Четвёртый стакан не очень хорошего кофе — а именно такой делает автомат на первом этаже спортшколы — не то, что мне нужно именно сейчас, но ради поддержания разговора…
А, была-ни была! В конце концов, тут какое-то очень сюрпризное место, может и кофе окажется хорошим, как и добротное состояние этого корта.
— Угощайтесь, — подаёт мне одноразовый стаканчик тренер, а следом, небольшую печенюшку. Поедаю ее с огромным аппетитом, вспоминая, что сегодня, кроме антипохмельного коктейля Наташки ничего не ела. — Мы, знаете, взрослых, если и начнём пускать, то только разрядников. Чтоб со знаниями и с умениями уже. А то знаю я, как оно бывает — придёт сюда всякая шваль без понятий, что и как, инвентарь попортит, корт загадит. Ихних денег потом никаких не хватит, чтобы все это поправить. Одна теннисная ракетка, знаете, сколько стоит? Мы в области заказываем, ещё не самые дорогие… И то едва из штанов не выскакиваем из-за этого. Последние продать скоро придётся! — смеётся тренер. — Ну, так что? Разряд-то есть, если долго занимаетесь?
Кивнув, прежде чем успеваю понять, что это действие печеньки еще не отпустило, и теперь я конкретно наврала, спешно стараюсь вспомнить, какие бывают разряды по теннису. И какой стоит выбрать мне, чтобы не показаться совсем уж чемпионкой мира, но и не аматором с уровнем умений вроде моих настоящих. Поэтому номер разряда выбираю тоже — средний. Чтоб не первый, и в то же время — не последний.
— Второй, — говорю, подкрепляя свои слова важным кивком.
— Какой второй? — уточняет тренер, внимательно глядя на меня.
— Второй! — опять повторяю я, не понимая, что там можно не понять. Больше в моем арсенале нет никаких знаний, поэтому свою позицию я предпочитаю подкреплять по-старому — уверенным взглядом сквозь темные стекла очков и широкой улыбкой.
— Да я понял, что второй! У нас у Артура Борисовича, вообще, первый, и что? У вас детский или взрослый?
— В… взрослый, — вовремя опомнившись, что настаиваю я на тренировках для взрослых, говорю я, боясь выбрать детский. А вдруг в ответ на такое тренер мне скажет — а, детский? Ну и катитесь отсюда, детство давно прошло.
— Что, даже так? — глаза тренера оживлённо зажигаются и по одному только их выражению я понимаю, что хватила лишку. Надо было говорит третий взрослый. Или хотя бы второй юношеский. — А приходите к нам завтра! — и тут мои сомнения разом спадают.
Значит, можно таки прийти. Это уже хорошо. Куплю у них сразу тренировок десять, чтоб сильно к моему разряду не придирались.
— А сегодня никак нельзя? — раз уж меня пустили в святая святых, обсуждение вариантов вполне возможно. — Я бы и сегодня поиграла, и завтра. И, вообще, пока здесь, могу к вам каждый день ходить. И услуги ваши оплатить тоже хочу — наперёд.
Несмотря на всю выгоду моего предложения, тренер не слишком озабочен финансовым вопросом — по крайней мере, ни оживления, ни готовности выставить счёт за услуги, я не вижу. Что ж, если он занимается здесь развитием новых программ, то на его место надо срочно найти хорошего менеджера. А то школа так и будет существовать на спонсорские вливания, которые сегодня есть, а завтра нет.
— Потом заплатите, — словно в подтверждение моих слов, говорит он. — Тут же не в деньгах дело. У нас сейчас дети через пятнадцать минут идти начнут. А потом групповые игры. А потом и взрослые придут поиграть, от предприятия одного. С пяти вечера и до десяти каждый будний день тут все занято — у нас же и волейбол и гандбол на этом поле. По утрам юниоры занимаются. А вот с двенадцати — приходите в любое время. Как раз в такое время и наш Артур Борисович разминается тут, по старой памяти. Познакомитесь, может, и сыграете партию. Шутка ли — у него первый взрослый, а у вас второй! Понимаю, что вы, конечно, не КМС, — с внезапным сожалением смотрит он на меня. — Но у нас тут днём с огнём никого не найдёшь из тех, кто из штанов школьных вырос, и умеет ракетку правильно держать! Вот разве я… но что я? Со мной Артуру Борисовичу давно не интересно.
Такое настойчивое желание впихнуть меня в пару какому-то Артуру Борисовичу, начинает слегка раздражать, но я по-прежнему изображаю практически спортивное спокойствие и выдержку.
— Хорошо, после двенадцати так после двенадцати. К сожалению, не обещаю прийти как раз на время Артур Борисыча… Могут быть дела. Кстати, а кто это? Один из ваших спонсоров?
— Ну как… из спонсоров, — тепло улыбается тренер. — Можно и так сказать. Даже больше! Тут многое его руками, как есть, сделано. Школа-то у нас небогатая, без излишеств, не чета столичным. Но все, что есть — все на совесть. И Артура в этом большая заслуга. Любую свободную копейку — всю сюда вкладывает. Покрытие у нас вот новое, не заметили?
— Почему же, заметила — говорю. — Хорошее покрытие, универсальное. Я-то на траве больше привыкла играть.
— Э-э, если на траве, то придётся вам чуток переучиваться! Отскок мяча тут совсем другой, подачу потренировать надо будет.
О чем он говорит, господи? О чем он говорит?
Но лицо, несмотря на замешательство, стараюсь держать достойное взрослого второразрядника. В крайнем случае, если начну слишком уж косячить, спишу это на непривычное покрытие, спасибо тренеру за подсказку.
— В общем, приходите завтра к двенадцати, — крайне душевным голосом говорит тренер. — Отложите все свои дела. Артур будет к полудню. Сыграете с ним, не пожалеете. Он свой первый взрослый ещё юнцом получил, но умений не растерял. Может и вас кое-чему обучить. Не все ж ему с детьми играть, да со мной, стариком.
Ага, понятно. Мое мнение о неизвестном Артуре Борисовиче, перед которым так хочет выслужиться тренер, становится не слишком приятным. Очередной спонсор, бывший спортсмен, вкладывающей каждую копеечку в развитие детского спорта? У меня на таких аллергия вот уже лет восемь. С тех пор, как мы снимали один проект про покровителей детских центров и детских фондов, которых в стране развелось пруд пруди. Половина из таких истово спонсирующих детские направления оказались либо циничными махинаторами — отмывать денежки на благотворительности всегда было легче легкого, — либо тайными педофилами. И никак иначе. То, что мы вытащили тогда на свет божий, бурлило долго, даже пара голов полетела. На этом всё и закончилось. Пошумели и забыли, как обычно. Вот только на любого, кто даёт большие денежки деточкам за просто так, я до сих пор смотрю подозрительно.
— М-м, не знаю… Я вряд ли смогу вырваться, — уклончиво повторяю я.
— Да вы уж постарайтесь! — настойчиво убеждает меня тренер. — Не всякого гостя из ниоткуда я на корт пускаю, уважьте старика!
— Я… постараюсь… Если смогу — обязательно приду. Но если не выйдет — тогда извините. Тогда не раньше двух дня, ладно?
А вот Артуру Борисовичу Педофилу свои сожаления я передавать не хочу. Будь он хоть сто тридцать раз добропорядочный гражданин, которого здесь все любят. В маленьких городках любят обожествлять спонсоров — от больших до малых Все они в таких местах практически небожители. С небожительской же неприкосновенностью.
