– Проклятая Камерон! – рявкнул сэр Фингел, протискиваясь сквозь толпу, окружавшую Эвана и Фиону. – Так я и знал! Она просто шпионка, которую подослал к нам в замок этот идиот Сигимор!
Пытаясь собраться с мыслями, что оказалось нелегко, поскольку Фиона своим признанием повергла его в шок, Эван обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Она не Камерон. А породнилась с ними только потому, что ее брат женился на девушке из этого клана.
– Все равно она их ближайшая родственница. Нужно отослать ее обратно к Сигимору.
– Никуда ты ее не отошлешь, – холодно и вместе с тем решительно проговорил Эван, пытаясь обуздать ярость, которую вызвала у него слепая ненависть отца к своему кровному родственнику. – Она теперь моя жена и, быть может, уже носит в себе моего ребенка.
– Лучше бы ты поменьше об этом говорил, – пробормотала Фиона и замолчала, когда Эван сжал ее плечи.
– Те Камероны, которые, по твоему мнению, поступили с тобой несправедливо, уже все умерли, – продолжал Эван. – Сигимор не представляет для нас никакой угрозы. По правде говоря, я никак не могу понять, почему он продолжает сюда приезжать, ведь ты его лишь оскорбляешь и закрываешь ворота прямо перед его носом.
– Я не желаю иметь дела ни с кем из этих проклятых Камеронов!
– Ну и не имей. Если потребуется, я сам с ними буду вести переговоры. По-моему, уже давно пора перестать пренебрегать людьми, которые, единственные на много миль вокруг, не хотят с нами враждовать. Господи, да ведь они к тому же наши родственники!
– Не мои.
– Ну и успокойся. – И Эван с облегчением вздохнул, после того как отец, в последний раз бросив на Фиоиу ненавидящий взгляд, отошел от нее и приказал принести эля.
– Как ты думаешь, он теперь успокоится? – спросила Фиона.
– Ну, может быть, еще какое-то время поворчит, а потом угомонится. Это старая обида, за которую он цепляется, словно за святую реликвию, однако крови из-за нее он проливать не станет. Самое худшее, что он может сделать, это оскорбить Сигимора, если тот вновь появится у ворот.
Фиона не смогла сдержать улыбку:
– Ну, тогда беспокоиться нечего. – В этот момент она обратила внимание на то, что все присутствующие напряженно смотрят на нее. – Что это с вами? У меня что, выросла еще одна голова?
– Не одна, а целая дюжина, – неторопливо проговорил Грегор. – Мы рассчитывали с твоей помощью наконец-то обрести союзников, но, Господи, Фиона, мы понятия не имели, что ты связана родственными узами с половиной Шотландии.
– Ну, мои родственники не из таких уж крупных кланов, – пробормотала Фиона и нахмурилась, когда Грегор расхохотался.
– Пойдемте, – сказал Эван, – столы уже накрыты. Пора приступать к праздничному пиру.
После этих слов все наконец опомнились, загалдели и направились к столам. Когда Эван вел ее к столу, а потом усаживался на свое место возле нее, Фиона украдкой наблюдала за ним. Для человека, который в течение многих лет прилагал все усилия к тому, чтобы заполучить хоть каких-то союзников, вид у него был не слишком довольный. Такое впечатление, что он не рад тем, которых приобрел, женившись на ней. Правда, значительная часть из них родственники Джилли, однако за то время, пока Фиона обучалась искусству врачевания у леди Молди, она успела со многими познакомиться и знала, что они считают всех Макенроев частью своей огромной семьи. Но даже если считать союзниками только ее кровных родственников, Фиона сделала ему великолепный подарок. И тем не менее он сидит молчаливый и насупившийся.
– Ты сердишься, Эван? – наконец спросила она, говоря тихо, чтобы никто за столом ее не услышал.
– Нет. – Эван легонько погладил ее лежавшую на столе руку. – Просто никак не могу прийти в себя от удивления. Благодаря умению моего отца наживать врагов я всегда знал, что наш клан может рассчитывать только на себя. В течение долгих лет напряженной работы мне удалось помириться со многими из тех, с кем рассорился наш отец, но и теперь реальную угрозу представляет для нас лишь клан Греев, И вдруг, едва успев жениться на тебе, я обнаруживаю, что со всех сторон окружен союзниками. Даже если считать лишь союзников твоей семьи, все равно их гораздо больше, чем я когда-либо мог надеяться.
– Мой брат испытал подобные чувства, когда узнал, кто такая Джилли. Мы долгое время тоже считали, будто одни на целом свете, однако, когда с нами стала жить Джилли, обнаружили, что кланы Гауди и Далглиш – наши самые близкие союзники. Раньше мы и представить этого не могли, равно как и они.
Эван покачал головой, размышляя над тем, какие огромные перемены ожидают его в будущем. С одной стороны, он был рад тому, что, женившись на Фионе, приобрел для своего клана сильных союзников, а с другой – понимал, что этот слишком щедрый дар под стать более могущественному лэрду, каким ему никогда не стать.
«Что ж, что сделано, то сделано, – продолжал размышлять Эван, глядя, как Фиона весело смеется над шуткой Саймона. – Назад дороги нет. Учитывая, какие у нее могущественные родственники и союзники, нельзя даже помыслить о том, чтобы повернуть назад». Это было бы губительно для него самого и его клана. Вряд ли Фиона из тех женщин, которые будут мстить, если он ее бросит, однако вполне вероятно, что к ее мнению никто не станет прислушиваться. Его бы не удивило, если бы ему пришлось держать ответ перед ее разъяренными родственниками за то, что он собирался взять за нее выкуп, а потом лишил ее невинности и сделал своей женой. Можно, конечно, попытаться скрыть то, что он держал Фиону в замке в надежде получить за нее выкуп и спал с ней, но надеяться на это не стоит.
Свадебный пир шел своим чередом, и вскоре Эвану стали надоедать становившиеся все более нелепыми тосты, которые провозглашали братья. Мало-помалу они довели его до такого состояния, что он готов был их задушить, если они не прекратят. С трудом заставив себя успокоиться, Эван продолжал расспрашивать Фиону о родственных кланах. Оказалось, что она знает о его родственниках Камеронах гораздо больше, чем он. Но главное, что уяснил Эван из ее рассказа, это то, что родные Фионы радушно принимали в лоно своей семьи всех новых членов. Так было с Мюрреями, с Камеронами, и Эван хотел, чтобы и с его кланом было то же самое.
Заиграла музыка, и Эван недовольно поморщился. Понукаемый братьями, он заставил себя один разок потанцевать с Фионой, однако почувствовал себя огромным и неуклюжим и бросил ее на их попечение. Они с радостью подхватили эстафету. Эван сидел за столом и наблюдал за тем, как развеваются ее роскошные волосы, как движется ее гибкое тело, и чувствовал всевозрастающее желание. Она смеялась и улыбалась, танцуя со всеми братьями по очереди, включая краснеющего, неловкого Саймона, А один раз она даже станцевала какой-то странный и в то же время прелестный танец с незаконнорожденными детьми отца, после чего няни быстро отправили их в постель.
Чувство вины пронзило Эвана, когда он понял, что не просто наслаждается видом своей молодой жены, получающей истинное удовольствие, а ищет признаки измены и предательства и не находит их. Она ни с кем из мужчин не флиртовала, никому призывно не улыбалась, никого не выделяла среди других. В общем, если доверять собственным глазам – а у Эвана не было никаких причин им не доверять, – она относилась ко всем с дружеской непринужденностью. Ни больше ни меньше.
