Почему ты так хмуришься? – спросил Балфур, подойдя к ней, и приветственно кивнул оружейнику, одновременно утаскивая Мэлди прочь от навеса, под которым тот работал. – Я напугал тебя? – Он озабоченно сдвинул брови, когда она бросила на него мимолетный взгляд.
Мэлди сделала пару глубоких вдохов, пытаясь успокоить неистовое биение сердца, и безропотно позволила Балфуру утянуть её за собой. Девушка понимала, что одной из причин, почему её так пугает его незаметное приближение, было переполнявшее ее чувство вины. На какой-то миг она каждый раз сжималась от ужаса, что чем-то выдала себя. Мэлди прекрасно осознавала, что должна лучше следить за собой, потому что только одного ее смущенного вида могло хватить, чтобы возбудить подозрения. Джеймс наверняка и так уже прожужжал Балфуру все уши о своих сомнениях, поэтому девушка и в дальнейшем не собиралась ни делать, ни говорить ничего такого, что могло бы придать его обвинениям вес.
– Хоть бы какой-нибудь звук издал, а не подкрадывался вот так к человеку, – недовольно проворчала Мэлди.
– В иное время это могло бы стоить мне жизни, – ответил он.
– Возможно, но я-то тебе не враг.
– Нет, конечно же, ты не враг.
Балфур мысленно чертыхнулся, заметив на ее лице тень недовольства, когда девушка резко вскинула на него глаза. У него все хуже получалось скрывать растущие сомнения на ее счет. Иногда он почти желал, чтобы она словом или делом выдала в себе лазутчицу, одну из приспешниц Битона, тем самым избавив его от тяжкого чувства вины, охватывавшего его всякий раз, когда грудь теснили мрачные мысли. Он ненавидел мучительную неопределенность. Боль, порой мелькавшая в ее глазах и ясно указывавшая на то, что девушка прекрасно осведомлена о его подозрениях, в первое мгновение разрывала ему сердце, а уже в следующее - приводила в ярость. Если Мэлди невиновна, то эта боль искренняя, и именно Балфур причинил ее, но если девушка служила Битону, тогда это лишь очередная хитрая уловка, призванная ослабить его и упрочить ее власть над ним.
Балфур был уверен, что влюбился, и это пугало его. Он хотел признаться ей в своих чувствах, но боялся, что она воспользуется его слабостью. Он одновременно молил небеса, чтобы она не оказалась на стороне Битона, и жаждал услышать от нее признание в предательстве. Желал, чтобы она ушла, и приходил в отчаяние при мысли, что она покинет его. Он хотел, чтобы Мэлди держалась от него подальше, при том что ночи напролет сжимал её в своих объятиях. Балфура раздирали настолько противоречивые чувства, что он всерьез начал опасаться за свой рассудок. Решающая битва с Битонами должна произойти как можно скорее, иначе он окончательно утратит способность мыслить здраво и не сможет повести за собой своих людей.
– Как продвигается подготовка к сражению? – спросила Мэлди, когда они прошли через ворота внутренних стен, окружавших донжон, к месту, где возвышалась наполовину выстроенная башня. – Теперь я слышу об этом так мало или совсем ничего, однако догадываюсь, что вы продолжаете готовиться.
– Ну, просто ты была целиком поглощена лечением Найджела, стремясь поскорее вернуть ему силы.
– Я не понимаю, почему ты больше ни о чем меня не спрашиваешь. Или ты уже вызнал о Дублинне все, что тебя интересовало?
Мужчина прислонился к стене, соединявшей новую башню со старой частью замка.
– Думаю, мне известно обо всем, что может так или иначе нам пригодиться. Есть ведь и другие способы раздобыть нужные сведения, не втягивая тебя в это.
– Я не возражала, – произнесла Мэлди, стоя перед ним и отчаянно пытаясь не выказать обиды и страха, охвативших её. – Я хотела бы помочь тебе, чем только смогу.
– Ты уже помогаешь мне, выхаживая Найджела. Не волнуйся, сладкая моя, у нас имеются и глаза, и уши везде, где мы в них нуждаемся.
– Так значит, ты получил весточку от человека, которого тебе удалось заслать в самое сердце Дублинна.
– Мэлди, мы же почти не видели друг друга за прошедшие два дня, – сказал он и, протянув к ней руки, нежно обхватил ее запястья. – Неужели ты, в самом деле, хочешь потратить время, которое мы можем провести вдвоем, на разговоры о сражениях и лазутчиках?
Девушка задалась вопросом: как бы он поступил, если бы она ответила утвердительно, но благоразумно решила промолчать. Мэлди почувствовала, что Балфур замыкается в себе, как только разговор заходит о Битоне, предстоящем сражении или спасении Эрика. Уклончивые ответы на все ее вопросы лишь подтверждали это. Выходит, не только Джеймс подозревает ее. Похоже, ему все же удалось заронить зерна сомнений в душу Балфура. А значит, ей больше ничего не расскажут о приближающейся битве.
Ее первым побуждением было сбежать куда-нибудь подальше от Балфура. Оставаться и дальше его любовницей — безумие, раз он считает её своим врагом. Это недоверие, словно грязь, запятнало бы каждую нежную ласку, которой они одарили друг друга. Но стоило Балфуру прижать Мэлди покрепче к своему сильному, горячему телу, как она поняла, что ее гордость рассыпалась в прах. Правда, она поняла и кое-что еще. Балфур был столь же измучен, как и она сама. Он не хотел ее подозревать. Несмотря на все сомнения, он все еще желал ее. В борьбе за Балфура Джеймс еще не одержал окончательной победы. Мэлди печально улыбнулась, внезапно осознав, что ее с Балфуром объединяла не только общая страсть, но и одинаковое смятение чувств. Она не знала, что окажется сильнее: сомнения или страсть, но решила довериться судьбе, и будь что будет. До разлуки и так оставались считанные дни, и неважно, произойдет это из-за недоверия Джеймса или же откроется ее тайна. Мэлди не хотела терять ни одного драгоценного мгновения из отпущенного им судьбой времени.
– Это не слишком-то укромный уголок, – пробормотала девушка, слегка запрокинув голову, чтобы ему было легче осыпать ее шею легкими дразнящими поцелуями.
– Зато он замечательно подходит для того, чтобы насладиться закатом, – ответил он, нежно прикусив мочку ее ушка, словно пробуя на вкус, и начал расшнуровывать платье.
– Так вот чем ты намеревался заняться? – спросила Мэлди. Стоило платью бесформенной кучкой упасть на землю вокруг стройных лодыжек, как девушка проворно переступила через него и ножкой оттолкнула в сторону. – Кто-нибудь может увидеть нас, - добавила она, захваченная кратким приступом стыдливости.
– Нет. Это излюбленное место влюбленных парочек. Как только люди заметили, что мы с тобой направились сюда, все взоры тотчас же были обращены в другую сторону.
– Не уверена, что мне нравится слышать, что всем в замке известно, чем мы тут занимаемся.
– Им известно, что мы любовники. В Донкойле мало что удается сохранить в тайне. Но поверь, милая, никто не станет подглядывать, ведь им тоже не хотелось бы, чтобы за ними подсматривали, когда они в свою очередь ускользнут на свидание.
В это верилось с большим трудом, но прежде, чем Мэлди успела высказать свои сомнения, он поцеловал ее, и девушка полностью утратила всякий интерес к тому, могли ли их увидеть или что о них подумают люди. В глубине души Мэлди была потрясена бесстыдством, с которым отвечала на жадные поцелуи и ласки Балфура, возвращая их сторицей в красноватых отблесках заходящего солнца. Их жгучая потребность друг в друге несла оттенок отчаяния, словно Балфур тоже боялся, что отпущенное им время подходит к концу. Потом, когда они лежали, сплетясь в тесном объятии, утомленные бурными любовными ласками, Мэлди задумалась: что если судьба направила её по неверному пути? Подобная несдержанность в утолении потребности в плотских удовольствиях казалась девушке чем-то неправильным, тем более что ни один из них ни разу не заговорил о любви, браке или вообще о каком-либо совместном будущем.
