— Я… ясно, — киваю я в ответ, чувствуя острый укол совести из-за того, что скоро случится. — Спасибо вам за все. За то, что не стали фыркать и поняли… Ну, хотя бы постарались понять…
— Слухай, та з чого ты взяла, шо я отаке чудище? Знаешь, Поля, я хоч и давно, але теж був мододий и теж боровся с такою дуростю — так нельзя, так неположено. А хто сказав, як положено саме по-правильному, Поля? Я одно знаю — якщо хтось Артура робить шасливим, отак, по-настоящему, шо не придумать, не изобразить специально — значить, це гарна людина. Так шо ты, Поля, гарна людина. А у кого мудрости не хватае сразу разглядеть, так потом поймуть. А якщо не поймуть — то ну их к бису, навищо нам до всяких дурнив прислухаться?
Он снова довольно смеётся, доведя меня до дверей в комнату Артура, к которым я прислоняюсь, нервно крутя входную ручку за своей спиной. То, что я собираюсь скоро сделать, вряд ли можно назвать поступком хорошего человека, но… Ситуация слишком сложная, чтобы я прямо сейчас разбираться в ее моральной подоплеке. Лучше просто делать то, что подсказывает интуиция. А она в который раз за этот неожиданный и удивительный разговор ярко сигналит мне: «Беги! Беги быстрее!»
— Гордей Ар… Все никак не привыкну… Гордей, — неловко переминаюсь с ноги на ногу от желания побыстрее закончить разговор. — Спасибо вам за то, что так отнеслись. Я очень ценю ваше доверие и мне… очень жаль, что не могу быть той, кого бы вы на самом деле хотели здесь видеть. Не возражайте, не надо! — резко останавливаю его. — Вы и так максимум понимания проявили тем, что сказали, что если Артуру со мной хорошо, значит и я хорошая. И не важно, кто там что думает. Мне важно было это услышать. На самом деле важно.
— Опять мудришь, Поля? Шось знов надумала? — вижу, что ему не нравятся эти слова, и останавливаю и себя. Хватит благодарить, Полина, заканчивай и улепётывай, пока не поздно.
— Нет, что вы. Ничего такого, — протягиваю руку и забираю ключи от комнаты, которые хозяин дома с какой-то заминкой протягивает мне. — Это я просто устала, ну и… не скрою, слишком много впечатлений после нашего с вами общения. Надо немного успокоиться и поспать.
— Ну, добре-добре, хто ж мишае… Ты, головне, шоб одно поняла — ще раз скажу. Ты на Артура щас велике влияние маешь. Дуже велике. Сам знаю, як це бувае — влада того, кого ты любишь, над тобою найбильша з усих. Й дурень той, хто не понимае та начинае влазить, мешать чи супротив идти. Лише обозлить, а там таких дров наломать можно, шо никому не поздоровиться, хто под гарячу руку попадеться. Так шо… Я с тобою договориться по-нормальному хочу и честно все кажу. Й от тебе того ж требую. Будь чесною. И не забирай у мене внука, про одне прошу.
Вот так вот. Приехали. Не могу ни кивнуть, ни вздохнуть, только молча изобразив какое-то подобие понимания, нажимаю, в конце концов, на ручку и заскакиваю в комнату.
И все равно никак не могу успокоиться. Я не знаю, что будет после этого, не знаю, как буду выкручиваться дальше — но сейчас… Выждав для верности минут пятнадцать, которые я провожу за письмом записки и размышлением, куда бы её положить, чтобы никто не перехватил, в конце концов, решаю спрятать её под подушки и оставить на виду только краешек. Если кто и зайдёт сюда без меня, то вряд ли заметит ее сразу же, а Артур точно будет искать от меня какое-то послание. Почему-то я в этом абсолютно уверена, как и в том, что он найдёт этот листок бумаги и правильно поймёт слова, на нем написанные.
«Уезжаю в город, есть причины. Жду тебя там. Позвони мне сразу, как появится связь. И поговори с дедом. Он все знает». Вот так, ничего лишнего. И в то же время, никаких сроков, никакой спешки и никакого давления. Пусть Артур сам решит свои семейные вопросы, без меня. Моё дальнейшее присутствие здесь способно только осложнить ситуацию. Лучше я буду ждать его в нашем городке столько, сколько нужно, даже если снова придётся перенести наш отъезд еще на день, или даже два.
Просто буду ждать. Но только не здесь, не в этом месте, где мне трудно дышать и становится так душно, и совсем не от зашкаливающего за сорок градусов столбика термометра.
Прижимая к себе собранный ещё с утра рюкзак, осторожно спускаю ноги с подоконника, чтобы спрыгнуть вниз и пройти по уже знакомому маршруту. Палисадник, соскочив в который, я передвигаюсь очень осторожно, чтобы не попасть в следы органических преступлений Вэла, за ним — небольшой задний двор, пустой до рассвета, и не очень людный сейчас. А дальше — я хорошо помню, куда идти, Артур мне сам об этом рассказал.
— Эй! Куда бежишь? — громкий голос окликает меня у самых ворот. Вздрогнув от неожиданности, я оборачиваюсь и вижу Матвея — того самого первого парня на хуторе, друга Артура и его соперника по прыжкам через огонь — стоит, подбоченившись и утирая пот со лба. Хорошо это или плохо, что именно он, а никто другой, например, пронырливая Катерина, заметил меня, ещё не знаю. Но в одном я уверена — он не должен догадаться, что я задумала.
— На автостанцию узнать, будет ли автобус! — и, предупреждая новые вопросы в ответ на удивлённый взгляд, добавляю: — Артур просил!
— А-а… — по тону Матвея не ясно, поверил он мне или нет. — Ну тогда это… И за утренний узнай, лады? Может, тоже в город сгоняю, давно надо было…
Кажется, он поверил. Не будет слишком нагло, если я спрошу его кое о чём ещё?
— А вообще, во сколько он приходит?
— Кто?
— Вечерний! Автобус.
— Та где-то за час. Поздновато ты решила узнать.
— Да это я затянула! Артур просил ещё сразу, как уехал, а я вот… досиделась. Но ты, если что, передай ему, что все в силе, о чем мы договаривались. Просто вот так вот я… немного поменяла планы. Но все главное — в силе!
Надеюсь, это дополнительное послание от Матвея снизит волнение Артура, если он его услышит. А услышать должен обязательно, ведь с ним он общается, как и с Оляной — больше всех остальных.
— Только передай обязательно! Хорошо? — прошу, чтобы подстраховаться и в ответ наталкиваюсь на веселый взгляд.
— Ничего не понял, но передам, будь уверена. А ты бежи быстрей. Шоб успела.
— Ты только никому больше не говори, ладно? Только Артуру, — плевать, что это может вызвать какие-то подозрения — сам Гордей Архипович одобрил нашу связь, так что я могу этого не скрывать больше.
— Та не скажу, — весело подмигивает мне Матвей, особо не размышляя над моими словами. — А ты бежи давай! Бежи-бежи! А то Артур скоро вернётся, еще вспыет тебе!
Какой хороший мальчик — искрений, яркий и веселый. И Артуру давний друг и хороший напарник. Вот только жить с ним рядом в одном селе я бы не хотела — мне что-то не нравится эта община, где могут предположить, что мне кто-то «всыпет», то есть, поколотит, даже в шутку. И Артуру тоже лучше бы не вариться в этом всём.
При всем нежелании давить на него и вмешиваться в его решения, понимаю, что такие порядки и традиции при каждодневном с ними соприкосновении могут просачиваться внутрь незаметно и разъедать, как гнильца. И менять, независимо от желания самого человека.
