— Слушай, ну что за проблемы? — говорю, притворяясь несмышлёной, а на самом деле — желая развязать ему язык. — Такое ощущение, что у вас тут ку-клус-клан действует, и меня линчуют. Что мне сделают, Дэн?
— Ну, конечно, не ку-клус-клан, — шумно выдыхает сигаретный дым Денис. — Но матом покрыть могут. Или прогнать. Или на место поставить, чтобы не совалась на их территорию со своими правилами. Просто… — Дэн на секунду умолкает, пытаясь подобрать слова. — Я же слышу, как ты с друзьями своими общаешься. У вас там совсем другая жизнь, Полина. Не такая, как здесь. И то, к чему у вас спокойно относятся, тут может вызвать подгорание жоп. Вот даже то, что ты с Артуром. Нет, я ничего не хочу сказать — ты офигенная, — делает поспешный комплимент он в ответ на мои вопросительно приподнятые брови. — И за него я рад, потому что еще пара лет… и он начал бы тихо бухать, как многие пацаны у нас, которые когда-то хотели и могли больше, но не сложилось. Но ты должна понимать — ты ж старше. И пусть тебе пофиг, ему, как я понимаю, пофиг, но народу здешнему совсем не пофиг. Это не по правилам. Не так, как у нас заведено. Так что лучше оглядывайся, мой тебе совет. Не выставляй так сильно напоказ, что ты другая. У меня, если что, спрашивай, ладно? Просто я вижу, тебя несёт. И чтобы не принесло туда, куда не надо… Притормози. Ты просто не понимаешь, что это такое, когда попадаешь всем на язык, тебя начнут обсуждать и осуждать… Неизвестно к чему это все привести может. Лады?
— Даже так, Дэн? — задумчиво делаю еще одну глубокую затяжку. — Ну, спасибо. Я учту это, без шуток. Просто мне тяжело различать, что тут у вас норма, а что нет. А что, у вас тут горазды посудачить, да?
— А то ты не знаешь, раз выросла здесь. Попробуй только попадись — и все, спалился. Вплоть до того, что некоторым переезжать приходится, лишь бы отмазаться и начать вести нормальную жизнь.
«А ведь и правда» — ошарашено думаю я, вспоминая историю с Наташкой и дядей Эдиком, которому пришлось разменять квартиру и переехать в дальний квартал, из центра на окраину. И то, это не спасло его от развода и от славы «педофила», хотя сама Наташка потом раскрыла все карты и созналась в своих проделках.
— Ну, это да… Черт, Денис… спасибо. Все это так быстро забывается, как будто и не было никогда. Ты извини за дурацкий вопрос, но… как вы тут живете, вообще? Ведь когда ты совсем молодой, тяжело принимать всё это во внимание. Можно натурально пуститься во все тяжкие, лишь бы немного сдвинуть слишком тесные рамки. Вот как Виола, например. И к чему это привело?
— А при чем тут Виолка? — непонимающе смотрит на меня Дэн, предлагая под шумок вторую сигарету. Угощаюсь из его пачки, подкуриваю — ух, до чего же крепкие. — Ну, ты сам говорил — не стоит попадать людям на язык, это может сделать жизнь невыносимой. Только не говори, что Виолу не обсуждали, если она весь последний год так дурогонила. Кто знает, может, именно всеобщее неодобрение и подтолкнуло ее к тому, что она сделала?
— Да ну, — Денис тоже закуривает новую сигарету. — С Виолкой ты совсем мимо. Ее-то как раз любили, несмотря ни на что. И это надо быть Виолкой, чтобы творить такую херь, а тебе при этом и слова никто поперёк не сказал. Виолочка то, Виолочка сё. Может, и стоило бы уже прищучить. Кто знает, может и жива была бы. А так…
— То есть, — говорю, подавшись вперёд от удивления. — Как это любили? Да у вас тут за меньшее, если верить твоим словам, анафеме предают!
— Чему? — недоуменно переспрашиваете Дэн. — Ну ты выражаешься, блин. То ку-клус-клан… но это хотя бы ржачно… То анафема. Вот как раз то, о чем я говорю, Полина. Выебон на выебоне.
— Это не выебон, это отлучение от церкви, — уточняю я.
— А при чем тут отлучение от церкви?
— Да ни при чем. Ладно, скажу по-другому. Как так вышло, что Виола, при всех ее завихрениях, все равно пользовалась любовью и одобрением? Как-то противоречиво звучит, тебе не кажется?
— А вот не знаю, — пожимает плечами Дэн, выпуская облачко дыма. — Уметь так надо. Виолка… она какая-то необычная… была. Как будто на нее все правила не распространялись. Не, это не на пустом месте, конечно. С ней просто всегда было весело. Ненапряжно, понимаешь? Обычно, красивые девки… девушки, — спешно поправляется Денис, — они какие-то на понтах, с ними просто так не заговоришь, не подкатишь. А Виолка — она не то чтобы простая в доску была — нет, там тоже гонору хватало. Она всегда считала себя самой лучшей, но с ней ты никогда не парился. Лучшая и лучшая, кто ж сомневается? Но и самому хотелось стать лучше, как-то соответствовать… завоевать ее расположение. На этом куча пацанов наших прогорела. Все хотели быть рядом с королевой. Она себя так называла всегда и вела. И не только она, все эти титулы ее с первого класса были. Королева класса, королева школы, королева олимпиады, королева знаний. Хотя, если честно, мозгов там не сказать, чтоб сильно много было. Но она другим брала. Рядом с ней приятно было, понимаешь? Даже те пацаны, кого она жестко френдзонила — и те не обижались. Реально, если она тебя отшивала, ты не чувствовал себя лохом. А легко так, необидно, типа ты классный чел — но не сейчас. Поэтому и прощалось ей все.
— Даже так? — стараюсь не выдать удивления от того, как неверно на самом деле я воспринимала образ Виолы. — Это она такая была, наверное, до последнего года?
— Да нет, всегда, — задумчиво глядя на тлеющий кончик сигареты, говорит Денис. — Когда башню не рвало — та же, прежняя Виолка. Вот только башню ей рвало очень часто. А все вокруг не хотели в это верить, что девчонка по наклонной катится. Как же? Это же наша Виолочка, наше солнышко. Она переболеет, как ветрянкой, и снова станет хорошо. А хорошо не становилось. Так и не стало…
— Слушай… — докуривая сигарету до половины, тушу ее о бетон, растерянно глядя на красные, разлетающиеся маленькими огоньками искры. — А как ты думаешь, из-за чего ее так понесло? Ну, не может же такой срыв без причины произойти?
— Честно… Тут у меня своё мнение, многие бы с ним не согласились. Но если тебе интересно, что я думаю…
Ох, как интересно, Дэн, ты даже не представляешь.
— …то тем, кто вот те фотки с ней сделал и в интернет залил, руки бы поотрывать. Это они ее и угробили.
— Какие фотки? Те, на которых она выпившая была?
— Выпившая? Да пьяная вдрызг, — не скрывая досады уточняет Дэн, глубоко затягиваясь. — Что бы она ни делала, где бы ее ни занесло, кому бы она случайно на хвост не наступила — нельзя творить такое… Это подло, Полинка. По-настоящему подло. Настоящая задротская месть, только они так могут.
— А почему задротская? Может, это кто-то из обиженных мальчишек? Сам же говоришь — у нее много поклонников было, не все такие благородные как ты… — и прикусываю язык. Молчи, молчи, Полина! Когда человек выдаёт тебе больше положенного, не надо сразу же показывать, что ты это понимаешь.
— Нет, — стоит на своём Дэн, не замечая моей оговорки. — Это точно не из нормальных кто-то. Ну, не принято у нас вот так — выслеживать, тихушничать. Если пацан зарвался — морду можно набить, если девчонка… не знаю, можешь считать меня гопником, но — нахер послал, и все. Но вот так по углам, по туалетам бегать, следить, подлавливать… Бр-р, — Дениса передёргивается от отвращения. — Её ж в женском туалете сняли, когда она напилась и вырубилась. Думаю, это всё-таки девки — вот те, которые из вечно обиженных. А если пацан — то из лошков. Считай, не пацан. Мне, знаешь, все задроты на одно лицо — хоть пацан, хоть девчонка. Какие-то они одинаковые, странные, хрен поймёшь кто из них кто. Но и развелось же их… Там даже целая группа в интернете была, знаешь об этом?
