Автоматически бросая взгляд на индикатор связи, снова вижу значок «нет соединения». Значит, это все обрушилось в мой мобильный, пока мы находились в зоне короткого действия сети, приблизительно там, где Вэл успел поймать сигнал от Николя из Парижа. А, значит, до города осталась где-то пара часов. Ну, может чуть больше, если с остановками. И проехали мы уже большую часть пути. А то, что я проснулась спустя всего десять минут, мне показалось — я просто слишком устала и мгновенно отключилась. Но сейчас я больше не волнуюсь, только с какой-то глухой заторможенностью пытаюсь понять, что за люди мне звонили, ведь номеров не просто знакомых, а близких друзей, даже Вэла, я не помню. Они все у меня стоят на автонаборе, и…
Хотя, стоп! Я могу узнать номер Артура — потому что вносила его в записную книжку последним, и обратила внимание на интересную комбинацию семёрок и девяток, почти весь номер состоял из них. А значит… смогу найти и прочитать сообщения именно с него самыми первыми.
Он высвечивается в списке пропущенных третьей сверху строчкой — и, открыв уведомления, я чуть не подпрыгиваю от радости. Да, это номер Артура, и мои смс не только доставлены, но и прочитаны — а, значит, он не будет думать, что я сбежала, не дождавшись его, как трусиха. С другой стороны — около десятка пропущенных вызовов именно от него заставляют меня напрячься. Открываю отчёт и вижу, что все они были сделаны минут за двадцать. И время — то, когда мы еще говорили с Гордеем Архиповичем. Приблизительно тогда, когда… Когда Артур садил Вэла на поезд на вокзале, где всегда есть какая-никакая, а связь.
Что заставило его звонить мне так активно, зная, что я вне зоны? Видимо, то же самое, что и меня, когда я уезжала из хутора — острое желание сказать хоть что-то, достучаться в глухую стену оффлайна вопреки доводам здравого смысла.
Телефон опять дребезжит — видимо, ловит слабый сигнал — и одно за другим, мне приходят новые уведомления — и первыми я открываю, не обращая внимания на другие, смс от Артура. Подозреваю, что все они тоже были отправлены не сразу, но из-за нестабильной связи — вот такой сбой.
Так, тихо, без паники, сейчас главное разобраться в их очерёдности и перестать трястись словно заяц.
— Тихо… Спокойно. Мы во всем разберёмся. Мы точно разберёмся, нерешенных проблем не бывает, — шепчу себе я, сдувая со лба упавшую прядь — мои волосы растрепались и висят сосульками вокруг лица из-за жары и пыли. Но то, насколько свежо я сейчас выгляжу, волнует меня в последнюю очередь. Перед глазами, открывшись, мелькают короткие сообщения от Артура:
«Полина! Жди меня в доме, закройся, сделай вид, что спишь, ни с кем не говори, ДОЖДИСЬ МЕНЯ!!!!»
Весь этот экзальтированный капс и куча восклицательных знаков, к которым Артур, мягко говоря, не склонен, сразу заставляют меня думать, что пишет не он, у него украли телефон, а меня пытаются разыграть. Может, Вэл напоследок так шутит — это с его стороны в меня вечно летят заглавные буквы, бесчисленные эмоджи, троеточия, восклицательные знаки и другая орфографическая вакханалия.
Я даже не успеваю разволноваться или расстроиться от того, что всё сделала вопреки его просьбе, как следующее сообщение вызывает во мне еще большее удивление:
«НЕ ГОВОРИ С МОЕЙ МАТЕРЬЮ, НИКОГО НЕ ПУСКАЙ К СЕБЕ, Я СКОРО БУДУ»
То есть, все-таки, на остановке была Тамара Гордеевна? Я даже не испытываю радости от того, что глаза меня не обманули и сознание, оказывается, в полном порядке. Хотя, в каком там порядке, когда я нахожусь в ступоре из-за того, что совсем не могу понять, что происходит — и следующее сообщение от Артура только усиливает это ощущение.
«Полина, там полный пздц. Я такой придурок, что уехал. И что взял тебя с собой. Что вообще придумал все это. Не знаю, когда ты это прочитаешь и нахер я это пишу — все равно ты без связи… Я дурак, прости меня. Я скоро приеду и разберусь со всем»
И ещё одно, встык:
«Хоть бы с тобой все было хорошо. На остальное мне насрать — главное, чтобы с тобой все было норм»
Меня удивляет даже не его взволнованный и резкий тон — а таким Артур бывает только, когда что-то действительно его зацепило, пробило слишком глубоко, как было тогда, когда он рассказывал мне о случившемся в школе после выпускного. Ощущение непоправимого, чего-то, на что мы уже не имеем влияния, приходит с пониманием очевидной алогичности его поступков. Он пишет мне, зная, что я не прочитаю — и все равно не может сдержаться.
Да что же там стряслось у них?
— Девушка, ну хватит! Аж мороз по коже! — поворачиваясь ко мне, говорит неизвестная дама средних лет, на месте которой, когда я засыпала, сидел мой попутчик, для которого я держала автобус и просила водителя подождать.
Люди сменялись, заходили и выходили, а я никого и ничего не слышала. Как не слышу себя и сейчас, и только после ее замечания понимаю, что от волнения опять вспомнила свою глупую детскую привычку — скрипеть зубами. Это и вправду выглядит довольно отталкивающе, и я тихо говорю: «Извините», на самом деле не чувствуя ни капли сожаления.
Ещё одна дзинькнувшая смс-ка не то чтобы проясняет мой мозг, но немного снижает ощущение панической тревоги тем, что, оказывается, не знаю как, но я все сделала правильно.
«Ты уехала!! Не знаю как, но ты придумала круче, чем я! Охренеть, ну ты умничка!! Люблю. Никого не слушай»
И следом ещё одно:
«Еду следом. Я иногда в зоне, могу писать. Ты будешь в сети быстрее, чем я и точно прочитаешь. Езжай прямо домой, к себе, как и собиралась. Жди меня. Ни с кем не говори, никому не открывай. Они все знают. И не только дед. С ним мы всё решили. С остальными… не знаю. Решим!»
Чтобы не скрипеть и не стучать зубами, раздражая слишком нервную попутчицу, я зажимаю себе нижнюю челюсть, вцепившись в неё пальцами, и какое-то время сижу, молча глядя впереди себя. Я не знаю, от осознания чего у меня потрясение больше. То ли от того, что только что мы с Артуром, как сопливые романтики открыто признались друг другу не в чём-то там, а в любви, пусть и в переписке. Вот уж, как говорится, никогда не говори «никогда», жизнь все вывернет наизнанку. Я всегда смеялась над этими сопливыми нежностями, а сейчас держусь за них как за последний крючок, чтобы не соскользнуть в панику и истерические вопли.
Никишины знают обо мне и Артуре! Но… как?
