Крис не снимает происходящее, как остальные, а подавшись вперёд, положив подбородок на сцепленные в замок руки, внимательно слушает Вэла — и я не могу понять, чего больше в ее лице — то ли реальной увлеченности, то ли показушного внимания, за которым она скрывает насмешку и презрение.
Внимательно смотрю на неё, успев привыкнуть к тому, что она вечно уклоняется от контакта глаза-в-глаза — но, к моему удивлению, она тут же переводит взгляд на меня и сморит прямо, не мигая.
Что-то в ней изменилось. Не знаю еще точно, что, но определено — это другая Кристина.
В ней появилась какая-то дерзость, готовность бросить открытый вызов — и это так контрастирует с тем, что я видела раньше, несмотря на то, что одета она привычно — в большую, не по размеру футболку, подчёркивающую все еще детскую хрупкость, чёрные джинсы и кеды. Обернувшись ко мне и небрежно закинув ногу на ногу, она проводит ладонью по немного поблекшим фиолетовым волосам и убирает с лица челку. В ней больше нет ни испуганной осторожности, ни неумело спрятанного желания «любите меня, любите». Глядя мне в глаза, Кристина неожиданно кивает и делает пальцами жест «Я смотрю на тебя, я за тобой наблюдаю»
Даже так! Ну что ж, хорошо, хорошо. Наконец-то она перестала ускользать и прятаться, как улитка, ныряющая в свою раковину в ответ на любое желание ткнуть ее палочкой.
Ещё какое-то время смотрю на неё, не делая в ответ никаких жестов, не посылая никаких сигналов. Сегодня я точно не дам ей убежать. А еще лучше — если она встанет перед моей камерой. Вот тогда я из неё всю душу вытряхну.
Не удержавшись, киваю в ответ, как будто принимаю вызов и отправляюсь вслед за Дэном, все это время трещавшим мне на ухо, почему снимать решили на улице. Да и окей. Решили так решили.
Главное, что все, кто мне нужен, здесь, в одном месте.
— Так, давай за мной, ты говоришь, тебе зарядиться надо? А что заряжать?
— Все, Дэн! Абсолютно все! От макбука, до аккумулятора и света!
— Понял, понял, тогда тот стол, что я тебе приготовил, не пойдёт… Там одна розетка. Ну, блин, Полинка, ты не могла, что ли, дома чуток зарядиться, нет?
— Не могла! — обрываю я его, быстро оглядываясь на Кристину, вижу, что она продолжает следить за нами.
Пусть смотрит. И пусть только попробует после этого не прийти ко мне в фотозону.
— Хорошо, хорошо. Но последний раз тебя спасаю, вот реал в последний раз! — голосом ворчливой бабушки бубнит Дэн, делая руками знаки компании, занявшей маленький столик в углу, приподняться.
Пока Денис ведёт с ними переговоры, стараясь переместить их в другое место, я снова слушаю Вэла — теперь он ведёт диалог с публикой. Насладившись онемением зала, он старается его раскачать: задаёт вопросы, что этично, а что нет в интернет-пространстве — и в случае правильного варианта бросает отвечающему небольшой пластмассовый мячик, в случае неправильного — достаёт из-за пазухи вырезанное из цветной бумаги сердце, театрально рвёт и его и бросает остатки едва ли не в лицо тому, кто ошибся.
В очередной раз радуюсь, что все алкогольно-самогоночные спонсоры остались сидеть на летней площадке и не принимают участия в перфомансе. Подростки же реагирует на такое очень бурно — взрываются свистом, аплодисментами, продолжают снимать друг друга и часто дают специально неправильные ответы, чтобы их эффектно осыпали рваной бумагой.
— Записывать войсы вместо текста незнакомцам в личку — да или нет? — помост у стойки бариста совсем невысокий, но Вэл как буто возвышается над всеми в изящном образе бога цифрового этикета.
— Войсы? — переспрашивает меня Дэн, вернувшийся сообщить, что все окей, и столик для меня он освободил — точно как тогда, когда мы пришли сюда впервые с Эмелькой. И как и тогда ребята совсем не возражали — всем сейчас хочется выть ближе к представлению блистательного Вэла.
— Голосовые сообщения, — поясняю я. — Слушай, где вы этот реквизит взяли? Шарики, сердечки? Когда только Вэл успел? Он же шесть часов назад тут вдрободане валялся.
— Шутишь, Полинка? Это ж Вэл Донцов! — почти с Сережкиным восхищением говорит Денис. — Он нам сразу все разнарядки выдал, что ему надо. Эти сердечки Серега с Эмель вырезали, а за шариками я в детский магазин сгонял — они из этих… ну, ими детские бассейны еще наполняют, чтобы малышня валялась и орала.
— Так это вы заранее?
— Да конечно! А ты думала, сегодня с утра вот так с похмелья бегали? Мы сразу расписали, что нам надо, еще когда в полном дрободане этот флешмоб придумывали. А-а, ты ж не помнишь, да! Вот честно — только без обид… Ты на Вэла фырчишь всегда, пусть он и куролесит больше, чем ты… Но в делах у него всегда чёткий порядок. Смотри, что мы по его указке тут организовали — это ж реально размах такой, что и в области не видели. А если б на тебя полагались?
Обиженно закусываю губу, неприятно поражённая словами Дэна — и усаживаюсь за свой столик, параллельно наблюдая, как Вэл снова осыпает обрывками изорванного сердца всех, кто ответил «Да» на вопрос про голосовые.
— Уважение! Уважение и личные границы! Не нарушайте их, вламываясь со своими монологами к человеку, который не готов вас слушать!
— А откуда мы знаем? — раздаётся из зала. — А может он готов?
— Пока лично вас он не попросил… — Вэл важно воздевает руку и шум и гам в зале постепенно прекращаются, — значит, он не готов. Теория согласия, друзья! Теория согласия! Пока человек не сказал вам «Да» — это значит «Нет»! Совсем как в сексе!
Громкий взрыв смеха и заметное оживление, следующее за этими словами, вызывают ответную улыбку и у меня, пока я спешно подсоединяю все свои гаджеты к источнику питания. Ей-богу, если Вэл надумает провести лекцию о половом воспитании, то сможет поставить цену на билеты хоть в среднюю зарплату этого городка — подростки разметут их одним махом.
Правда потом, после лекции, Вэла сожгут разгневанные родители. Зато это будет весьма эффектная кончина, думаю я, стараясь унять досаду из-за нелестной оценки моих деловых качеств Денисои, вернувшимся на свое место.
И не поспоришь же — вся моя техника не готова. Мало того, что за оставшееся время я не успеваю зарядить севшие в ноль аккумуляторы и настроить камеру, не видя угла и места съёмки, так еще и карта памяти в фотоаппарате, как я и думала, оказывается забитой — на неё поместится с десяток другой снимков, а это очень мало, учитывая количество людей, которые здесь собрались.
С раздражением вставляю сменный слот для карты в макбук и начинаю медленное копирование в память компьютера. Пусть хоть половина, хоть четверть пространства освободится — в спешке я боюсь сбить перенос файлов или потерять хоть один. Здесь вчерашние снимки Артура, фото нашего города, едва я приехала сюда, фото Эмельки, снимки хуторского базарчика и его колоритных обителей. Кроме того, вспоминая, что не делала генеральное копирование очень давно, на карте осталось несколько моих проектов с начала этого года — один из них на скотобойной ферме, которую мы делали в рамках марафона зеленого движения, и крайне экспрессивные снимки моих любимых приятелей, страдающих нарциссов — некоторые из них так красиво болезненны, что потерять хотя бы один из них было бы преступлением.
