость, которой и является страсть. Но Жизель не была уверена, что ей захочется испытать боль разбитого сердца.
– Я знаю, барышня, вам нелегко приходится. – Найджел заметил, что она озабоченно нахмурилась.
Немного обеспокоенная тем, как легко прочитать по лицу ее мысли, она принужденно улыбнулась в ответ:
