Они же придумают что-то новое, чтобы не отпускать его — надежду, опору, самого лучшего в мире брата и сына. Кормильца. И если надо будет ради этого бросаться под колёса его машины, Тамара Гордеевна бросится. Ещё и старших дочерей с семьями их города вызовет. И они все вместе просто его не выпустят. Не знаю как, но не выпустят и все.
Именно об этом мне даже не твердит, а орет в уши внутренний голос, и все что я могу делать, это надеяться на то, что удача, везение или счастливый случай помешают сейчас Артуру сказать слова, которые должны прозвучать только после того, как мы с ним пересечем черту этого города, оставим позади дорожный указатель с его названим.
Ни секундой раньше.
Удача не изменяла мне когда я искала Артура. Когда, решив выйти за телефоном, собрала все свои вещи, что дало возможность Тамаре Гордеевне подумать, что квартира пуста и никого здесь нет. Еще не знаю, узнала ли она меня, найдя это злополучное белье — но, по крайней мере, пока что ни разу не назвала меня по имени, а значит, я могу надеяться на то, что не узнала. Счастливый случай и тут сработал. Так, может быть, все снова получится? Может, Артур не успеет сказать о своих намерениях по телефону, а мне удастся убедить его молчать, пока мы не уедем? И Тамара Гордеевна уйдёт, забрав с собой этот лифчик, так и быть, для наговоров и проклятий — как-нибудь переживу. Но уйдёт и оставит меня здесь. Потому что я уже не могу стоять в шкафу, мне панически страшно и хочется сделать хоть глоток свежего воздуха.
— Где я? — доносится до меня ее голос. Она отошла от окна и сейчас говорит из коридора. — Далеко, сынок, далеко. Да откуда ж ты знаешь? Ты моей жизнью не интересуешься так, как я твоей. Ну что ты, что ты… Я ж не в упрёк, перестань кипятиться. У подружки я, за цветами поехала. За рассадой, да, она мне такие черенки обещала. Вот высажу в кадках у нас на балконе — такая красота будет. Приедешь, я тебе чаю сделаю, сядешь отдохнёшь. Или, может, кофею? Может, ты что новое полюбил, чего раньше не было? Откуда знаю? Да чует сердце материнское. Сейчас вся молодежь кофеи распивает, модно это стало. Да и Дениска говорил, что заходил ты как-то. Нет, больше ничего. Да, Дениска, твой друг. Он теперь и нам не чужой человек. Почему? А вот приезжай ко мне, все новости тебе расскажу. Приезжай, сынок. Что мы с тобой по телефону да по телефону? Вот услышала тебя, теперь увидеть бы. Что — прям сейчас? Нет, сынок, прям сейчас не надо… Не надо так спешить. Нет, не надо меня забирать, я уже привыкла на автобусах ездить. Ещё снова приучишь меня на машине разъезжать, а потом как пропадёшь. Да не в упрёк я! — в третий раз говорит она и я слышу, как быстро проходя из коридора в кухню, Тамара Гордеевна щёлкает выключателями — гасит свет в коридоре и на кухне. Кажется, от звонка Артура она и вправду заторопилась.
— Ты лучше дурью не майся, а езжай себе домой, как хотел. А я своим ходом, да. Уже почти на остановке, не переживай.
Ах вот оно в чем дело! Артур сказал, что едет домой и хочет ее перехватить, чтобы отвезти в центр. Понимаю, что это очень странная мысль, но я чувствую самую настоящую радость от того, что она заехала сюда. Теперь Тамара Гордеевна точно будет прятаться от сына, чтобы он не вычислил, из какого района она едет и ему не удастся с ней поговорить до встречи со мной. А я как-то постараюсь убедить его молчать до нашего отъезда.
Удача опять улыбается мне, расстраивая их встречу и мне становится страшно — какую цену она сдерет с меня за эту услугу? Уж слишком много везения за один день.
— Да, езжай, езжай к себе, сынуля. Отдохнёшь хоть немного… Что я не знаю, как ты с утра дотемна у себя на работе толчешься, света белого не видишь, ночами не спишь… — и в этой ее фразе мне слышится совсем не добрая ирония. — Или спишь, а, сынок? Скажи, хорошо отдыхаешь после работы? Высыпаешься? Ну, как это — о чем я? Да ни о чем, родной. Ни о чем. Мне все равно, чем ты там занят, жизнь у тебя своя, взрослая. Мне одно надо — лишь бы у тебя счастье было. Слышишь, сынок? Мать счастливая тогда, когда счастливые ее дети.
И большей лжи, чем в этой фразе, я не слышала очень давно.
— Вот и лады, сынуля. Жду тебя завтра. Да, приезжай обязательно. Хоть обниму тебя, а то почти неделю не виделись. Да, мой хороший. И тебе счастливо. Люблю тебя, сынок.
Сейчас она уйдёт. Сейчас она точно уйдёт, с облегчением думаю я, понимая, что Тамара Гордеевна действительно торопится — с минуты на минуту может вернуться Артур, и ей очень не хочется, чтобы он застал ее здесь.
Быстрый перестук каблуков по коридору подтверждает мои догадки о том, что она спешно проверяет, не оставила ли следы своего пребывания. Я в этот момент панически продолжаю соображать, не найдёт ли она ничего нового, что могло бы выдать меня — например, Эмелькин халатик, висящий вместе с остальной стиркой на балконе. Но Тамара Гордеевна туда не доходит, только возвращается напоследок в комнату.
— Ну, ничего, ничего — говорит она с порога, обращаясь то ли ко мне, сидящей в шкафу, то ли просто к месту, где остались следы ее заклятой соперницы, посмевшей посягнуть на её сына. — Считай, в этот раз тебе повезло, проскочила. Фартовая девка. Но на одном фарте далеко не уедешь, гадина, ты это знаешь. Когда он закончится, отольются кошке мышкины слезки. С кровью отольются.
И, развернувшись, резко уходит, громко хлопнув за собой тяжёлой входной дверью.
Я снова одна — и только и могу, что раскрыть пошире створки шкафа, и даже не выйти, а выползти, вывалиться на пол комнаты. Продолжая лежать на холодной плитке, я смотрю в потолок и могу думать только об одном — мы попали. Мы конкретно попали с Артуром. И если бы не съёмка у Дениса, я бы просила его уехать чуть ли не завтра. Почему-то сейчас мне кажется, что нам надо это сделать, пока наше с ним везение, наша удача не закончилась. А на долгое время ее может просто-непросто не хватить.
Никогда не полагайтесь на удачу. Надёжно защищая и отводя неприятности, она может отвернуться от вас в самый нужный момент. Пусть даже кажется, что она привыкла быть на вашей стороне, что вы ее любимчик — никогда не полагайтесь на удачу. Она всегда играет с вами, и никогда не остаётся в дурках. А вот вы…
Глава 4. Никогда не сливайтесь с другим человеком
— Молчи! Молчи!! — грозно топая ногой, прерывает меня Вэл. — Мое возмущение покидает стратосферу, его выносит за пределы солнечной системы, я как сверхзвуковая ракета улетаю на взрыве реактора моего терпения и горящего пукана! Нахер, Полина! Нахер! — он останавливается, захлёбываясь словами, и делает знак рукой, чтобы ему подали пакетик, в который надо срочно подышать.
Но никто из нас не шевелится — ни я, сидящая на кровати с понурым видом, ни Артур, присевший рядом на полу, чьё плечо я нервно сжимаю, а он для успокоения накрывает мою руку своей. Мы держим оборону против Вэла, который рвёт и мечет, едва ли не собирая вещи, чтобы уйти из этого дома, где он никому не нужен, навсегда.
Всю дорогу домой, после того, как Артур вернулся домой, я предупреждала его, что по возвращении нас ждёт истерика — не моя, но моего друга. И ее надо просто пережить, не спорить и не возражать. Артур спокойно согласился, и его выдержка удивила меня, особенно после того, как я рассказала ему, что Тамара Гордеевна была здесь, как она отреагировала на его вчерашнюю «оргию», а среди соседей у неё есть свои глаза и уши, и не только среди них. Он только слушал меня, как-то недобро ухмыляясь, но не злился и не впадал в ярость — а этого я опасалась больше всего. Чтобы на волне злого драйва он не позвонил своим и не вывалил им на голову все, что думает о происходящем и о наших ближайших планах.
